С широко закрытыми глазами

В больничной палате пахло неестественной чистотой. Таким особым химическим запахом лимона и раздражения уборщицы, которая за гроши надраивала полы в рождественские праздники. Артур натянул одеяло до самого носа, кутаясь в нейтральный запах пуха, нагретого собственным телом, и заткнул уши подушкой. Что, впрочем, не особо помогло. Он все равно продолжал слышать, как больница гудела. Шум обеспокоенных голосов, наполняющий коридоры. Плач, смех, разговоры, топот, скольжение каталок, телефонные звонки, нервное нерешительное поскрипывание ботинок у соседней двери. Но больше всего Артура бесил звук работающей лампы в его палате. Тихий, едва слышный шум, напоминающий о режущем глаза свете. Свете фар встречной машины, который ударил в глаза десятками мельчайших осколков. Свете операционной лампы, гаснущем так же быстро, как и его сознание. Свете, который, казалось, какое-то время пробивался сквозь бинты. И который сегодня он мог лишь слышать. Артур сдавленно зарычал и несколько раз ударил кулаком по матрасу, умудрившись случайно задеть прикроватную тумбочку так, что с нее соскользнул пульт от телевизора. – Твою ж мать… Пендрагон ошалело шарил рукой по полу, стараясь обнаружить пластикового кнопочного дезертира, но наткнулся лишь на тапочки. Наплевав на запрет врачей, он уже свесил ноги с кровати, чтобы встать, как дверь его палаты бесцеремонно распахнулась, впуская прохладный свежий воздух и незваную посетительницу. – Артур, это я. – А то я не знаю. Я почувствовал запах твоих духов, как только ты подошла к стойке регистрации посетителей на первом этаже… – Немедленно вернись в постель! Тебе нельзя вставать! – возмущенно воскликнула Моргана, стоило ей заметить странную позу, в которой застыл ее брат. –…а еще ты никогда не стучишь, прежде чем войти, – Артур сделал вид, что не услышал ее слов, и продолжил шарить руками по полу, пока цоканье каблуков не послышалось в угрожающей близости от его кровати. – Моргана, это новая мода? Носить шапочки для душа на зимних сапогах? – нахмурился Артур, деловито ощупывая щиколотку сестры. Прохладные пальцы ласково провели по его волосам. – Это бахилы, придурок. В последнем слове прозвучало столько плохо скрываемой жалости, что Артур впервые был рад, что не может видеть. Ее покрасневшие от слез глаза. Улыбку, горькую настолько, что от одной мысли о ней хотелось скривиться от отвращения к самому себе. – Пожалуйста, не смотри на меня так. Он обнял сестру, наслаждаясь смешавшимся с ароматом ее духов запахом дома. Глубже зарываясь носом в длинные шелковистые пряди, он прошептал: – Мор, ты ведь принесла мне несколько пряничных человечков, правда? – Нет. – Врешь. Артур почувствовал улыбку Морганы, за которой последовал звонкий поцелуй в щеку. – Отец меня прибьет, если узнает, что я стащила их до Рождества. – От меня он об этом точно не узнает, – Артур уже обнаружил пакет с отважным пряничным отрядом, который Моргана снарядила для борьбы с его депрессией. Он запихал в рот целого человечка и замычал от удовольствия, наслаждаясь тающей пряной нежностью свежей выпечки. Моргана, сидевшая напротив, тихо посмеивалась и тоже увлеченно шуршала пакетом, выбирая себе жертву порумяней. – Артур, ты мне напоминаешь беременную. Пендрагон от негодования закашлялся, усыпав крошками всю постель, а Моргана, дожевав своего человечка, продолжила: – У тебя такой же зверский аппетит, непереносимость запахов и капризный характер. – Это у меня-то плохой характер?! Да со мной здесь обращаются, как с кротом! Кормят всякой слизистой дрянью и ждут, когда меня можно будет закопать в сырую землю! Моргана заливисто засмеялась, шлепнув пару раз Артура по укрытому одеялом колену. – Вот! Вот об этом я и говорю! – Пендрагон улыбнулся, представив, как Моргана обвиняюще тыкает в него наманикюренным указательным пальчиком. – Ты изводишь своим нытьем меня, персонал и, прежде всего, самого себя! А это может негативно сказаться на твоем выздоровлении! Артур грустно усмехнулся. – Хочешь сказать, жалобы делают мои шансы ниже 30%? – Нет, что ты! Конечно нет! Моргана ответила слишком, чересчур быстро, и сердце парня болезненно сжалось. Еще полчаса он слушал ее щебетание о том, что для лучшего эффекта необходим полный покой и позитивный настрой, пытался отшучиваться, но с каждой минутой в душе лишь крепла уверенность в том, что на самом деле врачи на словах сильно преувеличили его шансы вновь увидеть этот мир. Наконец, время визита подошло к концу, и сестра, чмокнув его в нос на прощание, направилась в сторону двери, замерев, когда он окликнул ее у самого порога: – Моргана! Дверь нерешительно скрипнула. – Да? Поглаживая в руках пряничного человечка, Артур все же решился задать вопрос. – Какого цвета глазурь на пряниках? Моргана медленно и очень тихо выдохнула, постаравшись как можно незаметнее сглотнуть ком в горле. Когда она ответила, голос ее почти не дрожал. – Белая и фиолетовая. *** Артур до поздней ночи слушал матч по боксу и ссорился с медсестрой, просившей его сделать громкость чуть тише. Девушка грозилась спрятать от него пульт, а Артур парировал угрозой упрятать ее за решетку за издевательство над пациентом. Неудивительно, что после столь насыщенной ночи он не был в особом восторге, когда Моргана разбудила его звонком по телефону в 8 утра. Цепляясь сознанием за остатки красочного сновидения, он совершенно не вслушивался в то, что торопливо объясняла сестра, но для виду согласно мычал в трубку, чтобы от него поскорее отстали и вернули в объятия Морфея. Поэтому к полудню, когда в дверь робко постучали, Артур, ни о чем не подозревая, равнодушно ковырял ложкой в остывшей овсянке. – Войдите. Дверь отворилась, и посетитель сдавлено ойкнул, спотыкаясь и вваливаясь к нему в палату. – Осторожнее! Там порожек! – Теперь я тоже об этом знаю, – приятный смешливый голос, явно принадлежавший молодому парню, стал для Артура полной неожиданностью. – Я, конечно, сильно извиняюсь… – Пендрагон поправил бинты на глазах, облизал ложку и неуверенно тыкнул ей в сторону незнакомца. – Но кто ты такой? – Оу. Забыл представиться. Мерлин Эмрис. Твоя сиделка на ближайшие 3 недели. Моментально вспомнив утренний звонок Морганы, Артур чуть не взвыл. – Я заплачу тебе вдвое больше, Мерлин, если ты сейчас же испаришься из моей палаты и больше никогда не появишься. – Я не настолько жадный, – мягкие шаги послышались уже у самой кровати, и Артур запаниковал. – Я не хочу никакой сиделки! Сейчас же позвоню сестре и… – Поздно. Я уже сел, – Артур почувствовал, как кровать едва заметно прогнулась в районе его ног. – Теперь я официально твоя сиделка. – Как сел, так и встанешь! – Пендрагон, осмелев, спихнул собеседника ногой с кровати и насладился звуком, с которым тот плюхнулся на пол. По возне и тихому шипению Артур понял, что Мерлин болезненно потирает ушибленные части тела. – Меня предупреждали, что с тобой будет тяжело, но никто не говорил, что еще и больно! Мерлин хмыкнул и придвинул стул к кровати Артура, очевидно, не рискуя садиться к нему в опасной близости. Когда он заговорил, в его голосе уже не было и следа былой мягкости. – Если ты думаешь, что я буду сдувать с тебя пылинки, то ты сильно, ОЧЕНЬ сильно ошибаешься. Все возятся с тобой, как с писаной торбой, жалеют и сочувствуют, спускают с рук твое гадкое поведение… Но знаешь, что произошло на самом деле, Артур? Пендрагон инстинктивно отрицательно качнул головой, и Мерлин наклонился чуть ближе, так что теперь его тихий голос звучал почти у самого уха. – Тебе невероятно повезло. В таких авариях в 90% случаев не выживают. Из оставшихся 10% половина выживших остаются прикованными к креслам инвалидами, которых до конца дней будут кормить через трубочку. На тебе же – ни единой царапины. Пострадали лишь глаза. Но у тебя все равно есть очень