13Stairs

Теплые лучи солнца ласково играли с рыжими прядками, которые при попадании яркого света переливались медными оттенками янтаря. Тело все еще прибывало в расслабленном состоянии после сна. Половину ночи Койю размышлял, пытаясь разобраться в себе, в своих чувствах, понять, чего он САМ хочет. И только под утро провалился в глубокий сон. Он мысленно задавал себе вопросы и отвечал на них. Честно, без намека на ложь. Но самые главные вопросы он так и не смог себе задать, боясь озвучить ответы на них. Пушистые ресницы трепетали, когда Койю прокручивал в голове те моменты, когда они с Таканори целовались. Вспоминал, как блондин ласкал его, пусть грубо и немного жестко, но это были ни с чем несравнимые ощущения. Койю таял в его руках, но боялся признаваться себе в этом. Это было неправильным. И вчера… Ведь это он был виноват в том, что ушел Таканори. Не устрой он истерику, блондин бы был сейчас рядом. Но… Он ушел. Большая стрелка на часах, стоящих на прикроватной тумбочке, показывала 5:30 утра. В это время некоторые люди совершают пробежки, чтобы размять затекшие после сна мышцы, да и просто чтобы поддержать здоровье. Полшестого — самое подходящее время. Нет машин, снующих по дорогам, нет того огромного потока людей, спешащих на работу. Койю никогда не бегал по утрам, это было не в его стиле. Хоть он и любил спорт, но чтобы рано вставать и бежать по парку ни свет ни заря было для него чем-то из ряда вон. И все же… Спустя двадцать минут сборов Койю рассекал по парку недалеко от дома, в спортивном костюме с большим капюшоном, и с плеером в кармане. В наушниках играла какая-то молодая рок-группа, которая, кажется, только месяц назад выпустившая свой первый сингл. Влажный ветер гонял опавшую листву на сером пыльном асфальте. В парке ни души, хотя днем народу очень много. В основном это ребятишки, которые веселятся и играют здесь после школы. Раньше Койю не мог понять тех, кто совершает утренние пробежки, он считал, что люди выматываются благодаря бегу, но сейчас он понял что наоборот, бег тонизирует, заставляет собраться с мыслями, по крайне мере ему. Звучная мелодия, игравшая секундами ранее в плеере, сменилась крутыми гитарными рифами и властным, звонким голосом вокалиста. Удивительно, но Койю пробежал весь парк, и, уже выбегая из него, он, увлеченный музыкой в наушниках, не заметил, как на него с огромной скоростью несся автомобиль. Отчаянный визг тормозов, и резкая боль в районе ребер у Койю. Его глаза плотно закрыты, с губы и ссадины на щеке капала кровь. Ребра сковала в тиски невыносимая боль. Хлопнула дверца автомобиля. Так громко, что Койю на минуту решил, что его оглушили. — Ты самоубийца херов! До боли знакомый раздраженный голос прозвучал над самым ухом, а затем он почувствовал, как теплые руки уверенно подхватили его слабое тело под подмышки. «Больно. Ужасно», — первое, о чем подумал Такашима, когда его оторвали от грязного асфальта. — Дебил! «Этот голос…» Койю приоткрыл глаза и увидел Таканори, который пыхтя и матерясь себе под нос, тащил его тело в машину. Слабо улыбнувшись, он потерял сознание, обмякнув в руках Матцумото.

