Между прошлым и настоящим

«Тишину мрачной тёмной пещеры нарушают лишь гулкие звуки капающей воды. Густую тьму освещают несколько факелов, отбрасывающих резкие тени на лица людей, стоящих в центре каменного зала, и от тусклого непрерывно трепещущего неровного света эта тьма словно ненадолго отступает вглубь необъятного пространства. Дейдара уверенно ступает вперёд, занимая своё место в круге людей и теней рядом со знакомым уродливым существом. Внутри этой неприглядной оболочки находится человек-кукла, которого, кажется, зовут Сасори. Он спокойно оглядывается вокруг, окидывает взглядом знакомые фигуры. Силуэт мужчины, стоящий напротив остальных, идёт мелкой рябью, когда он открывает глаза и начинает говорить. Звучный голос Лидера гулко отскакивает от каменных сводов сырой пещеры. Фигура мужчины, стоящего поодаль, докладывает, как они с напарником получили очередную крупную награду за какого-то священника, а напарник - тень фанатика с косой, то и дело перебивает его, вставляя глумливые комментарии. Дейдара фыркает - всё как обычно. Он откуда-то знает их всех, знает имена, знает их привычки, знает как они выглядят. Он чувствует себя своим, частью этой компании, которая является какой-то военной организацией. Память услужливо подкидывает всё новые образы и названия. «Акацки». Когда очередь доходит до Кисаме - зубастого синекожего громилы, тот бросает на своего напарника косой взгляд, будто спрашивая разрешения. Дейдара, проследив за его взглядом, невольно напрягается. Итачи. Этот самый напарник, закутанный в плащ, почему-то особенно волнует его. Он не может сказать, чем именно, но понимает, что их явно связывают отношения несколько иного рода, чем просто коллег по работе. Дейдара чувствует это. Получив от напарника слабый кивок, Кисаме выдавливает лишь пару фраз. Были там-то, убили того-то, задание выполнено, ждём дальнейших распоряжений. «И чего это он такой немногословный сегодня? Похоже, их и впрямь неслабо потрепали на последнем задании». Следом очередь Сасори. После его отчета Лидер раздаёт всем новые задания, и собрание заканчивается. Наконец-то. Формальности всегда слишком утомляли свободолюбивую натуру самого молодого боевика Акацки. Из девяти членов организации шесть призрачных силуэтов тотчас растворяются в темноте. Сасори, медленно переваливаясь всем весом тяжёлого искусственного тела, уже направляется к выходу, а Дейдара намеренно задерживается, ожидая пока Кисаме и его напарник пройдут мимо. Итачи, тот самый Итачи, неторопливо следует за ним, как всегда с непроницаемым выражением лица. Дейдара зачем-то ждёт именно его. Он считает каждый шаг, не отрывая взгляда. Сердце бьётся всё быстрее, и он неосознанно пытается найти этому оправдание. Гулкий отзвук шагов раздаётся уже совсем близко. Мысли Дейдары путаются, потому что причина его волнения стоит теперь прямо перед ним. Он всё ещё мысленно спрашивает себя, почему реагирует на Учиху именно так. Ответ приходит сам собой, когда губы Итачи трогает едва заметная тень улыбки. Сердце подрывника замирает. Он знает - из целого мира, всегда равнодушный и ледяной Учиха мог так улыбаться только ему одному. И этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя особенным. - Давно не виделись, Дейдара. – голова мужчины чуть склоняется вбок. В этом жесте сквозит какое-то особое изящество. Дейдара чувствует его дыхание – оно щекочет кожу. В горле разом пересыхает, а взгляд случайно останавливается на шее Итачи. Его плащ чуть расстёгнут, и вблизи Дейдара замечает свежий розовый рубец над ключицей – доказательство, что даже такое совершенство, как он, может допускать ошибки. Ему хочется прямо сейчас зацеловать отметину на безупречно-гладкой коже, и он едва сдерживается, чтобы не рвануть ворот его плаща и не сделать это. Он