Три брата

Помимо водителя, вместе с Чонином в автобусе, направлявшемуся в деревню, находились две школьницы, слушающие музыку через одни наушники и пожилая пара, затаренная пакетами с продуктами. Сам Ким сидел возле окна, разглядывая пейзажи и размышляя о предстоящей встрече. Кроме адреса у него ничего не было, поэтому он понятия не имел с кем ему предстояло встретиться и что он узнает, но он пошел на этот шаг в надежде избавиться от мучительной неопределенности. В надежде, наконец, понять, что их связывало с Кенсу. Дружба? И только? Тогда почему каждый раз при взгляде на До его сердце сжималось? Простой друг таких чувств не вызывает. Хотя если учесть, что в детстве с ним никто не водился, возможно Кенсу действительно был единственным, кто подал руку дружбы и стал тем из-за кого на душе было нелегко. Ещё Чонин переживал из-за изменений, произошедших с До. Он стал еще более тихим, забитым, и если раньше пытался общаться с их троицей, то в последнее время он их игнорирует. Обедал один, на лекциях пересел за другой стол, где тоже сидел один, стал хуже учиться, а на замечания Ханя даже не реагировал, а теперь еще эти странные разговоры с Минки, и дурацкая ложь об истинном их значении. С Кенсу что-то происходит, а Чонин не понимает, как можно помочь. Что нужно сделать, чтобы хоть чуточку заслужить доверия? Автобус слегка тряхануло при въезде в деревню, от чего Чонин напрягся. От предвкушения чего-то поистине шокирующего или может разочаровывающего, его мышцы натянулись стальным канатом, а в голове сумбурные мысли переплетались с тянущейся болью. Двери автобуса открылись впуская в салон свежий воздух и выпускаю наружу пассажиров. Чонин вышел последним, наблюдая, как школьницы попрощались на перекрестке и разошлись в разные стороны, а пожилая пара медленно удалялась от него, идя по пыльной дороге вглубь деревни. Через некоторое время водитель закрыл двери наполовину заполненного автобуса и отбыл обратно в сторону Сеула. Осмотрев местность, Чонин решил не медлить, ведь до появления последнего автобуса оставалось два часа, поэтому поплелся по дороге в ту же сторону, где ранее исчезла пожилая пара. Небольшие домики, выкрашенные в яркие цвета, тесно соседствовали друг с другом, создавая атмосферу уюта, несколько детей носились друг за другом по всей округе, а их родители занимались хозяйством. Пару раз Чонин словил на себе любопытные взгляды, но никто так и не решился с ним заговорить. Он шел медленно, осматривал дома в поисках нужного адреса, написанного на бумажке, которую сжимал в руке и старался не обращать внимания на заинтересованные взгляды. По прошествии пятнадцати минут, в конце улице, на самой окраине он нашел нужный дом, но подходить ближе не спешил, озадаченно изучая деревянное построение. Маленький домик не был таким ярким, как остальные, его дерево было просто покрыто темным лаком, но зато вокруг него творилось какое-то цветастое безумие. Все деревья вокруг, крыльцо, окна были завешаны различными камнями, красиво переливающимися на солнце, на каждом сучке висели длинные нити разной длины к которым были прикреплены кристаллы разной формы, а при входе висели колокольчики, что при легком дуновении ветра исполняли незамысловатый перезвон. И тут Чонина осенило – он уже был в этом месте, он уже видел этот дом и слышал эти звуки, но сознание вновь выстроило стену, не позволяя увидеть картины прошлого, от чего голова усиленно загудела. - Это ты? – услышав сбоку женский голос, Чонин растерянно повернулся, всматриваясь в испещренное морщинами лицо. Черные волосы вперемешку с сединой заплетены в косу, на шее висят бусы из какого-то натурального камня, черное платье и повязанный поверх него в тон бусам платок. Вроде ничего необычного, но в то же время она показалась выделяющейся из всей толпы местных жителей, - не думала, что снова увижу тебя. - Вы меня знаете? – как бы это ни было удивительно, но Чонину тоже показалась эта женщина знакомой. - Такого как ты трудно забыть, Ким Чонин, - парень нахмурился услышав своё настоящее имя. - Но я вас не помню. - Оно и не мудрено, - усмехнувшись, женщина достала из кармана ключ и, обойдя парня, направилась к дому. Странно, но отсюда не было слышно криков детей и шума работающей техники, лишь шепот листьев на деревьях и тихий звон колокольчиков, - заходи, раз все же