неплохие шансы на восстановление зрения. Вот только ты и не думаешь благодарить судьбу за такое сказочное везение, а уже сейчас ведешь себя, как слепой озлобленный на жизнь мудак. Пендрагон пристыженно молчал, переваривая сказанное. А Мерлин, похоже, явно смутился своего напора и продолжил уже куда более мягко: – Артур, твоя злость, обида и отчаяние никак не повлияют на то, увидишь ли ты этот мир снова. Но в твоих силах повлиять на то, каким мир будет видеть тебя. Через несколько мгновений Мерлин легонько коснулся его предплечья. – Мир? Артур сдержанно улыбнулся и, нащупав чужую руку, пожал ее. – Мир. *** Настало время обеда, и молодая медсестричка, уже ранее имевшая дело с капризами и острым языком Артура, опасливо вкатила тележку с едой. – Что сегодня на обед? – с энтузиазмом поинтересовался Мерлин. – Суп с фрикадельками и пюре. По робкому зашуганному голосу Артур узнал свою оппонентку в борьбе за пульт и, ухмыльнувшись, махнул рукой в сторону тележки. – Петси, можешь увозить, я не буду это есть. – Нет, Петси, оставь. Я прослежу, чтобы Артур съел все. Девушка спешно ретировалась, оставив непримиримых врагов – Артура и больничную еду – наедине с Мерлином. В повисшей тишине, пропахшей бульоном и сливочным маслом, Пендрагон услышал легкий вздох. – Артур, ты помнишь, о чем мы недавно говорили? – Ну допустим. – Петси не может принести тебе другой еды. Не она ее готовит. И к ней не может быть никаких претензий. К тому же этим довольствуются все пациенты больницы. Скажи на милость, почему опять именно ты требуешь к себе особого отношения? За какие такие заслуги? Повязка не позволяла Артуру демонстративно закатить глаза, поэтому он лишь тяжко вздохнул и потянулся к тележке, нащупывая поднос и аккуратно перекладывая его к себе на ноги. – Ну вот, так намного лучше, – в голос Мерлина вернулись смешливые довольные нотки. – Если ты и дальше будешь себя хорошо вести, я позволю тебе потрогать мои уши, буду читать вслух твои любимые книги, притащу хорошие фильмы на DVD и… – Стоп. Что ты только что сказал? – от неожиданности Артур аж ложку уронил на пол. – Ээээ… Притащу фильмы? – Мерлин аккуратно протер ложку и подал ее Пендрагону, явно не понимая, чем вызвана такая реакция. – Нет. Раньше. Я правильно понял? Ты дашь мне потрогать твои уши? – Ах, ты об этом. Ну да… – по голосу Мерлина Артуру показалось, что тот явно жалеет о том, что только что сморозил. – И вообще дам тебе ощупать свое лицо, чтоб ты имел представление о том, как я выгляжу. На мгновение повисла неловкая пауза, после которой Артур разразился смехом, едва не опрокинув на себя тарелку со злосчастным супом. – Ну ладно, Ме–е–рлин, готовь свои уши. Пендрагон, как гусь, поглотал бульон, почти не жуя фрикадельки, и тремя полными ложками запихнул в себя пюре. Сыто улыбнувшись, он протянул руки в сторону Мерлина, который нервно заерзал на стуле, готовясь к неизбежному. – Ну же, Мерлин. Я тебя не съем, – улыбка Артура стала еще шире, и он приглашающе похлопал по кровати. Парень нехотя пересел на матрас, предостерегающе вскинув руки. – За нос не хватать, за уши не дергать и… Мерлин замер, почувствовав нетерпеливое изучающее прикосновение на своей щеке. Неожиданно бережное, почти ласковое. Артур касался его лица уже двумя руками, аккуратно обводя острые скулы большими пальцами. Исследуя подушечками нежную кожу запавших щек. Проводя указательным пальцем по прямой переносице. Смазанным, неловко-робким движением коснувшись пухлых губ, он резко перешел на лоб, прикрытый пушистой челкой. Проследил пальцами аккуратные линии бровей. Невесомо коснулся век и задрожавших под его прикосновениями ресниц. Увлекшись, зарылся руками в волосы Мерлина, оценивая их длину и густоту… И лишь после этого, немного опьяненный доверительной интимностью чужого потяжелевшего дыхания, бережно потрогал уши Мерлина. Большие и неприлично лопоухие. Нежные, как лепестки. Широкая улыбка сама собой расцвела на лице Пендрагона, когда он почувствовал, как ушные раковины слегка потеплели от его прикосновений. Чтобы проверить свою догадку, он провел костяшками пальцев по щеке Мерлина. – Мерлин, ты покраснел? В ответ кожа под его пальцами буквально запылала, и Артур и сам не мог понять, почему этот факт отозвался в сердце каким-то странным трепетом. Осмелев, он провел руками вдоль изящной шеи, опустившись на худые плечи. – Мерлин, ты идиот. Это безобразие – носить зимой такой тонкий реглан, – Артур, нахмурившись, ощупывал ткань рукавов Эмриса. – Мы договаривались только о лице, – Мерлин смущенно дернулся под его руками, окончательно развеивая флер волшебной близости. – Хватит меня лапать. Но Пендрагон лишь крепче прижал парня к себе, нахально оглаживая его худые бока и деловито отмечая: – А еще ты слишком тощий. Будешь делить со мной обеды и ужины. Мерлин рассмеялся, мягко выпутываясь из сильных рук. – А из тебя была бы неплохая сиделка, Артур. Пендрагон нехотя выпустил его из объятий, но продолжил допрос: – Какого цвета у тебя волосы? – Темные. – А глаза? Мерлин хмыкнул и на какое-то время задумался. – Вообще они странного цвета. Голубые с вкраплениями серого и золотистого. Артур тем временем нащупал на покрывале его руку и принялся изучать длинные тонкие пальцы. – Ты рисуешь? – Даже не пытался. – Играешь на музыкальных инструментах? – Нет, но хочу научиться. Артур, чей дедуктивный метод не дал результатов, тяжко вздохнул. Он все еще растеряно играл чужими пальцами, когда его кисть накрыла другая ладонь Мерлина. – Эй. Не расстраивайся. Просто иногда артистичные пальцы – всего лишь артистичные пальцы. Я обещаю, что за эти пару недель ты научишься видеть людей прикосновениями. Артур хмыкнул что-то утвердительно-саркастичное себе под нос, и Мерлин решил сменить тему. – Так-с, уже поздно, поэтому самое время дать мне список книг и фильмов. Я же обещал тебя развлекать. Щелкнула ручка, зашелестели страницы, и Артур тепло улыбнулся, оценив, с каким рвением Мерлин решил организовать его досуг. – Успеешь до завтра найти «Чайку по имени Джонатан Ливингстон»? – Без проблем, – Мерлин усердно шкрябал ручкой по бумаге, и Артур невольно усмехнулся, представив, как его собеседник при этом высовывает кончик языка. – А из фильмов я бы предпочел «Техасскую резню бензопилой». – Какое интересное сочетание, – отметил Мерлин, пряча блокнот. – Будет сделано, милорд. Ведите себя хорошо, не портьте кровь медсестрам – и я выполню любые Ваши пожелания. Мерлин ободряюще пожал руку Артура на прощание и выскользнул из палаты. *** – С добрым утром, Ваше Высочество! Мерлин с шумом раздвинул шторы и приоткрыл окно, впуская в комнату свежий морозный воздух и шум просыпающейся улицы. Артур, игнорируя его манипуляции, демонстративно перевернулся на другой бок, плотнее укутываясь в одеяло. Мерлин подошел к кровати и легонько тыкнул его указательным пальцем в пуховую броню. – Милорд, у меня для вас гостинчик к овсянке. Пендрагон, заинтересовавшись, незаметно высунул кончик носа и уловил тонкий аромат клубничного варенья. Ближе. Еще ближе. Настолько близко, что к нему примешался запах свежевымытых рук, поднесших баночку к самому его носу. Артур нехотя выпростался из своего кокона. – Хватит называть меня «милордом» и «Вашим Высочеством». – И не подумаю, пока ты не избавишься от своих царских замашек, – Мерлин вручил ему в руки миску с кашей и щедро полил ее вареньем. Артур хотел возмутиться, но вместе с божественно вкусным завтраком проглотил и все свои протесты. Мерлин тем временем придвинул стул и начал копошиться в своем рюкзаке или сумке. – Хочешь начать с фильма или с книги? – С книги. – Как скажешь. Но спустя минуту Артур не услышал ни шуршания страниц, ни звука раскрывающейся книги. Мерлин затеял непонятную возню у его кровати, расставляя какие-то предметы, явно не имеющие к чтению никакого