не смотрит в глаза Итачи. Взглянуть в них сейчас – верная гибель для его разума. Он может смотреть лишь на губы – тонкие, бескровные, сжатые в упрямую линию. Он медленно поднимает руку, накрывает глаза Итачи – просто так, по привычке, как будто бы тот собирался использовать сейчас свой шаринган. А потом делает то, о чём мечтал на протяжении всей долгой миссии в стране Ветра - привстаёт на цыпочки, и его губы, сухие, чуть треснутые от раскалённого воздуха Суны, мягко касаются прохладных губ Итачи. В порыве несвойственной ему нежности Дейдара тут же прижимается губами к открытой шее Итачи – порывисто, не думая. Спускается ниже, целует каждый миллиметр рубца, будто хочет стереть его с бледной кожи. Поднимается к подбородку, снова к губам. Замирает. Что он чувствует к этому скрытному, неприступному шиноби? Ненависть? Он уже давно не уверен. Безумие? Может быть. Учиха отвечает на поцелуй, сильными руками притягивает его ближе, и Дейдара, наконец, вспоминает. Итачи – его личное проклятие, и он жаждет лишь одного – владеть им безраздельно. Он хочет быть достойным его эмоций. Хочет разжечь в нём хоть подобие чего-то столь сильного, как его собственная любовь, одержимость, желание. «Мой, только мой!» - звенит в его голове. У них осталось мало, слишком мало времени, но он не отпустит его ни за что, даже если наступит апокалипсис, даже если этот мир канет в небытие - он найдёт его где угодно, в любых других мирах и реальностях, и абсолютно не имеет значения, сколько сил и времени потребуется на это». Дейдара подскочил как ошпаренный. Непонимающе озираясь по сторонам, он, ещё не проснувшись до конца, силился понять, какая из реальностей была действительно настоящей. Это определённо был сон – он знал это, но сон настолько яркий и реалистичный, а пробуждение такое резкое, что молодой человек не сразу сумел прийти в себя. Однако, времени обдумывать удивительный сон совсем не было. Из мыслей его безжалостно выдернул громкий, давно уже надоевший звук, от которого начинала болеть голова - будильник без остановки надрывался, заполняя противным писком всю комнату. "Чёрт, опять проспал!" Блондин свесил ноги с кровати и с досадой застонал, проклиная всех и вся – ну какой идиот придумал начинать занятия так рано? Резво вскочив с постели, он помчался в ванную. Быстро закончив с утренними процедурами, парень на ходу натягивал на себя одежду, спотыкаясь о разбросанные повсюду вещи, и одновременно пытался причесать длинные взлохмаченные волосы – его личную гордость и предмет восхищения окружающих. Наконец, кое-как ему удалось привести себя в относительный порядок. Дейдара схватил рюкзак, даже не проверив содержимое, и, громко хлопнув дверью, вылетел из квартиры, но стоило ему выскочить из подъезда, как блондин сквозь зубы выругался - он забыл закрыть на ключ входную дверь. Делать нечего - пришлось возвращаться обратно. Чертыхаясь, Дейдара на два оборота провернул ключ в замочной скважине, раздражённо сунул его в карман и спустя несколько секунд уже был во дворе. Глянув на экран телефона, блондин с радостью отметил что, на то, чтобы собраться ему потребовалось не больше десяти минут, а значит можно надеяться, что он всё ещё успеет хотя бы к началу второй пары. Сунув мобильник в карман джинс, Дейдара стартанул к ближайшей станции метро. Мирно перебегавший дорогу бездомный кот в испуге шарахнулся от парня с бешеным взглядом, стремительно шагающим прямо на него. *** В это прекрасное и солнечное весеннее утро, Итачи Учиха впервые в своей жизни позорно проспал. Всегда безукоризненно аккуратный и собранный, встающий ровно по будильнику, Итачи был одним из тех людей, что привыкли жить по строгому распорядку, расписанному чуть ли не до минут. Теперь же, случайно выбившись из этого расписания, он