пришел. Женщина открыла дверь и скрылась внутри дома. Помедлив Чонин зашел следом и открыл рот от удивления. Если снаружи все было достаточно прозаично, то внутри бушевали краски. Яркая обшивка на мебели, разноцветный ковер, бирюзовая скатерть на столе, даже посуда была сделана из цветного стекла. Но что больше всего вызвало интерес, так это повсюду развешанные ловцы снов. Вещь достаточно красивая, но бесполезная по мнению Чонина. - У вас достаточно странный дом, - заметил парень в тот момент, когда женщина вышла из кухни неся в руках поднос, - что снаружи, что внутри. - Он должен полностью соответствовать хозяйке. Снаружи я тоже вполне обыденна, но у меня богатый внутренний мир, - улыбнувшись, она поставила на стол стакан молока и пиалу с печеньем, - присядь, перекуси, ты, наверное, устал с дороги. Женщина ушла обратно на кухню, а Чонин настороженно посмотрел на предоставленный перекус, и все же присел за стол. Услышав новый перезвон, он осмотрелся и, увидев над окном еще одни колокольчики, только поменьше и другой формы, фыркнул. - Это моя музыка, не нравится – не слушай, - в проеме снова появилась женщина, с недовольством смотря на парня, - ты чего не ешь? - Вдруг вы решили меня отравить, - посмотрев на молоко, Чонин облизнулся, а женщина тихо рассмеялась. - Дурачок ты. Я просто хочу, чтобы твои мышцы расслабились перед сеансом, - услышав такое заявление, парень напрягся. - Каким еще сеансом? – прищурившись, он с подозрением окинул хозяйку дома, - возможно вы… ведьма? Пытаясь сдержать смех, женщина сжала губы и села напротив гостя, опустив руки на подлокотники кресла. - Моя прабабка была ведьмой, я считаюсь всего лишь цыганкой. Люди меня так и называют и, имея определенные предрассудки, страшатся ко мне подходить, хотя я весьма безобидна. Ким смотрел на доброе лицо женщины, понимал что она права, но все же сомневался в своих собственных воспоминаниях. Почему она кажется знакомой? Где он видел ее раньше? Осмелившись, он все же дотянулся до молока и взял печенье. - Допустим, вы не ведьма, но о каком сеансе вы говорили? - А разве ты не за этим сюда пришел? Разве не за тем, чтобы вернуть воспоминания? – чуть подавившись, Чонин стряхнул с колен крошки и с немым вопросом уставился на цыганку, - тебя ведь Кенсу прислал верно? Кивнув головой, Ким продолжал смотреть в ожидании дальнейших слов, и ему казалось, что дыхание на секунду остановилось. Вот он, момент истины, когда все тайны в скором времени раскроются, когда на все вопросы найдутся ответы и пусть сейчас многое кажется загадочным, Чонин всем своим нутром желал поскорее избавиться от стены в своем сознании. Ему казалось нереальным, то что сейчас происходит, и волшебная атмосфера дома во многом этому посодействовала, однако, не смотря на это он был уверен – он оставит все свои мучении я в этом доме. - Он написал мне ваш адрес, - в доказательство своих слов парень достал скомканную бумажку и положил ее на стол. Женщина призадумалась, разглядывая помятую бумагу, а потом громко вздохнула. - Значит, все-таки решился. - Так вы расскажете мне, - замявшись, не зная о чем же ему нужно рассказать, Чонин с надеждой посмотрел на цыганку. Та, с сочувствующей улыбкой, помахала головой и, заметив почти опустевший стакан, поднялась. - Я не буду тебе ничего рассказывать. Я просто верну твои воспоминания. - Каким образом? – сглотнув, он поставил пустой стакан на стол и понял, что уже не чувствует того напряжения, что было раньше. - Слышал когда-нибудь о гипнозе? - Конечно. А вы что умеете проводить такие сеансы? Думаете это поможет? Женщина молчала, понимая, что толку от объяснений не будет. Она не сомневалась в успехе, ведь в прошлый раз все получилось. Но Чонину было страшно идти на такое осознано, хоть и велико было желание все вернуть. Раз Кенсу решился на это, значит были веские причины. Она вспомнила как долго сопротивлялась при первой встрече, зная чем все может кончится, и какие побочные эффекты могут быть, но слезные мольбы сделали свое. Кенсу решил все вернуть, а цыганка смотрела на парня напротив и боялась его неоднозначной реакции. - А почему вы делаете это? – раздался неожиданный вопрос, - откуда знаете Кенсу и меня? - Если хочешь знать, то давай проведем сеанс. Если ты, конечно, согласен, - эх, если бы тогда был задан подобный вопрос. - Я хочу, но не уверен. Я