***

Резкий противный запах заставил распахнуть глаза и тут же пожалеть об этом. Мир плыл, образуя большое размытое пятно. Не самое приятное пробуждение в жизни. Даже после знатной попойки у меня не было такого состояния. — Очнулся, отлично. Я пытался сфокусировать взгляд на силуэте фигуры, которая нависала надо мной, но тщетно. Я видел лишь темное размытое пятно, но зато хорошо и отчетливо слышал мужской голос. — Как самочувствие? Врач? Я в больнице? Точно, меня же сбили. В голове возникает картинка: я выбегаю из парка, и мне нужно перебежать через дорогу, в наушниках гремит музыка,и… Оглушающий рев тормозов. Резкая боль в теле. Вкус металла во рту и противное жжение на щеке. Помню, что меня несли на руках… Еще помню… — Таканори! Черт, я позвал его вслух?.. — Чего разорался, придурок? Сотрясения мало? Он здесь. Почему-то становится спокойнее от того, что он рядом, от того, что именно он меня привез в больницу, и… Стоп! Ведь это же он меня сбил! Нижняя губа ужасно болела и, кажется, опухла. Неслабо я об асфальт приложился. Боже, я боялся посмотреть на себя в зеркало. Видимо, я хорошенько рожей асфальт пропахал. Я разлепил сухие губы и попытался ровно, сдерживая себя, сказать одну вещь Таканори: — Я. Тебя. Убью. Как. Только. Выйду. Отсюда. Каждое слово я выделил специально, чтобы до его маленького мозга дошло, что я с ним сотворю, когда смогу нормально видеть и двигаться. — Я вам не мешаю? Как вы себя чувствуете? Я совсем забыл про врача. — Перед глазами все расплывается, болят ребра и саднит губа. Вроде все, — слабо дернув уголками губ в попытке улыбнуться, ответил я. — У Вас легкое сотрясение и ушиб ребер, ну, естественно, пара царапин и синяков на лице и теле. Вы еще хорошо отделались. Обычно аварии заканчиваются многочисленными переломами или летальным исходом. И как я поеду в Нью-Йорк? Устало прикрыв глаза, я втянул воздух в легкие, пытаясь утихомирить внезапно появившееся бешеное сердцебиение. — В общем, — продолжал тем временем врач, — Вам крупно повезло. Оставлять Вас в больнице я не буду, поэтому можете отправляться домой. Вашему другу я написал, какие мази и лекарства купить в аптеке, так что можете быть спокойны. И… никакой работы, Вам нужен покой и отдых. Я хотел поблагодарить доктора, но Таканори оказался проворнее: — Спасибо, Каору-сан, я за ним присмотрю. Я не помню, как мы добрались до дома, но был несказанно рад тому, что сейчас лежу в своей постели, пусть и одетый и обутый. Плевать. Моя квартира, что хочу, то и делаю. И вообще, где этот шумахер хренов? О, вспомнишь зло, вот и оно. «Зло», медленно вплывающее в спальню со стаканом в руке и таблеткой, уверенной походной направляется ко мне. Это розыгрыш? Он действительно собрался ухаживать за мной? — Вот, это тебе поможет прийти в норму, по-крайней мере, так сказал врач. Зрение стало четче, и теперь я, можно сказать, хорошо видел Таканори, который протягивал мне стакан с водой и таблетку, лежащую на ладони. — Нет, это не яд. Да он прямо мысли читает! Я киваю и беру в руки стакан с водой и ту самую таблетку. Фу, мерзость какая. — Ты меня чуть не убил, — тяжело вздохнул я. Да-да, я больной — мне все можно. Таканори хмурится и присаживается на край кровати. Ну же, скотина, покажи, как тебя грызет совесть. — Нечего было бегать в такое время, да еще и уши затыкать. — Меня что, сейчас отчитывают? — А что, если бы я не затормозил, а влетел в тебя на той скорости, на которой мчался? От тебя даже и мокрого места бы не осталось, недоумок. А вот об этом я не подумал. Я так легко мог лишиться жизни. Раз — и все. Такое странное чувство. Но мне нужно было задать этому скудоумному пару вопросов. — Где ты ночевал вчера? Почему не спросить прямо в лоб? Зачем ходить вокруг да около, если можно просто спросить… Ну, или сбить с толку, чтобы Таканори не придумал отмазку. — У Юу, — ответил он, и ни один мускул на его лице не дрогнул. — Мм, вот как, т— задумчиво прикусил я нижнюю губу. У Юу, значит. Заливал «горе» и давился стонами под Широямой? — Я не трахался с ним. — Он в самом деле читает мои мысли? — Я просто переночевал в его гостиной и все. И все?! Подумаешь, действительно… — Не кипятись. — И не думал даже, — сказал я как можно равнодушнее, хотя у самого кошки на душе скребли. — Хорошо. Может, ты хотя бы снимешь обувь и верхнюю одежду? Мам, можно я буду валяться на своей кровати, как хочу? — Нет, — я пожал плечами, уставившись в потолок. Почему? Почему я так себя с ним виду? — Тебе приготовить что-нибудь перекусить? — Нет. — Койю... — Нет. — Ты не против, если я разорву на тебе одежду и трахну? — Нет. Что?! — поперхнувшись воздухом, выпучил я глаза, глядя на ржущего Таканори. Он смеялся, а я... даун. Чертов дурак, которому хочется впиться в эти смеющиеся губы.