сидел на кровати, чувствуя себя совершенно беспомощным, и безуспешно пытался перестроить план своих действий с поправкой на полное отсутствие времени. Всё дело было в том, что ему в который уже раз приснился странный сон, из-за которого он сегодня и не сумел проснуться вовремя. Этот сон часто варьировался, но была в нём одна неизменная деталь - человек, всегда присутствующий там: молодой задиристый парнишка с глазами цвета безоблачного неба. Итачи часто заморгал, прогоняя ночные образы, и, невольно сжав простынь, задумался: какие-то пещеры; группировка элитных убийц, членом которой являлся и он сам; синекожий громила - неизменный спутник; темпераментный блондин, то орущий на всё убежище и взрывающий всё, что ни попадя, то неуклюже признающийся ему в любви… Всё это, а особенно последнее, было очень странно. Но, ещё страннее было то, что он сам, неизвестно почему, чувствовал что-то нежное и трепетное к этому мальчишке. Он не мог назвать это любовью. Почему-то в снах он не помнил, что такое любовь и радость, его душа была словно выжженным безжалостным огнём полем. Он ощущал себя опустошённым, мёртвым, но как только рядом появлялся блондин, вечная душащая его тоска отходила на задний план, ненадолго отпускала его, а внутри просыпалось давно забытое щемящее чувство. И несмотря на собственный голос разума и доводы, он боялся, но одновременно хотел, чтобы этот молодой парнишка любил его. Итачи не мог всё это объяснить, но чувство опустошённости было крайне тяжёлым и неприятным. Оно оставляло тоскливый осадок даже после пробуждения, как и лёгкое сожаление, что тот самый парень, только лишь его сон. Возможно, из-за этих снов Итачи никогда и не покидало ощущение, что ему чего-то не хватает в жизни. Словно он всю жизнь чего-то или кого-то ждёт. Возможно, именно поэтому он так и не нашёл себе пару, а непродолжительные отношения, как правило, всегда заканчивались ничем. Учиха встрепенулся, вспомнив, что всё ещё сидит на незаправленной кровати и всё так же опаздывает на работу, откинул все лишние мысли прочь и принялся быстро собираться. Кажется, он точно не успеет к началу рабочего дня. О завтраке и традиционном утреннем кофе на сегодня можно было забыть. *** Дейдара быстро спустился по ступенькам в подземный переход – широкий, освещённый жёлтыми лампами. Людей в это время было ещё немного, но, как обычно, на своём привычном месте, недалеко от выхода, стоял музыкант. Он облокотился об холодную обшарпанную стену и бренчал на старенькой гитаре мелодию, которую играл изо дня в день. Дейдара был с ним немного знаком, но сегодня ему некогда было обращать на музыканта внимание. Он быстро прошёл через переход и вынырнул на другой стороне улицы. На его пути был небольшой сквер. Он вдохнул свежий тёплый воздух полной грудью, переводя дыхание. На улице было довольно ветрено, но солнечно, как обычно бывает ранней весной. Почки на деревьях уже набухли, и кое-где даже распустились маленькие листочки. Юркие пташки радостно щебетали и скакали по серой плитке в поисках хлебных крошек, раскиданных гуляющими людьми. Мир оживал, просыпался от спячки после холодной и долгой зимы. Дейдаре очень хотелось хотя бы ненадолго присесть на низенькую лавочку и зарисовать этот весенний городской пейзаж, который так радовал его сердце, но время не ждало. Надо сказать, что на учёбу блондин опаздывал постоянно. Ему никогда ни на что не хватало времени, и сколько бы его не было в запасе, в конечном итоге он всё равно до последнего занимался какими-то ненужными делами, а потом вынужден был спешить и нестись сломя голову. Он никак не мог приучить себя к пунктуальности. Всегда стремительный и порывистый, Дейдара, тем не менее, не любил спешки в делах, предпочитая всё делать размеренно и неторопливо, будь то сборы