отношения. Артур деликатно кашлянул, напоминая о своем существовании. – Прости, что так долго, – прокряхтел Эмрис откуда-то с пола, и Артур услышал плеск воды, выливаемой в емкость. А в следующее мгновение ему в нос ударил соленый запах моря. – Ну вот и все. Придвинься ближе к тумбочке и свесь лапы. Артур, потеряв дар речи, осторожно опустил ноги в прохладную воду и пошевелил пальцами, все еще не веря в реальность происходящего. Соленая жидкость незамедлительно укусила поджившую мозоль, и парень непроизвольно дернул стопой, коснувшись песчаного дна. – Господи, Мерлин… За тихим смешком последовал звук включающейся настольной лампы, и Пендрагон почувствовал пропахшее пылью тепло на своей коже. Наконец, зашелестели страницы, и Мерлин заерзал на стуле, выбирая позу поудобней. – Часть первая, – его голос немного дрожал, и он прочистил горло. В следующее мгновение Артур услышал щелчок – и палата наполнилась шумом прибоя и криками чаек. – Было утро, и новое солнце золотом разлилось по испещренной рябью поверхности моря… *** Мерлин читал долго. До самого обеда, пока Петси, вкатившая тележку с едой, не устроила ему словесную взбучку за то, что он простудит ей пациента. Мерлин смеялся и уговаривал, что вода нехолодная, а Артур, как обычно, возмущался, пока умелые женские руки укутывали его ноги в махровое полотенце. – Петси, раз уж ты здесь, будь добра, поставь нам вот этот DVD. Обещаю, что больше не буду простужать Артура. – Простите, ребята, но сейчас тихий час, и я не позволю вам смотреть "Техасскую резню бензопилой". Вы перешугаете мне пациентов в соседних палатах! Артур в который раз пожалел, что повязка мешает ему испепелять взглядом окружающих. Ноги мочить нельзя, фильм смотреть тоже нельзя. Вдобавок, по «благоуханию» с тележки было понятно, что сегодня его вкусовые рецепторы будут изнасилованы рагу и пережаренной котлетой, которая будет бунтовать в желудке до самого ужина. День, который начался так замечательно, стремительно катился в задницу, и завершающим пинком в этом направлении стала фраза Петси. – Артур, давай я проведу тебя в туалет. Ты уже полдня терпишь. Он и сам не мог понять, почему сказанное вызывало в нем такую удушливую волну смущения и отчаяния. Именно сейчас, в этот момент он почувствовал себя настолько слабым и жалким, что ему захотелось просто провалиться сквозь землю. Его, молодого парня, который еще пару недель назад почти не бывал дома из-за постоянных командировок, держат в маленькой затхлой комнатушке, разрешая вставать с кровати только для прогулки в сторону туалета. Да и то, сопровождая его под руку, словно немощного старика. И если до этого к нему хотя бы присылали медбрата, то сегодня свидетелем его унижения и беспомощности, той, кто будет держать его за руку, пока он будет пытаться справить нужду, будет девушка. Неоднократно обиженная им самим девушка. – Артур? С тобой все… Он вцепился в край одеяла и нервно, истерически засмеялся. Ведь больше всего на свете ему сейчас хотелось просто разрыдаться. Бесстыдно и некрасиво, в голос. Утирая нос и глаза. Но заплакать он не мог. С самого первого дня он не имел права намочить слезами проклятые повязки и свести на нет все усилия хирургов, послав в бездну тот призрачный шанс не ослепнуть, что у него был. – Петси, пожалуйста, выйди, – Мерлин, до дрожи перепуганный резкой переменой в поведении Пендрагона, пересел к нему на кровать и ухватил за руку, – я сам помогу Артуру. – Но ты же… – Пожалуйста, Петси. Я все здесь знаю. Первый поворот налево. Мы справимся без твоей помощи. Девушка еще какое-то время сомневалась, но, очевидно, Мерлин смотрел на нее таким умоляющим взглядом, что она все же сдалась. Тихий вздох облегчения Эмриса, ободряюще поглаживающего костяшки на руке Артура, ознаменовал ее бесшумный уход. Какое-то время они просто сидели молча, ожидая, пока агрессивное напряжение в комнате ослабнет. А потом Артур откинул одеяло и, крепко сжав руку Мерлина, встал с кровати. Медленными шагами, не говоря ни слова, они направились в сторону двери. Артур почувствовал, как Мерлин деликатно тянет его левее, и понял, что ошибся с расположением выхода из палаты как минимум на метр. А потом Мерлин толкнул дверь и, в очередной раз споткнувшись о коварный порожек, сдавленно зашипел, моментально рассеяв своей неловкостью напряженное молчание. – Боже, Мерлин, ты ходишь так, будто у тебя три ноги, – Пендрагон, широко улыбнувшись, ткнул его в бок. – Будешь ехидничать – и не услышишь от меня ни слова о тех, кто будет встречаться нам по дороге. – Ладно-ладно! – Артур вскинул руки в примирительном жесте, но тут же, оробев, взял Мерлина под локоть. Эмрис торжественно откашлялся. – Итак, мы рады приветствовать вас в музее хирургического отделения больницы имени Святой Елены. Начнем нашу ознакомительную экскурсию. Он медленно направился вперед, увлекая за собой Артура. – Справа от нас находится раритетный, но очень энергичный экспонат – миссис Слау. Эта дама без устали колесит по 3-му этажу на своем кресле-каталке, наводя ужас на всех медсестер одним лишь взглядом. Судя по цвету ее лица, ей предстоит операция по удалению желчного пузыря. Но мало кто сомневается, что его отсутствие скажется на содержании желчи в ее характере. Артур прыснул и уткнулся в плечо своего экскурсовода. – Слева можем видеть ярчайший пример трудного подростка, пережившего операцию на гландах. Мистер Питерс методично опустошает ведерко с мороженым, что ничуть не мешает ему ссориться с матерью по телефону и испепелять нас густо подведенными глазами. Артур втянул носом легчайший аромат ванильного мороженого и улыбнулся, прислушиваясь к возмущенным возгласам «ну ма-а-ам», раздававшимся совсем рядом с ним. – А прямо перед нами находится прекрасный образец пациента, которому запретили вставать с постели, но который весьма настойчив в своем стремлении поймать вай-фай любой ценой. Пендрагон сочувственно хмыкнул, уловив едва слышный звук торопливо набираемого на телефоне сообщения, и представил, как Петси или другая медсестра вскоре загонит беднягу назад в палату. Тем временем Мерлин неспешно повернул налево. – Напоследок хотелось бы представить вам временный экспонат, чью пропажу вот-вот обнаружат в педиатрическом отделении нашего музея. Юный Джейми МакДауэлл заканчивает на стенах нашего учреждения свой сюрреалистический шедевр, который обойдется его родителям в кругленькую сумму. Артур, засмеявшись и выпустив руку Мерлина, чуть было не получил по лбу открывшейся дверью мужской уборной. А судя по сдерживаемому мычанию слева, неминуемой преградой на пути этой двери стал один печально известный лопоухий кочан. – Да что ж это за день такой! – возмутился Мерлин, пропихивая Артура в кафельную обитель, сшибающую с ног запахом борьбы чистящих средств и мочи. – Наша экскурсия завершается у белого мраморного толчка работы неизвестного мастера. Предположительное время установки – 80-90-е годы прошлого века. Не стесняйтесь, подходите ближе, но руками не трогайте. С этими словами он деликатно развернул гомерически смеющегося Артура в нужном направлении и подвел к писсуару. Сама тактичность, Мерлин незаметно выскользнул за дверь, предоставив своему подопечному возможность самостоятельно справить нужду и осознать, что он только что пережил самый захватывающий поход в туалет в своей жизни. *** – Соскучился по мне? Непозволительно бодрый голос Мерлина прямо над ухом возвестил Артура о том, что настал новый день. – Твой оптимизм меня просто убивает. – О-о-о, кто-то не успел глаза раскрыть, а уже не в духе. – Мерлин, ты в курсе, что за двусмысленные инвалидные шутки будешь гореть в аду? – И это говорит мне человек, который несколько недель предается сразу трем смертным грехам – унынию, гневу и чревоугодию. Да-да, я в курсе про регулярные пряничные гостинцы от Морганы. – Просто