не доверяю вам, хоть и чувствую, что вы специалист в этом. - Кенсу дал тебе мой адрес. Ему-то ты веришь? Дождавшись утвердительного кивка, женщина ушла в комнату, чтобы через минуту вернуться с амулетом в руках. Прикрыв окно, тем самым уменьшая звук колокольчиков, она подошла к Чонину и развернула его в кресле. - Можно последний вопрос? Что вы подсыпали в молоко? Какие-то наркотические средства? Потому что мне стало так…легко? – и Чонин действительно пребывал в некой сонной неге, ощущая себя легким и умиротворенным. Цыганка опустила спинку кресла ниже и, понизив голос, начала говорить. - Всего лишь мёд и травы, дабы ты расслабился. Нужно чтобы ты уснул, а лунный камень, - подняв руку, она выпустила нитку с привязанным амулетом, поможет мне управлять твоим сном, забираясь в самые потаенные уголки твоего разума, чтобы после извлечь наружу те моменты, которые были блокированы. Чонин, - парень промычал, - смотри на камень и следи за ним. Слушай меня внимательно и постарайся выполнять мои просьбы. У нас всё получится. Глаза Чонина следили за камнем, он вполуха слушал размеренный женский голос и чувствовал как засыпает. Ему не было страшно, видимо молоко дало свой эффект, все мысли отошли на задний план, и теперь все внимание было сосредоточенно на голосе, что управлял подсознанием. В его зрительной памяти еще остался кусочек амулета, на заднем фоне которого блестели черные глаза цыганки. Он уснул. Женщина аккуратно, без лишнего шума положила амулет на стол, села рядом на пол, скрещивая ноги и начала направлять разум парня в нужное русло. - Тебя зовут Ким Чонин, тебе десять лет. Что ты помнишь? – парень продолжал молчать. Выждав время, цыганка снова задала тот же вопрос, на который получила первый ответ. - Моя мама ушла на работу. Я снова остался один. - Почему ты один? - Со мной никто не хочет играть. Они меня обзывают, - заметив плотно сжатые губы парня, цыганка продолжила. - Но ты все же нашел друга. Помнишь? И Чонин вспомнил. Воспоминания водоворотом стали заполнять брешь в разуме, постепенно разрушая выстроенную преграду. Кирпичик за кирпичиком она разрушалась, позволяя прошлому вернуться. Он выскочил из дома и отпугнул хулиганов, что закидывали камнями укрывавшегося руками мальчишку. Потом он помог обработать рассеченную бровь. А потом они подружились. Везде и всюду ходили вместе, в тайне от родителей играли в приставку и ели вредную еду. Чонину было наплевать на остальных, ведь теперь у него был настоящий друг, понимающий и готовый на любую авантюру. Однажды он пришел к нему домой, как они и договаривались, но Кенсу там не было. Однако он увидел шелуху от орешек, что так любил грызть один из тех хулиганов, напавших на Кенсу. Чонин помчался к домику, где все любили собираться и когда он увидел, как они избивают его друга, он озверел. Набросившись с кулаками на первого попавшегося и быстро отправив того в нокаут, он заметил как все остальные разбежались, кроме двоих. Им удалось пару раз ударить Чонина, но у того было преимущество в силе и овладевшей им злости. Они сбежали, а Чонин усадил Кенсу возле домика и сам сел рядом. Дождь промочил их насквозь, на улице стемнело, а Кенсу еще не пришел в себя. Чонин хотел уже было позвать его родителей, но парень рядом все же пошевелился и открыл глаза. Чонин начал отчитывать друга и даже не заметил, как приподнялся и навис над парнем. Он смотрел в большие глаза и пытался притормозить ускорившее темп сердце. Рука сама потянулась к губам, а палец стер с них капли крови. Он попросил пообещать больше не глупить, паренек напротив согласно кивнул. Но все это было не важно, по сравнению с новыми чувствами зародившимися тогда. Чувствами, которые убивали каждый божий день. Еще какое-то время они пытались делать вид, что ничего не случилось и все осталось как и прежде, но вскоре Чонин понял, что Кенсу тоже изменился. Они оба бросали друг на друга робкие взгляды, оба пытались рассмотреть в окне напротив волнующий силуэт, оба перестали чувствовать себя непринужденно, оба пытались справиться, но у них ничего не получилось. Как-то раз, когда мать была дома, Чонин спросил ее об однополой любви, нормально ли это? Та ответила, что сейчас многие адекватно относятся к этому, как и она сама, и из-за этих слов ему стало чуть легче. Да, ему нравился Кенсу ни как друг, но им было по