куда-то или его занятия «настоящим искусством», или же простые мелочи, вроде приготовления еды или уборки в квартире. Теперь же ещё одной причиной его опозданий, с недавнего времени ставшей практически основной, были навязчивые, и уже прилично надоевшие сны, которые последнее время беспокоили его с удвоенной силой. Почти бегом направляясь к станции метро, Дейдара думал об этом. Что есть душа? Может ли душа возрождаться в разных телесных оболочках? И главное, что есть воспоминания души: всего лишь игры сознания или же действительно прорывающиеся сквозь толщу времени обрывки воспоминаний? Он каждый раз задавался этими вопросами, но так и не находил ответы. Сны, в которых он был представителем древнейшего и давно исчезнувшего сословия шиноби, снились ему всегда, сколько он себя помнил. Они приходили к нему нечасто и всегда были достаточно расплывчатыми, отрывистыми, лишь только изредка с оформленным сюжетом. Однако теперь он видел практически одну и ту же картину: тёмная пещера и загадочный молодой мужчина с необычными глазами, который вызывал в душе Дейдары целую бурю чувств: от злости и желания убить, до странной непривычной нежности. Бывало, декорации менялись, и тогда он оказывался летящим на огромной глиняной птице, или же осыпал своих противников маленькими глиняными птичками, взрывающимися по его воле. Дейдаре особенно нравились такие сны – они полностью соответствовали его представлениям об искусстве и красоте, а ощущение полёта доставляло невероятное удовольствие. Всё это было очень странно, но не менее удивительно и интересно. Происходящее во снах, очевидно, относилось к Великой Эпохе Шиноби. Он сразу смог определить это, потому что всегда любил уроки истории и хорошо разбирался во всём древнем. Его всегда необъяснимо привлекал дух давно ушедших времён. В детстве, будучи ещё совсем маленьким, он с восторгом слушал легенды, которые ему рассказывали родители - о Мудреце Шести Путей, о его матери – владычице Кагуе, сошедшей с небес и двух братьях, наделённых божественной силой - Индре и Ашуре. В школе с интересом читал о четырёх Великих Войнах Ниндзя, о могущественных кланах и героях. Особенное волнение в нём вызывали упоминания о некогда великом клане Учиха – что-то в его названии казалось смутно знакомым. А ещё, краткие заметки о мощнейшем взрыве, устроенном каким-то сумасшедшим преступником шиноби, который одной вспышкой стёр с лица земли целый лес. Дейдара всегда находил нечто прекрасное и завораживающее во взрывах, и поэтому одновременно ужасался, но и восхищался поступком безумца. Все эти события были воистину удивительными, и Дейдаре всегда было немного грустно, что в нынешнем мире нет ни шиноби, ни их способностей. Со многими поколениями люди утратили ниндзюцу и больше не могли использовать природные стихии ни для бесконечных войн, ни для других, более мирных целей. А теперь в этих навязчивых снах он и сам был одним из шиноби. Жаль только, что по обрывкам сновидений невозможно было понять, что именно там происходило. В том, что события сновидений были реальными, а не вымышленным плодом его фантазии, Дейдара теперь почти не сомневался. *** Итачи появился на платформе как раз в тот момент, когда поезд, задорно подмигнув ему фарами, проехал прямо перед его носом, оставив опоздавшего на несколько секунд Учиху молча злиться и дожидаться следующего. Следующий же, совершенно не спешил приезжать, и теперь Итачи нервно переминался с ноги на ногу, то и дело подносил руку к глазам, вглядываясь в строгие стрелки дорогих наручных часов так, будто эти злополучные стрелки замедлят свой ход, если он будет буравить их недовольным взглядом каждые тридцать секунд. Он нервничал – ему казалось, что проклятый поезд не появляется слишком, слишком долго. И куда же делись его