признай, что ты мне завидуешь, Мерлин. Справа раздался смешок, и Артур ахнул от неожиданности, получив ощутимый тычок в плечо. – Мерлин, ты только что ударил слепого. Дальше можешь грешить, сколько влезет, все равно твою душу уже ничто не спасет. Эмрис задумчиво хмыкнул и присел на самый краешек кровати. – Я бы не торопился с выводами. По сути ты – Артур Шредингера. Как кот, только Артур. Пока тебе не сняли повязки, мы не можем знать наверняка, слепой ты или зрячий. Так что на данный момент с точки зрения квантовой механики ты и слепой, и зрячий одновременно. – А ты, Мерлин, с любой точки зрения – идиот, который совершенно не разбирается в физике*. Если уж на то пошло, в эксперименте у кота были шансы 50 на 50. А у меня – всего лишь 30%-ая вероятность оказаться зрячим. – Ну–у–у–у, тогда у тебя 70%–ая вероятность стать не менее знаменитым, чем Галилео Галилей, Стиви Уандер, Рэй Чарльз, Ванга, Джозеф Пулитцер, Клод Моне, Андреа Бочелли, Гомер, Сорвиголова… Мерлин так увлекся, что не успел вскочить с кровати прежде, чем Пендрагон метко оглушил его подушкой и взял в захват, превращая его и без того лохматую голову в воронье гнездо. Парень какое-то время отчаянно трепыхался в сильных руках, но все попытки сопротивления потерпели фиаско, так что он просто устал брыкаться и замер, отдавшись на милость Артура. Пендрагон разочаровано нахмурился. – Ты даже не будешь молить о пощаде? Тело в его руках грустно вздохнуло, и где-то в районе плеча послышался усталый голос. – Ну, я жду, пока тебе надоест терзать меня, и ты будешь в достаточно вменяемом состоянии, чтобы выслушать мое весьма неординарное предложение. – Я весь внимание. Мерлин замешкался, явно раздумывая над тем, говорить или нет, но легкий подзатыльник тонко намекнул на то, что Артур теряет терпение. – В общем, я тут подумал… – О, звучит действительно неординарно и многообещающе… У плеча послышалось обиженное сопение, и Артур пообещал больше не перебивать. – Короче, я решил, что комментировать тебе ужастики будет слишком скучно, и притащил порно. Минута молчания ознаменовала трагичную гибель всех связных мыслей в голове Артура. – Прости, что? – осипшим голосом уточнил он. Мерлин, все еще зажатый в его медвежьих объятиях, напрягся и затараторил. – Ты прав, я полный идиот. Это была паршивая дурацкая идея, и вообще я плохо спал, так что… Мерлин попытался вырваться, но не тут-то было. – Я… Я не хотел тебя смутить, просто думал немного посмешить, озвучивая в своей прикольной манере происходящее на экране. Я взял два диска. Конечно, я с вероятностью 99% могу утверждать, что ты натурал, но… Артур уверенным движением заткнул Мерлину рот, прерывая его смущенный поток сознания. – Включай. Тело в его руках вопросительно дернулось, и Артур наконец ослабил хватку. Пока Мерлин пыхтел и суетился, подготавливая технику для просмотра, он решил задать единственный вопрос, робко постучавшийся в его опустевшую от мыслей голову. – А если войдет Петси?.. Мерлин тем временем самозабвенно шуршал какими-то пакетами возле кровати. – Петси, как оказалось, очень любит молочный шоколад. Поэтому она не будет нас беспокоить ближайший час при условии… – парень на мгновение смущенно запнулся, – что мы не будем делать ничего такого, что было бы слышно в других палатах. Мерлин осторожно примостился на кровать рядом с Артуром, и тот почти что случайно мазнул ладонью по его лицу, с удовлетворением едва не обжегшись о пылающую щеку. – Эм, Артур?.. – уже по степени неловкости прелюдии Пендрагон начал догадываться, какого характера вопрос собирается задать Мерлин. – Да? – Артур позволил тени улыбки спрятаться в уголках губ. – И все же, ты бы предпочел видео, где будут… – Мерлин судорожно проглотил слово «трахать», – девушек или парней? Пендрагон выждал эффектную паузу. Он наслаждался плавящимся в нескольких сантиметрах от него Мерлином. Этой маленькой смущенной печкой, накалявшейся все сильнее с каждой секундой его промедления. Наконец Артур многозначительно улыбнулся. – Мне подойдет любое видео, Ме–е–ерлин. Эмрис на какое-то время завис, осмысляя сказанное, а затем поставил злополучный DVD в дисковод ноутбука. В следующее мгновение Артур почувствовал, как подрагивающие пальцы что-то пихают ему в ухо, и уже было хотел запротестовать, но Мерлин напомнил: – Мы же не хотим помешать другим пациентам, помнишь? Провода наушников были потрясающе короткими, так что ему пришлось сесть, почти касаясь щекой лица Артура. Он глубоко вдохнул и нажал какую-то клавишу на ноутбуке, после чего в правом ухе Артура раздался чувственный женский стон, за которым незамедлительно последовал комментарий Мерлина: – Похоже, она только что получила первый оргазм, сбросив каблуки после долгого рабочего дня. Мерлин наклонился ближе и прошептал, почти касаясь губами мочки уха Артура: – А сейчас она томно поглаживает себя по упитанной ляжке, мечтающей вырваться из капронового чулочного плена…– парень подождал, пока Пендрагон перестанет сотрясаться в первом приступе беззвучного смеха и продолжил: – Хочешь узнать, какого размера ее грудь? Артур прыснул. – Боюсь даже представить. Удиви меня. Кажется, Мерлин воспринял последнюю фразу как руководство к действию, потому что в следующее мгновение в руку Артуру ткнулся какой-то предмет… …на поверку оказавшийся кружевным бюстгальтером абсолютно нечеловеческого размера. Под соблазнительное мычание с экрана Пендрагон изящно нацепил его себе на голову, соорудив весьма оригинальный чепчик. – Мерлин, мне идет? Эмрис задумчиво помацал лифчик на голове у Артура, а затем завязал болтавшиеся петли спинки под его подбородком. – Вот теперь идеально, – в наушнике послышался очередной стон. – К слову, наша красавица уже избавилась от бюстгальтера и теперь гордо сверкает сосочками на весь экран. – Именно гордо? – деланно серьезно уточнил Артур. – Ну, на ее месте я бы тоже гордился таким добром, – с этими словами Мерлин взял Артура за запястье и положил его ладонь на нечто теплое и очень мягкое. Артур с интересом ощупал нежную субстанцию. Вдоволь намяв ее и мысленно аплодируя изобретательности Мерлина, он понюхал свою ладонь и убедился, что эта «роскошная грудь» при термической обработке имеет все шансы стать не менее роскошной выпечкой. В наушнике послышался жаркий неразборчивый мужской шепот. – Тем временем в кадре появляется еще одно действующее лицо. Вернее, другая часть тела, – Мерлин с трудом сдерживался, чтобы не заржать самому. – Наша леди явно разочарована размером, посему закрывает глаза, чтобы вид этого мелкого ярко–розового безобразия не огорчал ее еще больше. – Фу, Ме–е–ерлин! – Артур брезгливо наморщил нос, легонько тыкая Эмриса в тощий бок. В наушнике раздались чмокающие пошлые звуки и довольное женское мычание. – Мадемуазель заглатывает так жадно, будто не ела неделю… – послышался тихий мужской стон, – и, судя по страдальческому выражению лица, несчастный молодой человек явно опасается за сохранность своего достоинства… Артур обессилено кладет голову на плечо Эмриса и от души смеется, пряча лицо в ладонях. – Наш герой всерьез обеспокоен и осторожно оттягивает за волосы чрезмерно старательно поглощающую его плоть губами девушку, – слышатся звуки влажного трения. – Бедняга дрочит так быстро, что, кажется, его ладонь вот-вот задымится. Очевидно, не терпится поскорее кончить и получить свой гонорар, – доверительно отмечает Мерлин. Артур пытается хоть ненадолго прекратить ржать из-за растущей боли в животе и щеках, но Мерлин не дает ему такого шанса. – Наша героиня смотрит на парня взглядом, тонко намекающим на то, что, если хоть одна капля попадет ей на волосы, она лично зубами сделает ему обрезание. Пока Пендрагон конвульсивно стучит кулаком по одеялу, издавая звуки гиены, а не человека, Мерлин продолжает комментировать. – Адреналин в крови