десять лет и это абсолютно не нормально. Если б его мама узнала тогда о его чувствах, то без промедления бы открутила ему голову, поэтому Чонин не стал рассказывать ей, но рассказал все Кенсу в тот день, когда он увел его на опушку возле озера. Все же он признался в своей симпатии и получил признание в ответ, но это вызвало двоякие ощущения. С одной стороны хотелось кричать о неправильности, что Ким и делал, а с другой хотелось обнять мальчишку и всегда быть вместе. Вот как в сказках: долго и счастливо. Но откуда ребенку знать, что такое долго и счастливо? Насмотревшись сказок нельзя было понять истинное значение этих слов, а двум мальчикам и подавно. Чонин не мог смотреть на слезы, поэтому решил разойтись по домам. А дома, в своей комнате, он смотрел в потолок и выстраивал в голове стратегии, одна из которых должна быть самой разумной. Что нужно делать? Быть вместе и оберегать свою любовь, держа ее в тайне? Разорвать все связи с Кенсу и больше никогда его не увидеть? Продолжать врать друг другу или рассказать родителям? Какой из всех возможных вариантов правильный? Как он вообще умудрился влюбиться в эти огромные глаза и эту наивную душу? Почему этот мальчишка вдруг стал самым важным? Почему его обидчикам хотелось перегрызть глотку? Из всех возможных вариантов Чонин выбрал самый легкий – игнорировать свои чувства. Молчать о них. Забыть. Они продолжили общаться как друзья. Тогда Чонин просто решил зайти в гости, а Кенсу с порога позвал с семьей на пикник. Чонин, мечтавший попасть на пикник со своей семьей, но не имевший такой возможности, сразу же согласился. Они хорошо провели время с родителями До, его отец помог с удочками и отправил рыбачить. Поначалу они с Кенсу общались как и всегда, шутили, смеялись, в шутку щипая или ударяя друг друга. Установив удочки, они уселись возле большого валуна, где их трудно было бы заметить, и стали ожидать улова. Вот только если Чонин пристально смотрел на воду, то рядом сидевший мальчик точно так же уставился на самого Чонина. Ким чувствовал это, но не поворачивался. Просто боялся, что если повернется, то не устоит. Совершит глупость. Однако, когда Кенсу подсел ближе, соприкасаясь горячей кожей с его собственной Чонин все же повернул голову и тут же оцепенел. То, что он боялся сделать, сделал Кенсу. Чувствуя чужие теплые губы на своих, безумно захотелось ответить, просто сделать что-нибудь, а не просто соприкасаться губами, и Чонин уже хотел было приоткрыть губы, но разум снова закричал о неправильности, поэтому все что сделал Чонин – это оттолкнул. Было больно смотреть в эти испуганные глаза напротив, не хотелось слышать глупые оправдания, захотелось просто сбежать. И Чонин бежал, долго и упорно, пока не стихли зовущие его голоса. Распластавшись на земле, он учащенно дышал, заставляя сердце хоть немного остановить свой ритм. Подняв руку, он прикоснулся к губам, вспоминая приятное тепло, и внезапно улыбнулся. Ему понравилось. Безумно. А потом всю неделю он сходил с ума от непонимания происходящего. Они не виделись с Кенсу все это время, а так хотелось вновь заглянуть в большие глаза и увидеть улыбку сердечком. Так хотелось прикоснуться к бледной коже, а может даже совершить глупость и в тайне от родителей поцеловать. Снова. И снова… Чонин считал себя и Кенсу какими-то моральными уродами, раз в десять лет смогли полюбить себе подобного. Это же какое-то извращение! Или нет? Он задал этот вопрос матери. - Дети же любят своих родителей. Почему ребенок не может полюбить другого ребенка? Нини, очень часто случается, что люди дружат с самого детства, а потом дружба перерастает в любовь. Наверное это и случилось у них с Кенсу, только намного раньше. Можно было бы подождать до совершеннолетия, а потом в открытую показать свои чувства, но смогут ли они ждать столько времени? А тайно целоваться по углам еще десять лет точно было бы извращением. Нельзя так. Чонину не хотелось чувствовать, как сердце каждый день разрывается, как душа воет от одиночества без Кенсу, в то время как разум твердит о намеренной разлуке. Через неделю Чонин все же пришел к Кенсу с обидными для них обоих словами. - Мне не нравится то, что между нами происходит. Вот так просто сказать, что хочется забыть и все вернуть. Но они оба понимали, что это невозможно. Кенсу смирился и Чонин это видел. Видимо тому