привычная уверенность и железное самообладание... Учиха беспокойно поглядывал на людей вокруг себя - ему была непривычна вся эта суета. Нет, он привык к вечной суматохе на работе, но работа – это другое. Там он чувствовал себя как рыба в воде, там он знал практически всех сотрудников в лицо, там он мог с закрытыми глазами найти любую нужную дверь. В своём личном кабинете он и вовсе был королём собственного маленького королевства. Здесь же – незнакомая шумная обстановка, незнакомое место, незнакомые люди. Итачи не чувствовал себя хозяином положения, а когда он не чувствовал себя таковым, ему всегда становилось не по себе. Он уже, наверное, тысячу раз пожалел о том, что не забрал вчера из ремонта свой автомобиль, и теперь страдал из-за своей недальновидности. Сегодня всё шло словно на зло ему. «Ну и где этот проклятый поезд?!» Он простоял ещё несколько минут в тягостном ожидании, но вдруг, словно услыхав его мысли и решив сжалиться над несчастным Учихой, далеко впереди раздался гудок. Итачи облегчённо вздохнул – ну наконец-то. *** На платформе метро было всё именно так, как и бывает обычно по утрам – душно, шумно и людно. Нескончаемые пёстрые потоки пассажиров поднимались и опускались по эскалаторам, заталкивались в открытые двери вагонов, словно кильки в консервную банку, и торопливо выскакивали, шумя и толкаясь. Все они куда-то спешили, куда-то торопились, сновали, толпились, и Дейдаре пришлось чуть ли не силой проталкиваться, пробивая себе путь к перрону. К счастью, долго ждать не пришлось. Поезд появился как раз вовремя, примерно так, как Дейдара и ожидал. Он подъехал к платформе и с плавным толчком остановился. Створки дверей разошлись, приглашая внутрь, и Дейдара успел юркнуть в вагон прежде, чем увязнуть в обязательной утренней толкотне на посадке. Он тут же плюхнулся на первое попавшееся место и уселся поудобнее, рыща в карманах в поисках наушников. Стащив с плеч рюкзак, он обнаружил расстёгнутую молнию на нём и поспешил исправить оплошность, попутно проверив всё ли на месте. Удостоверившись, что ничего не пропало, он усмехнулся сам себе - кому сдались его папки с чертежами, гора карандашей и наполовину израсходованные упаковки глины? Успокоившись и, наконец, перестав ёрзать, Дейдара поднял глаза, скучающе оглядел пассажиров. Бородатый толстый мужик справа от него, чопорная дамочка в причудливой шапочке, подросток с громко играющей музыкой в наушниках, офисные клерки с газетами сомнительной репутации, девушка в медицинской маске... Обычный, ничем не примечательный контингент утреннего метрополитена. Дейдара перевёл равнодушный взгляд на сидящего напротив человека и изумленно замер. Сердце бухнулось куда-то вниз. Не может этого быть! Прямо перед ним, наяву, в самом деле, сидел тот самый молодой шиноби из его снов. Такой же, как всегда, настолько безупречно-идеальный, что хотелось одновременно и любоваться им и подорвать его ко всем чертям. «Подорвать?» Дейдара даже не стал задумываться, почему именно такая ассоциация пришла ему в голову. «Это он», — не унимаясь, твердил внутренний голос. - «Это он. Это же он!». Конечно, этот человек был одет совсем не так, как во снах. На нём было длинное чёрное пальто вместо плаща с красными облаками, вместо одежды шиноби из плотной тёплой ткани - деловой костюм, на лбу не было перечеркнутого протектора, а вместо куная в пальцах мужчины была зажата ручка портфеля. Но он был всё такой же - высокий, статный, благородно-бледный, как обычно, весь в чёрном (Дейдара даже не удивился), и, несмотря на весь свой неприметный вид, выделялся в толпе так же, как и полярная звезда на звёздном небе. «Что этот человек вообще делает в метро?» - подумал парень. Дейдара опустил взгляд на тонкие, ухоженные пальцы незнакомца, с аккуратно подстриженными