молодого человека зашкаливает, капли пота выступили на висках, ладони вспотели, кажется, от усердия он вот-вот высунет язык. Ну, давай же, парень, мы в тебя верим! И-и-и…Бинго! – под протяжный мужской стон Мерлин в запале радостно машет руками, нечаянно задевая Артура. – То-о-оненькая белесая струйка попадает прямо на розовый язык, и наша грудастая акула плотоядно облизывается. Артур с трудом восстанавливает дыхание, будто это он сам только что испытал оргазм. Он медленно сполз с плеча Мерлина, оказавшись в горизонтальном положении, и сделал жалкую попытку перестать придурковато улыбаться. Но, кажется, онемевшие мышцы щек имеют свое мнение о том, каким должно быть выражение его лица. – Артур, ты как там? Мерлин хлопает крышкой ноутбука и осторожно постукивает пальцем по влажному от испарины лбу Пендрагона. – Ты был бесподобен, Мерлин… Отдышавшись, Артур резко тянет тощее тело вниз, укладывая на подушку рядом с собой. Окончательно оборзев, он тыкается носом Мерлину куда-то в районе груди, теряясь в ощущении немного колючего свитера, пахнущего чужим домом, и тепла тела, которое высказывало недовольство по поводу нарушения его личного пространства ускоренным сердцебиением и напряженным посапыванием. Впрочем, недовольство Мерлина становится сомнительным, когда Артур чувствует, как с его головы стягивают «чепчик» и начинают легонько поглаживать по волосам. – Мерлин. – М? – ленивый ответ слышится где-то возле его затылка. – Есть одна проблема… Я теперь никогда, – Артур легонько тыкает запавший живот. – Никогда, – тыкает в бок, – не смогу без смеха смотреть или слушать порно. И в следующее мгновение неловкая нежность сменяется привычной потасовкой. ___________ *Автор приносит свои извинения за то, что он такой же ничего не смыслящий в физике идиот, как и Мерлин :D *** К середине второй недели Артур почувствовал, что его окончательно приручили. Во всех смыслах этого слова. Он просыпался за десять минут до прихода Мерлина и нетерпеливо прислушивался, когда же за дверью его палаты послышатся торопливые неловкие шаги. А потом, по привычке пряча лицо в подушку, ждал, как именно Мерлин будет его будить. И если Мерлин в своем гуманитарном невежестве упорно сравнивал Артура с котом Шредингера, то сам он чувствовал себя скорее собакой Павлова. Потому что появление Мерлина выработало у него условный рефлекс – возникновение чрезвычайно счастливой глупой улыбки. И если поначалу это была лишь реакция на безусловный стимул – мелкие сладкие гостинцы к завтраку, то со временем причиной ее стал сам визит Мерлина. В мозгу Артура плотно укоренилась причинно-следственная связь: появление Мерлина = отличное начало дня. Мерлин = счастье. Артур все с большим трудом сдерживал свой восторг по поводу его неиссякаемой фантазии. Непривычные слова благодарности обычно вырывались из него остроумными замечаниями и радостным смехом, лишь иногда преобразовываясь в робкое, щекочущее язык «спасибо». Куда чаще он, как большой озорной пес, просто напрыгивал на Мерлина и неловко ластился, пока последний не заливался хохотом и фальшивыми протестами. Мерлин незаметно стал центром его по-прежнему темного, ограниченного четырьмя стенами мирка. Артур жил его рассказами, сюрпризами, развлечениями. Его приятным голосом, которым он порой молол абсолютно несусветную чушь. Случайными и тщательно спланированными соприкосновениями с его острыми коленками и локтями, мягкими волосами и кожей. И, конечно же, запахами. Мерлина, пропахшего холодом с улицы и выбивающего зубами мелкую дробь. Его пропитанными больничным мылом руками. Химически-свежим или домашним запахом его свитеров. И возмутительно-карамельным ароматом геля для душа, который он одалживал у своей младшей сестры Фрейи, вечно забывая купить себе свой. А еще Эмрис издавал потрясающие звуки. И речь идет не просто о его смехе, варьирующемся от тихих смешков до безудержного хохота. Мерлин частенько неуверенно мычал. Бурчал и шептал себе что-то под нос, когда думал, что Артур его не слышит. Настукивал ногами ритм и немного фальшиво мурчал какие-то мотивчики. Нервно и очень раздражающе клацал ручкой. Бесконечно шуршал пакетами, подготавливая очередной сюрприз. Простуженно хлюпал носом и сморкался с такой силой, что Артур боялся, как бы Петси не услышала его в другом конце коридора и не выгнала взашей за то, что он может заразить ей пациента. Но самые восхитительные звуки он издавал, когда Артур его тискал. В его ассортименте были охи, вздохи, сопение, пыхтение, фырканье, хрипловатое поскрипывание и, самое редкое, едва слышные стоны, из-за которых в животе у Артура сладко тянуло. Эти дни Пендрагон просто наслаждался обществом Мерлина всеми доступными ему способами и таял от пьянящего чувства заботы и душевного тепла, которым его укутывало это потешное лопоухое существо. Ему хотелось верить, что все это – лишь сон. И совсем скоро он сможет проснуться, открыть глаза и уже наяву сполна отплатить Мерлину за доброту и безграничную изобретательность, с которой тот находил все новые и новые возможности сделать его счастливым. *** Артур почувствовал неладное уже тогда, когда Мерлин тихо вошел в его палату и не стал сразу его будить. Бесконечные десять минут он просто переминался с ноги на ногу у порога, а затем едва слышно сполз на холодный пол. Парень резко сел на кровати и услышал испуганный вздох у стены. – Мерлин? Что случилось? – Ничего, – Эмрис торопливо начал разводить на полу бурную деятельность, безуспешно пытаясь заглушить шуршанием пакетов дрожь в своем голосе. – Абсолютно ничего. – Из тебя ужасный лжец, Мерлин, – голос Артура звучал твердо, но его сердце уже жалобно стучало где-то в босых пятках. Он слез с кровати и пошел на звук возни у соседней стены, пока Мерлин не остановил его, ухватив за пижамную штанину. – Аккуратно, тут стена. – И брехливый идиот, – Пендрагон присел на корточки рядом с Мерлином и погладил его ледяную, немного влажную ладонь, выдававшую то, как сильно парень переживал. – Артур, в мои обязанности входит не только твое развлечение, но и…– Эмрис сглотнул ком в горле, силясь закончить фразу, и Артур с содроганием почувствовал, какого огромного труда ему стоит не разрыдаться. –…но и подготовка, – почти шепотом закончил он. Артур притянул Мерлина к себе и крепко обнял, глубоко вдыхая знакомый нежный запах. – Ты узнал о моих настоящих шансах, да? – тело в руках Артура мелко-мелко дрожит, подтверждая его самые худшие опасения. Вопрос «Сколько?» пульсирует в висках так громко, что его, кажется, слышит даже Мерлин. И Артур чувствует, как пижамная рубашка в районе плеча намокает от его беззвучного ответа. – Ме–е–ерлин. Пендрагон успокаивающе баюкает парня, поглаживая по худой спине. – Ты обещал не жалеть меня, помнишь? От его слов рубашка намокает сильнее, и Артуру стоит огромных усилий мягко отстранить от себя всхлипывающего парня. – Ш–ш–ш, – Пендрагон аккуратно утирает горячие слезы костяшками пальцев. Он не может и не хочет сосредоточиться на осознании произошедшего. Ему больше не страшно и не больно. Все, что его сейчас беспокоит, – горько плачущий Мерлин. *** Когда парень через какое-то время окончательно успокоился, Артур еще долгое время корил его, безжалостно подавляя малейшие попытки сочувствия к себе: – Мерлин, ты эгоист! Развел здесь такое наводнение, что мы чуть не затопили палату снизу! Когда в ответ в него полетела подушка, Артур понял, что он на верном пути, и добавил: – Вот, так-то лучше. А то я лично не собираюсь оплачивать ремонт из-за того, что ты развел такую сырость, что обои вот-вот отклеятся. Пендрагон охнул, получив ощутимый удар по спине чем-то твердым, но успел ловко перехватить предмет. – Избиение тростью? Мне нравится эта идея, – Артур легко выдернул ее из рук Мерлина и с интересом ощупал. – Только вот я, в отличие от