было плевать на моральную сторону их отношений, а вот Чонин все время сомневался. Кенсу предложил смириться, Чонин сел и заплакал. Нет, ему хотелось все вернуть и не чувствовать вовсе. Хотелось забыть. Забыть… Цыганка услышала болезненный стон и подняла глаза. Увидев на щеках парня слезы, она поджала губы, чтобы в следующий момент задать вопрос, способный перекинуть парня в другой день воспоминаний, более поздний. - Чонин, ты помнишь, что случилось восьмого сентября десять лет назад? - Сентябрь? Каникулы кончились, я был в школе. Кенсу почему-то не было. Я пришел к нему домой и…Кенсу…о боже…его отец… Дверь была приоткрыта, из дома доносились приглушенные голоса и всхлипы. Зайдя внутрь, Чонин осторожно позвал Кенсу, но вместо него из кухни вышла его мать с заплаканными глазами и трясущимися руками. В семье До явно что-то случилось, но Чонин вместо того чтобы задать очевидный вопрос онемел и замер с открытым ртом. Он никогда не видел, чтобы эта женщина выглядела такой слабой. - Чонин, п-пожалуйста, приведи Кенсу обратно. Он убежал куда-то, я…мне нужно поговорить с ним, - заикаясь, госпожа До схватила руки Чонина и заглянула в его глаза, - сделаешь это ради меня? Ради Кенсу. Его нельзя сейчас оставлять. Чонин чувствовал, как дрожало все ее тело, она силилась скрыть вновь подступающие слезы, а когда Чонин все же задал очевидный вопрос, она не смогла сдержаться и заревела. Не желая показывать слезы ребенку, она махнула рукой и скрылась за дверьми соседней комнаты. Чонин хотел было последовать за ней, успокоить, но подумал, что в данный момент лучшим будет выполнить просьбу женщины. Вот только куда мог убежать Кенсу? Чонин искал везде, даже заглянул в сарай, в котором играли остальные, но его нигде не было. Побродив по улицам еще с полчаса, он додумался пойти на то озеро, где он впервые почувствовал тепло губ Кенсу. Добравшись до валуна, Ким забрался на него и нагнулся, находя, наконец, пропавшего мальчика. Тот сидел, прислонившись к камню, обхватив свои колени руками и, уткнувшись в них, тихо рыдал. Осторожно спустившись, Чонин подкрался к До и сел рядом. Медленно подняв руку, он положил ее на голову Кенсу и начал тихонько поглаживать, желая успокоить. Мальчик продолжал плакать, Чонин видел его порозовевшие щеки, что постоянно увлажнялись от новой порции слез, и захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы он перестал так убиваться. Отняв руку, Чонин придвинулся ближе и заключил Кенсу в объятия, хоть и было не очень удобно. Будто очнувшись, До резко вскинул руки, развернулся и обнял Кима в ответ, крепко прижимаясь к уже тогда крепкому телу. Чонин притянул мальчишку ближе, практически усаживая к себе на колени, и прижался щекой к его волосам. Кенсу продолжал вздрагивать, но уже не проливал крокодильи слезы, а лишь изредка всхлипывал. - Кенсу, тебя мама ищет. Она тоже плачет, - мальчик в его руках молча продолжал всхлипывать. Подождав еще пару минут, Чонин все же решил задать вопрос. - Что произошло? Пожалуйста, Кенсу не молчи. Сжав в руках рубашку Чонина, Кенсу начал бубнить куда-то в шею парня. Чтобы услышать того, Чонин слегка отстранился. - Он умер. Моего папы больше нет, - услышанное заставило сжаться сердце до минимальных размеров. Разве могло такое случиться? Ведь только вчера господин До забирал их из школы, по дороге рассказывая какие-то шутки. Ведь только вчера он похвалил Чонина за хорошую отметку. Ведь только вчера его сыновьи чувства к этому человеку выросли еще на один миллиметр. Господин До был ему как отец, а сейчас его просто не стало? Такого не может быть. А как же Кенсу? Что будет с ним? Что будет с госпожой До? - Как же так, - заметавшись от мыслей, он почувствовал, как Кенсу прижался к нему еще крепче и снова начал всхлипывать, - не плачь, пожалуйста. Кенсу, что с ним случилось? Может вас обманули? - Авария. Врачи сказали, что он умер на месте. Мама закричала, а я…я убежал. Мне страшно, Чонин, - сжимая чужую рубашку до побелевших костяшек, Кенсу старался спрятаться от суровой действительности в нежных объятиях. А Чонин понимая всю его боль, старался скрыть Кенсу от той беды, что так внезапно настигла. До самого вечера они не отпускали друг друга, хотя Чонин упрашивал Кенсу вернуться к матери, но тот упрямо мотал головой. Когда луна вступила в свои права, Чонин отстранился от