ногтями, держащие дорогой кожаный портфель. Туда, где в его снах всегда покоилось кольцо с кроваво-красным камнем. - «Кольцо... Он всегда носил кольцо…» Кольца не было. «Хм, интересно, неужели его тоже зовут Итачи?» - взволнованно подумал он и сам себе удивился. С чего он вообще взял, что у него будет точно такое же имя? Человек вдруг повернул голову, и их взгляды встретились. Брови мужчины сами собой поползли вверх. Блондин видел, как в тёмных бездонных глазах – точно таких же, как и от которых он не мог оторвать взгляда в видениях, пронеслось непонимание, удивление, неверие, и, наконец, - нет, он не мог ошибиться, он точно заметил это - узнавание. На Дейдару словно обрушилась снежная лавина, подмяла, придавила всем своим многотонным весом. Она рухнула на него прямо здесь, в душном вагоне метро, среди десятков незнакомых людей. В его голове словно падающий лист, подхваченный ветром, крутилась одна единственная фраза. Фраза, которую он когда-то давным-давно сказал этому, да-да, именно этому мужчине, прощаясь с ним навсегда. « - Не думай, что так просто отделаешься от меня... Я всё равно найду тебя. Там, за чертой, или в другом мире, где бы ты ни был, сколько бы времени не прошло – не важно. Ты же знаешь меня, Учиха, даже сама смерть меня не остановит, да!» «Даже сама смерть…» Теперь он вспомнил. Дейдара смотрел на этого темноволосого мужчину, и его реальность становилась дополненной, завершённой. Словно в мозаику, наконец, добавился один единственный, но самый важный фрагмент, без которого картина не была бы полной. Он не знал наверняка, как его зовут, сколько ему лет, кто он такой в этой жизни. Единственное, что Дейдара точно знал – это то, что любит его. Это было странно, глупо, но, тем не менее, это было именно так. Он любит человека, которого даже никогда не видел до сегодняшнего утра. Любит так, что не жалко и своей жизни. Настолько, что когда-то невероятно давно посвятил ему свой самый величайший шедевр, на который только был способен - самоубийственный взрыв. Ха! Надо же, тем сумасшедшим шиноби был именно он – Дейдара. И он был готов поклясться, что этот знакомый незнакомец, сидящий напротив, в непривычно дорогом для пассажира метро костюме, с небрежно расстёгнутом пальто, и не сводящий с него совершенно потрясённого взгляда, тоже знает его… Они смотрели и смотрели друг на друга, пока всю невероятность их встречи безжалостно не оборвал противный монотонный голос, объявляющий его остановку. Дейдара никогда раньше не обращал на этот неживой механический голос внимания, но теперь он казался ему замогильным, будто зачитывающим приговор. На ватных ногах он поднялся и, будто в трансе, едва ступая, прошёл к двери. Сердце бешено колотилось о ребра и кричало, молило, чтобы он не делал эту ужасную, непростительную глупость, чтобы он остался и спросил у этого человека хотя бы имя или адрес, телефон, визитку, Боги, да что угодно! Дейдара и сам не понимал, зачем сейчас совершает ошибку, о которой, возможно, будет жалеть всю жизнь. Он не хотел уходить, не хотел оставлять всё вот так, но ноги не слушались хозяина, будто по своей воле унося его прочь. *** Когда Итачи повернул голову, оторвавшись от бесцельного разглядывания безвкусной рекламы на дверях вагона, то вмиг почувствовал, что его привычное хладнокровие вот-вот готово дать сбой - он увидел сидящего напротив него того самого светловолосого мальчишку-подрывника из его сна, больше всего на свете обожающего взрывы и споры на эту тему. Учиха застыл, не поверив своим глазам. Он тупо уставился на парня, который выглядел почти как подросток – в высоких кедах, тёмных джинсах и яркой футболке, выглядывающей из под цветастой толстовки. В ответ, его разглядывали точно таким же поражённым взглядом, как и у него самого. «Святые