тебя, буду бить не глядя. – Для начала попробуй попади! – прокричал Мерлин с другого конца комнаты, а потом Артур услышал, как прошуршали снимаемые с ботинок бахилы. Мерлин всерьез решил затаиться. – Ме-е-рлин. Я все равно тебя найду. И ты отделаешься всего лишь парой ударов, – Пендрагону послышалось, что слева от него раздались легчайшие шаги, и он махнул тростью, задевая лишь пустоту. – А вот если зайдет Петси и увидит, что ты наследил на полу мокрыми ботинками, эта трость окажется у тебя в… Справа послышался смех, и Артур ловко поддел Мерлина резиновым наконечником. – Мэтт Мердок по сравнению с тобой – просто безобидный младенец. – Мерлин, к твоему сведению, пиньята** не должна разговаривать. Примерно в таком духе Артур и дальше учился передвигаться с помощью трости. Сначала по комнате, а потом и по коридору, ориентируясь только на язвительный голос Мерлина. Помимо этого, Эмрис учил его запоминать расположение предметов, ориентируясь лишь на звук, весьма оригинальным способом: он раскидал по комнате чайные ложки и пообещал скормить Артуру столько нутеллы, сколько ложек он найдет. При этом ползать по полу и бесцельно шарить руками запрещалось. Наклоняться можно лишь в том случае, если уверен, что ложка упала именно в этом месте. Артур оказался чрезвычайно способным и очень прожорливым учеником, поэтому в дальнейшем Мерлин решил не задействовать съедобные поощрения. Вскоре благодаря его энтузиазму в ход пошли паззлы, головоломки, конструктор и даже пластилин, с помощью которых можно было вывести мелкую моторику на нужный уровень и повысить чувствительность пальцев. Но когда Артур деликатно намекнул на то, что не прочь поучиться читать шрифт Брайля, Мерлин сник и попытался незаметно перевести разговор на другую тему. Артур понял, что Мерлин боится открыто обнадеживать его, но все еще на что-то надеется. И крошечная искорка веры забрезжила и в нем самом. ___ ** Пиньята – полая игрушка, которую наполняют конфетами, подвешивают, а затем с завязанными глазами разбивают битой. *** Пендрагон учился усердно и почти безропотно всю следующую неделю. До снятия повязок оставалась всего лишь пара дней, и Мерлину даже удалось выторговать для него разрешение на короткие прогулки по больнице. И первым их «путешествием» стал спуск в зловонную шумную преисподнюю, именуемую кухней. Под бдительным оком поварих он учился распознавать продукты по запаху и на ощупь, а еще при помощи своего верного ушастого Вергилия смог порезать огурец. Ну и лишь немного задеть при этом его палец. Мерлин в отместку усложнил задание и начал водить его вокруг пышущих жаром чанов с различными блюдами, заставляя угадывать их содержимое. – Все, что не угадаешь, будет тебе на ужин. – Господи, Мерлин, я чувствую себя Гарри Поттером на уроке зельеварения. А ты – вылитый профессор Снейп! Я не буду нюхать эту гадость! – Двадцать очков с Гриффиндора за пререкание с преподавателем, – раздалось над его ухом, и Артур ойкнул от легкого подзатыльника. Позже, когда они вернулись в палату, Пендрагон насилу заталкивал в себя обед. Процесс трапезы усугубляло то, что он теперь знал наверняка, из чего и каким варварским способом было приготовлено то, что безбожно именовали здесь едой. А Мерлин, как мог, развлекал его своим привычным щебетанием, перескакивающим каждый раз с одной глупой темы на еще более глупую. И стоило Артуру только открыть рот, чтобы возмутиться или что-то возразить, как в его варежку ловко влетала еще одна ложка с рагу. В данный конкретный момент Мерлин мечтательно размышлял о том, что не отказался бы завести дома летучую мышь. – А дракона не хочешь, нет? – Дракон бы дома не поместился, – на полном серьезе ответил Мерлин. Несмотря на свои огромные уши, он каким-то образом пропустил мимо саркастические нотки в замечании Артура. – У меня в квартире и так с трудом нашлось местечко для Эйсузы. Да и то только потому, что она худая, как велосипед. – Кем бы она ни была, по комплекции вы друг другу идеально подходите, – Артур только что доел и поэтому мог дерзить безнаказанно. Салфетка, незамедлительно ткнувшаяся ему в нос, была не в счет. – Эйсуза – это моя афганская борзая, – Мерлин забрал у Артура поднос с тарелкой и назидательно ткнул его пальцем в плечо. – И ведет она себя куда более воспитанно, чем ты. Не придумав сходу ответной колкости, Пендрагон насупился. – Не понимаю, почему многие люди так сходят с ума по собакам. Самые обычные животные. Шумные, шкодливые, требующие к себе постоянного внимания… – Ну–у–у, – Мерлин попытался незаметно отодвинуться на безопасное расстояние, – на твоем месте я бы не стал обвинять собак в собственных недоста… Артур не дал ему закончить и молниеносно повалил прямо на пол, усаживаясь сверху. – Что ты там говорил про шкодливость? – улыбнулся он, наслаждаясь жалкими попытками Мерлина спихнуть его. – Теперь как порядочный пес я обязан либо укусить тебя, либо облизать. Повисла неловкая тишина, заполошно забившаяся участившимся пульсом в зажатых Артуром запястьях. Он наклонился к Мерлину на расстояние вздоха и прошептал: – Выбирай. Через бесконечную секунду, когда Мерлин вдохнул, чтобы ответить, Артур уже мысленно успел обвести кончиком языка контур его чувственных губ и даже легонько укусить за пухлую нижнюю. Но Мерлин лишь испуганно выдохнул: – Петси. Ускоренная реакция Артура оказалась очень кстати, когда он успел вернуть Мерлина в вертикальное положение за долю секунды до того, как дверь в его палату распахнулась. *** В первое мгновение после появления нежно любимой Пендрагоном медсестры все, о чем он мог думать, были его стремительно краснеющие щеки. Он не сомневался, что мордашка Мерлина приобрела еще более красноречивый пунцовый оттенок, с потрохами выдававший почти случившееся непотребство. Но девушка, чье фото в толковом словаре красовалось у слова «кайфолом», на удивление, не придала цвету их физиономий ни малейшего значения. – Артур, тебе пора на анализ крови. Доктор Джонсон считает, что тебя стоит проверить на наличие воспалительного процесса, – Петси взяла его под руку и подтолкнула к его босым стопам больничные тапочки. Мерлин же в ответ булькнул что-то невразумительное и, даже не забрав свои вещи, выскользнул из палаты, умудрившись по пути задеть то ли стену, то ли дверной косяк. По звуку создавалось впечатление, будто он хотел ретироваться настолько отчаянно, что готов был пробить головой еще один выход. Пока Пендрагон сидел у двери лаборатории и ожидал своей очереди стать подушечкой для иголок в руках косорукого интерна, он решил проанализировать сложившуюся ситуацию. Сопоставив участившийся пульс Мерлина, факт того, что именно он услышал шаги Петси, а также его уход, граничащий по скорости с телепортацией, Артур пришел к единственному напрашивавшемуся выводу: Он просто влюбленный эгоистичный идиот, принявший желаемое за действительное. Господи, да с чего вообще он взял, что Мерлин испытывает к нему что-то, кроме дружеских чувств?! Как вообще он мог подумать, что самый милый, самый участливый парень на свете влюбится в него – язвительного, капризного калеку, за все это время даже не поблагодарившего его как следует! На самом деле Мерлин просто испугался. Именно этим легко объяснялся его сумасшедший пульс. Не ответным желанием, не возбуждением, а страхом и, возможно, отвращением, которые можно было бы прочесть в его широко распахнутых глазах. Но Артур, по понятным причинам, не смог этого сделать. В тот момент, когда Пендрагон думал лишь о том, с каким наслаждением вопьется в его губы, бедняга только и мечтал, как бы сбежать. Неудивительно, что он ухватился за приближение Петси, как за спасательную соломинку. А потом, не попрощавшись, едва не проломил себе череп, так торопился покинуть палату. После окончательного осознания произошедшего, Артуру даже удалось