На пути к мечте

Новая религия. Незнакомая, непонятная. В душе Алекша боялся гнева богов. Ему казалось диким изгнать из сердца почтительность и священный трепет к вере предков. Алекша видел христианские символы, не понимал их. Бог христиан умер на кресте ради спасения человечества. Разве мог он теперь помочь нуждающимся? Пленник притих, угрюмо понурил голову. Замер, словно обессиленный неравной схваткой воробушек, готовый принять неизбежное в когтях жирного и нахального кота. Корабль шел медленно. Матросы гребли на палубе, и лучшею наградою было для них снова увидеть хотя бы клочок родной земли, вернуться к покинутым семьям, вновь ощутить земную твердь под ногами. Мрак каюты разгонял слабый огонек единственной свечи, воск с которой стекал в глиняную плошку. Алекша стоял в кадке с водой. Приятная прохлада ласкала измученное тело, мокрая ткань нижней рубашки не скрывала тонкой, точно прутик, фигуры маленького русича. Раны, полученные от ударов плетью, жгущей лютым пламенем плоть невольника, стали понемногу заживать, но следы от них надолго останутся, уродуя тощую спину сеткой шрамов. Анастасий подошел к нему. Бородатый грек напоминал бурого мишку — хозяина леса. Такой же добродушный, неспешный, но страшный в редкие минуты гнева. — Не бойся меня, — купец ласково погладил оробевшего русского пленника по голове. Сердце мальчика защемило, в глазах заблестели предательские слезы. Он вдруг смутно вспомнил забытое лицо отца, храброго, не знавшего страха, привыкшего смотреть в лицо опасности. Тот любил сажать маленького сына на колени и рассказывать предания давно ушедших из жизни предков. Но боги оказались жестоки. Однажды на охоте разъяренный кабан изрезал клыками бесстрашного охотника. Верное копье не могло защитить своего владельца. Подоспевшие товарищи застали страшную картину. На розовом от крови снегу валялись огромная туша лесного зверя и еще живой человек с разорванным животом, из которого торчали все еще теплые скользкие кишки. Алекша с тоской вспоминал деда. Доброго, мудрого старца с белой густой бородой. Проклятые печенеги убили его, проткнули стрелой немощное тело старика. Мальчик помнил довольную рожу рыжего толстого кочевника, пленившего его, помнил громкий смех вражеских воинов, пришедших на цветущую Русь, чтобы жечь, грабить, насиловать — терзать родную землю маленького русича. Анастасий возложил руки пленнику на голову. Алекша погрузился в воду. Он чувствовал в обряде Крещения особую силу. Алекша отрекся от язычества, чтобы избрать своей дорогой более добрую, более милосердную веру, нести в собственном сердце любовь к Спасителю. Когда мальчик вынырнул, то ощутил, как каюта озаряется ярким небесным светом. Корабль сменился лодкой. Речка, знакомая с раннего детства предстала перед изумленными глазами Алекши. Такая чистая и ясная, что было видно песчаное дно. Рыбки с серебристой чешуей пугливо метнулись в сторону. Алекша перевел взгляд на неведомого гребца и ахнул. Дед здоровый и невредимый правил веслом, все дальше отгребая от поросшего травой берега. — Деда, так ты живой! — вскричал мальчик, не в силах поверить. — Ну а чего мне, — добродушно усмехнулся тот, одаряя внука ласковой улыбкой. Алекша, затаив дыхание, наблюдал за движениями старика. Он чувствовал неземное блаженство и счастье. От несказанной радости перехватило дух. — Ну а куда же мы плывем? — спросил Алекша, сдерживаясь, чтобы не броситься на шею к деду. — Как куда? В Царьград, — ответил старец, растворяясь в воздухе. Перед глазами недавнего пленника встал величавый цветущий город. С золотыми куполами церквей, полными товаров купеческими кораблями, богато одетыми людьми. Алекша плыл навстречу мечте, чтобы нести на погрязшую в кровавых междоусобицах Родину новую веру, которая поможет окрепнуть Руси. Он плыл, чтобы стать свободным.