мальчишки и посмотрел в заплаканные глаза. Слез уже не было, но в свете луны, глаза казались соленым океаном, вот-вот готовым перелиться через край. Нагнувшись, Чонин мягко прикоснулся губами сначала к одной щеке, затем ко второй. - Не плачь, я рядом. Именно в тот момент, Чонин решил смириться со своими чувствами, как и предлагал Кенсу. Он понял, что как бы не старался забыть, игнорировать, у него не получится жить без Кенсу. Когда тот рядом, от чувств не было так больно, но когда они подолгу не виделись, Чонин сходил с ума от распирающих его эмоций и желаний. Хотелось прикоснуться, услышать, увидеть, почувствовать, а не сидеть в пустой комнате в ожидании всего этого. Хотелось просто быть рядом. Сказать об этом решении Кенсу он намеревался чуть позже, когда траур в семье До пройдет. И казалось, месяц прошел очень быстро, если смотреть со стороны обычного школьника, но если смотреть со стороны влюбленного мальчишки, то он длился вечность. Кенсу ходил в школу и как прежде старался улыбаться, но Чонин видел что что-то в нем потухло. Он уже не бесился с Чонином как раньше, редко выходил на улицу, да и вообще старался о себе практически не напоминать. Ким понимал, с чем это связано, ведь госпожа До тоже ходила ни мертва ни жива, но его это не устраивало. Он собирался рассказать Кенсу о всех своих мыслях, собирался пообещать быть рядом и стараться сделать жизнь того лучше, а До тем временем решил поиграть в невидимку. В середине октября в ближайшей деревне проходила осенняя ярмарка. Алекс, как обычно, была на работе, и чтобы хоть как-то развеять семью До, Чонин пригласил их туда. Ему хотелось, чтобы госпожа До купила что-нибудь для дома, или завела разговор с местными торговками о любой ерунде. Хотелось, чтобы Кенсу, увидев необычную сладость из тыквенного варенья, упрашивал маму купить ее. Хотелось вновь увидеть то счастье на лицах, что сияло на них полтора месяца назад. Чонину едва удалось уговорить семью До посетить ярмарку, но когда они туда все же попали, ему стало немного легче. Потому что там госпожа До встретила старую знакомую с которой зацепилась языками, а Кенсу, схватив Чонина за руку, повел того вдоль сувенирных лавок. До рассматривал побрякушки, а Чонин не мог оторвать взгляда от красивого профиля парня, держащего его за руку. Тот неожиданно остановился и повернулся. - Смотри, - в руке он вертел брошь, с выгравированными на ней птицами разных размеров, - красивая, правда? - У вас глаз алмаз, молодой человек, - обратилась торговка к школьнику, - знаете, что это за птицы? - Ну, большая похожа на орла, а маленькая… - задумавшись, Кенсу прикусил губу, а Чонин бросив взгляд на вторую птицу, предположил, что это колибри. - Совершенно верно! А знаете, какой крепкий союз у этих двух, на первый взгляд разных птиц? Мальчишки в унисон покачали головой. - Орел является символом отваги, храбрости, он грозный хищник, в то время как колибри на вид очень нежные и хрупкие, но самые выносливые. Представляете, какой тандем они составляют? Орлы плавно парят над землей, а колибри единственные птицы, которые умеют лететь назад и в стороны, резко подниматься и опускаться. У орла идеальное зрение, а у колибри самый длинный клюв из всех птиц. Они такие уникальные и разные, но в то же время из них получилась бы отличная команда, будь они вместе. Чонин и Кенсу озадаченно переглянулись, после чего До положил брошь обратно и с грустью вздохнул. - Но орел и колибри не смогут быть вместе. Торговка поздоровалась с мимо проходящим мужчиной и вновь обратила внимание на мальчишек. - Эта брошь специально создана для таких пар. Уникальные, разные, но они притягиваются и если они будут вместе, то все невзгоды им ни по чем! – гордо вскинув голову, будто хваля собственное достижение, женщина взяла в руки брошь и протянула ее Кенсу, - бери, не пожалеешь. Встретишь еще своего орла. Из-за явного сравнения с маленькой колибри, Кенсу с возмущением посмотрел на женщину и гордо отвернувшись, пошел прочь. Чонин улыбнулся его действиям и все же заплатил женщине, забирая брошь и пряча ее в карман. Потеряв Кенсу в толпе, Чонин долго бродил в его поисках, пару раз натыкаясь на похожих сзади мальчишек. Через час он уже отчаялся и хотел было позвать на помощь госпожу До, как внезапно его схватили за руку и потащили в сторону. Кенсу был каким-то