обнаружить в пугающей перспективе остаться слепым один несомненный маленький плюс: Ему точно никогда не придется смотреть в глаза Мерлину. *** Заснуть ему удалось лишь под утро, да и то коротким, беспокойным сном, после которого он почувствовал себя еще более уставшим, чем лег накануне. В надежде и страхе услышать знакомые торопливые шаги у своей палаты Артур по привычке стал прислушиваться к больничной суете. В коридоре с утра пораньше ссорилась из-за какой-то мелочи влюбленная пара. Мимо них, поскрипывая колесами, проезжала на своем кресле-каталке миссис Слау, и Артур готов был поклясться, что улавливает ее тихое ворчание… А вот и Петси шлепает в своих больничных кроксах и цыкает на нарушителей спокойствия, которые перебудят ей всех пациентов. Ведь это ее почетная миссия – возвещать им о наступлении утра громко дребезжащей тележкой с завтраками. Артур слышит, как в коридоре прохаживаются, топчутся, шаркают, едва переставляя ноги, или, наоборот, почти бегут, ускользая в тапочках от угроз уборщицы, не для того вымывшей пол, чтоб на нем всякие интерны баловались. Вот только единственных, самых важных шагов все нет и нет… – Господи, какой же я идиот, – тихо вздыхает Артур, переворачиваясь на бок. …И лишь тогда замечая, что кровать подозрительно прогнулась в районе его ног. – О, – радостно отмечает Мерлин, – ты проснулся! Артур пораженно замирает. А потом несколько раз тыкает ступней в поясницу ойкнувшего Эмриса, убеждаясь, что все это не сон. – И давно ты тут сидишь? – Где-то час. Ты так сладко спал, что я решил не будить тебя в такую рань, – парень робко придвинулся чуть ближе. Артур отстраненно наблюдал за борьбой двух своих желаний: стиснуть Мерлина в объятиях и что-нибудь ему свернуть. – Мерлин. Я не сплю уже минут 40. – Вот черт… – Мерлин издал нервный смешок. – Ты просто не шевелился все это время. Даже кровать ни разу не скрипнула… А, ну и вот эта штуковина…– парень извиняющимся жестом коснулся марлевой повязки у виска, и сердце Пендрагона сделало маленький кульбит, когда он почувствовал так близко знакомый мыльный запах. Ему безумно хотелось задержать ладонь Мерлина у своего лица, но он позволил себе лишь легонько ее пожать. – Если сможешь, прости меня за вчерашнее… – внутри все болезненно сжалось, когда он почувствовал, как напряглась ладонь Мерлина в его руке. – Я перегнул палку и поставил тебя в неловкое положение, а еще… Артур вздрогнул, услышав откуда-то снизу тихий писк. – А еще я психованный идиот, ускакавший, словно косоногий заяц, – неожиданно мягко и тепло закончил за него Мерлин и полез под кровать. – И это – мое маленькое извинение. Раздался звук открывающейся коробки, и в следующее мгновение Мерлин положил вконец опешившему Артуру на грудь нечто небольшое, теплое, тяжеленькое и… – О Боже, Мерлин, оно живое!!! – Пендрагон издал самый женственный звук, когда-либо вылетавший из его глотки. – Ну, тащить тебе мертвого щенка было бы странно, согласись, – ухохатываясь, заметил Эмрис. А в следующее мгновение пухленькое пушистое существо уже вовсю вылизывало лицо все еще слишком шокированного, не делающего даже попыток сопротивления Артура. – Вижу, ты ему понравился, – Мерлин потрепал маленькую пушистую головку, и щенок, довольно тявкнув, с готовностью перевернулся на спину, подставляя для ласк животик. – Опиши мне, как выглядит этот монстр, – обессиленно простонал Артур. – О, Мордред просто роскошен!.. – Отлично, причину моей скоропостижной смерти от сердечного приступа зовут Мордред, – с тоской пробормотал Пендрагон, меланхолично поглаживая бархатные уши, покрытые слегка завивающейся шерсткой. – Он вырастет породистым лабрадором, а пока что это просто чудо шоколадного цвета с самыми невинными в мире голубыми глазами, – Мерлин ласкал щенка с таким искренним восторгом и умилением, что Артур уже начинал невольно завидовать хвостатому гаденышу. А Мордред решил непременно добиться внимания от своего будущего хозяина. И начать он выбрал с мягкого покусывания его пальцев. Ойкнув не от боли, а скорее от неожиданного нахальства мелкого шкодника, Артур, недолго думая, засунул его за пазуху. Мордред какое-то время ворочался и урчал, но, окончательно пригревшись, заснул, положив мордочку Артуру на плечо и тихонько посвистывая ему на ухо. – Кажется, я начинаю понимать, что люди находят в собаках, – улыбнулся Артур, поглаживая шелковистую спинку. Подозрительно притихший Мерлин по-прежнему сидел на краю кровати, как воробей на жердочке, и Артур подвинулся, освобождая у себя под боком достаточно места. – Что, прямо под одеяло? – о, Пендрагон знал эти деланно сомневающиеся интонации. – Мне просто лень снимать ботинки, я лучше здесь посижу… – Мерлин. Не заставляй меня будить Мордреда и тащить тебя силой, – Артур настойчиво похлопал по местечку рядом. Но тут же смутился собственной грубости и добавил уже куда более мягко: – Я не хочу сегодня никаких потасовок. Просто нуждаюсь в том, чтобы ты… Пока он силился подобрать правильные слова, уже начавшие проступать неловким румянцем на его щеках, Мерлин без лишних слов сбросил обувь и нырнул к нему под одеяло. Теплый, свитерно–колючий и угловатый Мерлин прильнул к нему настолько естественно, что Артур забыл, что собирался сказать. Все, что он смог сделать – на каком-то счастливом автопилоте приобнять парня за плечи и прислониться виском к его пушистой, заросшей слегка вьющимися прядями макушке. *** Сложно сказать, сколько они так просидели. Тихо, не говоря ни слова. Не шевелясь. Просто прижимаясь друг к другу таким нехитрым и абсолютно невинным способом. Артур настолько сосредоточился на ощущении чужой близости, что в его голове не осталось места ни для одной мысли. Ни для хорошей, ни для плохой. Он был здесь и сейчас. Завороженно вслушивался в едва слышное посапывание и глубокое умиротворенное дыхание на своих плечах. …А потом в этой идеальной нетишине послышались знакомые шаги, и Артуру пришлось вернуться в реальность. – Петси идет, – прошептал он в шелковое оттопыренное ухо. – Знаю, – прошелестел Мерлин в ответ. И не сдвинулся с места. И пресек попытку Артура сменить позу, положив ему голову на плечо. А через несколько угрожающе долгих секунд дверь в палату все же распахнулась, впуская дребезжащую тележку и Петси, которая от открывшейся ей «картины» впервые споткнулась о злосчастный порожек. – Вы… Вы что здесь делаете?! – Артур понятия не имел, как выглядит девушка, но улыбнулся, представив, как ее бровки возмущено ползут на лоб. – Мы нежимся, – резонно заметил Мерлин. – Весьма прилично и очень тихо, – поддакнул Артур. – И сняв при этом ботинки! – Эмрис в доказательство высунул ногу из-под одеяла. Неловкая пауза, на мгновение повисшая в комнате, разлетелась неожиданно приятным звонким смехом Петси. *** – Хорошо, что она не подошла близко к кровати и не заметила Мордреда, – Мерлин битый час пытался отвлечь щенка от жевания штанины Артура, чтобы тот мог наконец доесть завтрак. – Он, конечно, шкода, но будет тебе верным другом, когда немного подрастет. Пендрагон лишь грустно улыбнулся, подставляя штанину для дальнейшего терзания. Он прекрасно понимал, зачем слепым собаки, и больше не видел смысла этого скрывать. Завтра ему снимут повязки, и сейчас необходимо попытаться смириться с тем, что его ждет. – И помощником. Другом и помощником. После этих слов и молчания Мерлина в ответ градус настроения в комнате сполз практически до нуля. Это почувствовал даже Мордред, робко лизнувший голую щиколотку своего хозяина. Щенок несколько раз, извиняясь, тыкнулся в полоску кожи мокрым носом, будто был в чем-то виноват, и тихонечко заскулил. Мерлин подвинулся чуть ближе и накрыл своей рукой кисть Артура. Несмотря на то, что он сидел на прохладном полу, его ладонь в кои-то веки была теплой и дарила успокаивающую нежность. Пендрагон чувствовал, как