Боги, да как такое может быть?!» Итачи ясно осознал, что должен поговорить с ним лицом к лицу. Поговорить с этим человеком, который шептал ему во снах признания в любви, а это был именно он, но не мог. Не мог заставить своё вмиг пересохшее горло издать хотя бы один звук. Ему кажется, что мальчишка тоже узнал его, хотя он уверен - они не встречались никогда раньше. Но интуиция никогда не подводила его, и Итачи не покидало стойкое ощущение, что он явно знает что-то такое, что знает и сам Учиха. Потому что взгляд, которым он смотрел на него, был красноречивее любых слов. Итачи видел, незнакомец будто очень хотел что-то сказать, но продолжал упрямо молчать. Он лишь только смотрел на него тем самым пронзительным взглядом серо-голубых глаз, каким смотрел на него и в тёмной мрачной пещере ночью, и под открытым небом, когда они лежали вместе, наслаждаясь редкими моментами спокойствия, и в последнюю их встречу. Итачи хотелось спросить его о многом, об очень многом, но он не был уверен, что это не случайное совпадение. Может быть, это разыгралось его больное воображение и так вышло, что паренёк просто очень похож на его странного призрака из сна. Только и всего. Из оцепенения его вывел вдруг поднявшийся блондин. Он отвёл взгляд и нервно вцепился побелевшими пальцами в поручень. Он даже и не заметил, как поезд постепенно остановился. Итачи похолодел. Он вот-вот уйдет, и единственный шанс разобраться во всём уйдёт сейчас вместе с ним. Двери с лёгким шипением открылись, быстрее, чем им обоим того хотелось, и парень, Итачи даже показалось, что он делает это нехотя, через силу - вышел. Незнакомец уходил, а Итачи всё еще сидел, даже не шелохнувшись. Он был словно статуя, которую мастер высек из камня прямо так, вместе с сиденьем. Итачи отрешённым взглядом проводил мальчишку, уже выходящего на перрон, смотря ему вслед, на его неестественно прямую, напряжённую спину. Он вздохнул, опуская взгляд на собственные ладони. Они едва заметно дрожали. «Надо же... Подумается же такое». Шиноби, взрывы, глиняные птицы. Он - взрослый мужчина, а верит в какую-то чушь, вроде реинкарнации и воспоминаний из прошлой жизни. Учиха горько усмехнулся, мысленно ругая себя за подобные глупости. Ему вдруг стало немного грустно, но в тоже время наконец, вернулась ясность рассудка, ушли скованность и неловкость. Он даже ощутил болезненное облегчение, когда понял, что больше они никогда не встретятся, не пересекутся взглядами, не будут вот так сидеть друг напротив друга. Не нужно будет думать о том, что сказать. Не нужно будет ничего придумывать. Не нужно будет чувствовать себя идиотом из-за этого глупого, непривычного волнения. Ему не придётся краснеть перед ним, если окажется, что всё это он выдумал себе, и на самом деле он просто больной человек, верящий в небылицы. Возможно, так будет к лучшему. Итачи кивнул сам себе. Да, так будет лучше. И вдруг, неожиданно для самого себя, он резко поднялся, чуть не выронив портфель, и, стремительно кинувшись вперёд, едва успел выскочить в закрывающиеся двери. За ним. Кажется, сегодня он впервые крупно опоздает, а может и вообще не попадёт на свою очень важную и ответственную работу. К дьяволу её. Он шёл быстрым шагом, вернее, почти бежал. Итачи и сам не понимал, зачем вообще делает это, потому что сейчас его вело что-то, что было сильнее его мыслей и сомнений. Ну и ладно, думал Учиха, пусть он облажается, пусть этот блондин, он вспомнил – во снах его звали Дейдара, ничего не знает на самом деле – не важно. Единственное, что было важно сейчас - не упустить, догнать. Он должен узнать. Он должен подтвердить или развеять свои сомнения. Он ничего не потеряет, даже если всё это ошибка, но, по крайней мере потом, он не будет жалеть о том, чего так и не сделал. Итачи не