взволнованным и Чонину даже показалось, что его глаза были красными от слез, но он не успел задать никаких вопросов, потому как остановившись возле одного дома, Кенсу повернулся к Киму и пряча от того свои глаза, заговорил. - Я хочу тебе кое-что сказать, - он жевал губы и смотрел в землю под ногами, а Чонин начал подозревать неладное, - пока никого нет и никто не слышит. Спасибо, что тогда нашел меня и успокоил. Спасибо за то, что стал моим…другом. - Кенсу, я как раз хотел признаться… - Прости меня за все, ладно? – перебивая мальчика, Кенсу все же поднял на него свои красные глаза, по которым Чонин понял, что тот все-таки плакал. - Что-то случилось? Улыбнувшись, Кенсу покачал головой и сильно прикусил губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции. - Посмотри, какой дом я нашел? Говорят, там живет волшебница, зайдем? - Кенсу, ты веришь в эти сказки? – но увидев надутые губки, Чонин фыркнул и согласно кивнул головой, - ладно, только ненадолго, скоро стемнеет. И они оба взошли на крыльцо, увешенное звенящими колокольчиками. В этом месте не было слышно звуков ярмарки, лишь тишина, прерываемая волшебным перезвоном. Зайдя внутрь, они обнаружили женщину, сидящую в кресле и пьющую чай. - О, неужели это Гензель и Гретель? - Чонин отпрянул назад, а женщина тихо рассмеялась, - да шучу я, чего ты. Добро пожаловать в сказку, Ким Чонин и До Кенсу. Вы, наверное, устали, хотите молока? Чонин решил ответить отказом, но Кенсу его перебил своим согласием. Кинув на того удивленный взгляд, он решил подождать дальнейших действий. Кенсу казался каким-то странным и эти слова благодарности минутами ранее потревожили его переживающую душу. Через минуту женщина принесла два стакана молока и заставила детей сесть в кресла. Чонин очень хотел пить, поэтому в два счета осушил свой стакан, не замечая при этом переглядываний между Кенсу и хозяйкой дома. - Чонин, - начала женщина, - хочешь забыть все невзгоды и ощутить умиротворение? Я могу это устроить. В удивлении приподняв бровь, Ким перевел взгляд на невозмутимого До. - Скорее это нужно ему, - кивнув головой в сторону мальчика, Чонин почувствовал, как собственное тело слабеет, становится легче и хочется спать, - но спасибо за предложение, однако нам пора возвращаться домой. У вас очень красивый дом и товар развешанный повсюду… - Это не товар. Это амулеты. Поправка женщины застопорила Кима, он пару секунд раздумывал над словами странной незнакомки, пока не почувствовал головокружение. - Да? Ладно. Нам пора, Кенсу, пошли, - он попытался встать, однако ноги не слушались. Подняв голову, он взглянул на Кенсу, и сквозь закрывающиеся веки увидел, как по щекам мальчика текут слезы. Еще через мгновение он почувствовал прикосновение теплых, но влажных и соленых губ к своим собственным, а после услышал последние слова маленького До Кенсу. - Прости, но ты ведь сам хотел забыть. Я бы не поступил так, если бы не уезжал. Тебе было бы невыносимо, а я не хочу, чтобы ты мучился. Ты сам этого не хотел. Просто, - всхлипнув, Кенсу прикоснулся к ослабшей руке на подлокотнике, - теперь мы станем чужими, а я буду помнить. И это будет моим наказанием. Прости, Чонин, но я ничего не могу поделать со своими чувствами, поэтому скажу в последний раз, что люблю тебя. В полудреме, Чонин слышал шорох и звук открывающейся двери. - Когда он проснется, скажите ему, что он приехал на ярмарку и заблудился, а вы напоили его молоком и помогли сориентироваться. Отправьте его на остановку вовремя, он не должен опоздать к приходу матери. - Кенсу, ты точно уверен, что хочешь этого? Ты ведь буквально распоряжается чужой судьбой. - Знаю. Меня за это Бог накажет, но пусть лучше так. Не хочу портить ему жизнь. Дверь захлопнулась, а Чонин почувствовал мокрые дорожки на щеках. Он не до конца понимал происходящего, но чувствовал, что это последняя встреча с его Кенсу. - Чонин, посмотри на этот камень… Очнувшись, он непонимающе уставился на улыбающуюся женщину. Не понимая где находится, он резко поднялся и его голову тут же пронзила дикая боль. Будто чугуном налитая, она гудела и просила об успокоении. Схватившись за висок, он заметил беспокойство на лице незнакомки, что тут же усадила его обратно. - Кто вы? И где я нахожусь? Ничего не помню, - он осмотрелся, замечая яркое убранство дома, - что это за место такое? - Парень, ты