помнил, как позвал его, какая внутренняя сила заставила его это сделать, но свой собственный голос придал ему сил, наконец, вывел из того оцепенения, в котором он находился почти целых полчаса пока ехал, глядя в глаза мальчишке. Итачи будто вынырнул из вакуума, он отчетливо услышал звуки вокруг себя, шум удаляющегося поезда, голоса пассажиров, свое собственное дыхание и вновь ощутил привычное ему спокойствие и уверенность. Сомнений больше не было - он всё делает правильно. *** — Дей… Дейдара! — вдруг крикнул кто-то громко, над самым ухом, заставив вздрогнуть от неожиданности. Блондин резко остановился и обернулся, когда мужчина в чёрном пальто уже подошёл к нему на расстоянии вытянутой руки. Он встал, переводя дыхание... ...и вдруг взял его за руку. Дейдара оцепенел от неожиданности. Итачи заглянул в его глаза и окончательно убедился, что не ошибся. Нет, ему не показалось – Дейдара тоже узнал его. Этот взгляд невозможно было истолковать никак по другому. - Мне почему-то показалось, что вас… что тебя зовут именно так. – Итачи опустил глаза вниз, но так и не выпустил его руки. - Да, меня действительно так зовут... Скажи, тебе ведь тоже снились эти сны? — наконец, выйдя из ступора, спросил Дейдара первое, что пришло ему в голову. Итачи почувствовал, как что-то ёкнуло в его груди, когда он наяву услышал этот немного грубоватый, почти не сочетающийся с внешностью, голос с мягкой хрипотцой — да, это был он, всё тот же голос, который он слышал во снах. - Я много раз видел ту пещеру и какие-то странные собрания. И тебя. Губы Дейдары сами собой растянулись в лучезарной, даже чуть нагловатой улыбке. Он сам сделал шаг навстречу к нему. Ещё. И ещё ближе. «Я обязательно найду тебя» – говорит Тсукури Дейдара, нукенин, отступник S класса, член самой известной преступной организации среди Пяти Великих Стран». - Итачи, я же говорил, что найду тебя. – самодовольно и счастливо, во весь рот, улыбается взбалмошный студент Конохского Университета Искусств, уже окончательно и бесповоротно опоздавший на занятия. Его свободная рука легла на предплечье Итачи. - Ещё бы. - ответом ему была такая знакомая, родная полуулыбка всезнающего гения какого-то там клана и самого любимого человека. – От тебя и через тысячу лет не скрыться. Итачи смотрит на его широкую, открытую улыбку, точно такую же, как и в его снах, такую же, какой она была всегда. Он притягивает блондина к себе и тот с готовностью прижимается к нему в ответ. Прошлое и настоящее встретились в одной точке. Всё стало на свои места. Им не нужно что-то объяснять друг другу. Им больше не нужны слова, ведь их воспоминания были одни на двоих. И плевать, что они знакомы всего несколько минут - они совсем не чужие, они знают друг друга уже целую вечность. Теперь они будут рядом наяву, а не во снах. Теперь в этой реальности всё так, как и должно было быть. Им не придется убивать других и умирать молодыми за какие-то высшие цели и будущее неизвестных им людей. Им не нужно разрываться между долгом и собственными желаниями. Теперь они будут жить для себя, вместе, именно так, как мечтали когда-то. Итачи вдруг ясно понял, что он полюбит Дейдару. Полюбит так, как не любил раньше, потому что сам хочет этого, потому что это было неизбежно. Они сумели найти друг друга сквозь целые века, среди тысяч людей. И это не было случайным стечением обстоятельств - таких случайностей просто не бывает. Так должно было быть. Он в какой-то момент осознал, что они просто стоят как два идиота и обнимаются на перроне шумного вокзала, в ничем не примечательный, обычный, серый будний день, а вокруг суетятся и снуют туда-сюда, спешащие по своим делам, люди. Итачи чуть наклонился и вернул Дейдаре его последний поцелуй в том мире, который стал первым, в этой, их новой жизни.