на ярмарку приехал и видимо заблудился. Хотя деревенька такая маленькая, что это вряд ли возможно. Народу много, видимо толпа тебя вытеснила и ты сюда попал. Не помнишь? На, выпей молока, - она подала ему в руки стакан холодной белой жидкости, которую Чонин тут же выпил. Обычное молоко, без всяких сладких добавок, которые он не очень любил, - пойдем, я провожу тебя на остановку. - Я что один приехал? – женщина замерла и нерешительно повернулась. - А ты не помнишь? - Странно, но нет. Хотя, наверное, все же один, мама в это время на работе. Выйдя из дома, женщина закрыла дверь на ключ и вместе с мальчиком пошла в сторону остановки. Шли молча, она поглядывала на Чонина, замечая как тот все время хмурится от головной боли и неприятных чувств. Будто чего-то не хватает. Именно об этом сказал он незнакомке, когда на горизонте стал виден автобус. Усадив мальчика, она помахала ему рукой, а когда автобус стал маленькой точкой в конце дороги, она опустила голову и покачала ей. - Что ты наделала, Сана? Гореть тебе в адском котле вместе с Кенсу. По прошествии двух недель, в течение которых Чонин исправно посещал школу и делал домашнее задание, он не замечал ничего необычного, помимо участившихся головных болей. Пока Алекс была на работе, он смотрел телевизор, играл в игры, иногда даже готовил ужин, от которого Алекс не всегда была в восторге. Он замечал мальчишек, гуляющих по дороге, но выходить к ним не спешил, а так хотелось иногда поиграть не с виртуальными персонажами. Так хотелось завести настоящего друга…Друга? Распробовав это слово на вкус, Чонин почувствовал горький осадок, а голова вновь заныла. Однажды, Алекс вытащила его по магазинам. Накупив всякого барахла они вернулись домой под вечер, и пока его мать распаковывала пакеты, Чонин решил посидеть на крыльце и понаблюдать за соседями. Услышав рев мотора, он обернулся и увидел женщину, садящуюся за руль, а на заднем сиденье виднелась макушка мальчика. Когда машина медленно тронулась с места, мальчик обернулся и сквозь стекло посмотрел прямо в глаза Чонину. На секунду он замер, с удивлением отмечая учащенное сердцебиение, а еще через секунду он увидел в глазах мальчика блеск. Тот приложил руку к стеклу и продолжал смотреть на Чонина, будто пытаясь запомнить его образ. Машина удалялась, превращаясь в маленькое размытое пятнышко, а сердце будто льдом сковало. Чонин долго не мог понять, почему мальчик произвел на него такой эффект, а когда Алекс позвала его на ужин, он с удивлением обнаружил на щеках мокрые дорожки. - Просыпайся, - цыганка прикоснулась к дрогнувшей смуглой руке, - все Чонин, тише, не плачь. Просыпайся. Медленно открыв слипшиеся от слез глаза, Чонин уставился на колокольчики, задеваемые ветром. Он все вспомнил. Но… но как теперь с этим жить? Женщина протянула ему платок, а он, переведя на нее взгляд, в презрении сжал губы. - Как вы пошли на такое? - Он умолял. Я долго сопротивлялась, но он стоял на коленях и умолял. Я говорила о возможно страшных последствиях и побочных эффектах, но, даже не смотря на это, он все равно умолял. Не знаю, откуда он узнал обо мне, может местные жители слухи пустили, но он… - Хватит! – испугавшись грозного рыка, женщина сжалась и отступила назад. Она понимала причину такого поведения, поэтому готова была принять любое наказание. Хоть от Бога, хоть от Чонина. Парень встал с кресла и на негнущихся ногах направился к выходу. Побоявшись отпускать Чонина в таком состоянии, цыганка подскочила к нему, перекрывая дверь. - Он был на эмоциях. Он не понимал, что творит. А я…я понимала, что детский разум проще запрограммировать на определенные действия, чем взрослый, поэтому согласилась, зная, что тебе не угрожает смертельная опасность, - Чонин смотрел пустым взглядом на женщину и молча слушал ее нелепые оправдания, - я не стирала твою память, лишь заблокировала определенные воспоминания, поставила стену, которую мы сейчас легко разрушили. - Это Кенсу, - дождавшись от парня хоть каких-то слов, хозяйка дома вопросительно приподняла бровь, ожидая продолжения, - это он легко разрушил все, что между нами было. - Чонин, - чувствуя эмоции парня, женщина смогла лишь прошептать его имя. - Он стер себя из моей памяти. Он взял и вынул себя из моей жизни… Оседая на пол, Чонин как маленький расставил ноги в стороны и заревел навзрыд.