сильно Мерлину хотелось утешить и подбодрить его, но они оба понимали, что надежда, подаренная сегодня, уже завтра может разбить ему сердце. Артур подтянул парня за плечи и усадил к себе на кровать. Он очень нуждался в том, чтобы чувствовать Мерлина как можно ближе во время самого тяжелого разговора в его жизни. – Мерлин, ты… Ты мог бы…– он только начал, а слова уже путались на языке. – Ты мог бы рассказать мне, как все будет, если… – Могу, – просто ответил Мерлин и переплел их пальцы вместе. Похоже, он почувствовал, что своим жестом только что окончательно отбил у Артура способность трезво размышлять, поэтому решил ответить на самые очевидные, но так и не прозвучавшие вопросы. – Весь ужас, который ты сейчас испытываешь, в течение года рассеется, как дым. Ты даже не представляешь, насколько быстро вернешься к нормальной жизни. Через год ты уже без малейшего затруднения будешь в состоянии сам себя обслуживать без посторонней помощи. Стирать и гладить свои вещи, пришивать пуговицы, следить за чистотой в доме и даже готовить несложные блюда… – Господи, да я ведь и до этого инцидента не особо-то с этим всем справлялся, – нервно хмыкнул Пендрагон. – Ну-у-у…– в голосе Мерлина появились немного смешливые нотки, – поэтому я и посоветовал Моргане переложить часть обязанностей вашей горничной на тебя… «Определенно, Мерлин и серьезный разговор – абсолютно несовместимы», – думал Артур, опрокидывая смеющегося парня к себе на колени. – Сейчас кое-кто за то, что превратил меня в Золушку, получит по ушастой тыкве. – Пока что ты больше смахиваешь на отчаянную домохозяйку, – непринужденно заметил Мерлин, вытягивая ноги и удобнее устраиваясь головой на коленях Пендрагона. Это был нереальный соблазн – чувствовать Мерлина так запредельно близко, в таком уютно-интимном положении, и даже не пытаться поцеловать. Изо всех сил стараясь сопротивляться нарастающему щекочуще-сладкому желанию, Артур уже открыл было рот, чтобы попытаться вернуть разговор в более серьезное русло, но Эмрис в очередной раз опередил его. – Если ты переживаешь, что вся твоя жизнь ограничится домашними хлопотами, то ты глубоко ошибаешься. На любом компьютере и телефоне можно установить специальный голосовой интерфейс и программы, так что ты легко сможешь работать. Сидеть в 4-х стенах тоже не придется, за какие-то полгода ты легко освоишь 10-15 маршрутов, а с Мордредом и того больше… Он замолчал, очевидно, ожидая от него хоть какой-нибудь словесной реакции, но Артур смог лишь грустно улыбнуться. Мерлин все так же терпеливо и мягко продолжил, будто разговаривал с маленьким ребенком, как со взрослым: – Взамен утраченного ты получишь очень-очень многое. Ты уже сейчас можешь заметить, насколько более чуткими стали твои слух, обоняние и осязание… – Да, вот только ничто из этого зрения мне не заменит. Слова сами собой слетели с языка, и Артур досадливо закусил губу, ненавидя себя за сказанное. Господи, ну зачем?! Мерлин так старается для него, изо всех сил пытается помочь ему примириться, а ему обязательно надо было брякнуть эту очевидную истину, о которую разбивались все аргументы, и которая сама по себе отбивала всякое желание продолжать с ним разговор. Однако Мерлин, в отличие от него самого, был явно не из тех, кто легко сдается. Подумав какое-то время, он тихо, но уверенно ответил: – Воображение и интуиция. – Ты сейчас серьезно? – фыркнул, не удержавшись, Артур, не веря своим ушам. – Абсолютно. По голосу было понятно, что Мерлин не шутил. – Ты даже не можешь себе представить, на что способно твое воображение. Ведь пока ты видел, –Мерлин коснулся указательным пальцем лба Артура и медленно вывел на его коже маленькую спираль, – ты не использовал и сотую долю его возможностей. Когда он продолжил, его голос едва заметно дрогнул. – Но если ты захочешь… Если ты по-настоящему захочешь, то даже едва слышные звуки, тени запахов и невесомые прикосновения вспыхнут у тебя в голове реальностью гораздо более яркой, чем доступна окружающим. Пендрагон слегка улыбнулся и благодарно пожал Мерлину руку, хотя не поверил ни единому его слову. Потому что в его голове царила непроглядная темнота и какофония обострившихся ощущений, которая никогда не сможет и близко приблизиться к тому, чтобы именоваться нормальной жизнью. *** Оказалось, Артур был очень неплохим актером. В течение нескольких последующих часов ему удалось поддерживать видимость неплохого настроения для Мерлина, который самоотверженно щебетал ему о маленьких слепых радостях, которых он, профессиональный тифлолог ***, знал великое множество. Он почти искренне смеялся. Отбрасывал саркастические замечания. Возился с Мордредом, умудрившимся облизать каждый участок его кожи, не прикрытый пижамой. И лишь изредка тискал непривычно податливого, замирающего в его руках Мерлина, в тишине позволяя себе короткие мгновения отдыха от трещащей по швам маски оптимизма. Наконец, после ужина он весьма натурально сделал вид, что его утомили игрища с маленьким хвостатым чудовищем, и он не прочь лечь спать пораньше перед завтрашним ответственным днем. Он немного сфальшивил в своей нарочито позитивной игре лишь в самом конце, на прощание слишком отчаянно, возмутительно крепко стиснув Мерлина в объятиях. Но Мерлин, доверчивая душа, кажется, ничего не заметил, пообещав прийти завтра так рано, как только сможет. ________ *** специалист по реабилитации слепых и слабовидящих *** Заснуть Артур, естественно, не мог. Он вертелся на слишком теплых простынях, каждые две минуты взбивал слишком мягкую подушку и нещадно сбрасывал с себя слишком душное одеяло, чтобы, замерзнув, нырнуть под него вновь через тридцать секунд. Голова раскалывалась на части от обилия тяжелых мыслей, болезненно пульсирующих в висках, и сну в такой паршивой компании делать было нечего. Поэтому, когда ночью в тишине спящей больницы послышались крадущиеся знакомые шаги, Артур не поверил своим ушам. В следующее мгновение дверь в палату возмущенно скрипнула, нехотя впуская безбожного нарушителя системы посещений. – Ты…Ты!.. – запинаясь, шипел Артур, забыв на радостях, как дышать. – Я, – прошептал Мерлин. – Я подкупил Петси коробкой конфет, которую ей и за целую ночь не умять. – Но ты же говорил… – Говорил, что приду так рано, как смогу. Я смог в час ночи. – Но… – И говорю сейчас, что я бы ни за что не оставил тебя одного на целую ночь в таком состоянии. Артур сел на кровати и, когда Мерлин подошел достаточно близко, прижал его к себе, обвив руками за талию, и с тихим всхлипом уткнулся носом в его живот. И замер, когда почувствовал, как Мерлин ласково пропускает между пальцами его спутавшиеся из-за повязки волосы. – Неужели… Неужели ты не видишь, насколько я жалок, Мерлин? – шепчет он, вжимаясь щекой в колючую ткань свитера. – Я абсолютно бесполезен и беспомощен. Не стою и сотой доли твоего душевного тепла и внимания. Никогда не смогу о тебе позаботиться. Разве не видишь, что… – Не вижу, – прерывает его Мерлин и целует в макушку. Он слегка отстраняется и опускается на колени. – Знаешь, кого вижу я, Артур? – Мерлин берет его лицо в свои ладони и ласково поглаживает скулы. – Парня, который ради душевного спокойствия своих близких старался быть сильным. Поцелуй в лоб. – Который вел себя подчеркнуто дерзко, чтобы не давать повода для жалости. Поцелуй в висок. – Который искренне радовался и оценивал даже самые безумные мои идеи. Поцелуй в кончик носа. – Который не сдался, не потерял себя, не впал в беспробудную депрессию, а за полторы недели освоил то, чему и за месяцы иные выучиться не могут. Поцелуй в скулу – и Мерлин мягко приподнимает лицо Артура за подбородок, чтобы прошептать ему прямо в губы: – Я вижу парня, которого беспокоит не то, что он не сможет позаботиться о себе. А то, что он не сможет позаботиться о других. Мерлин судорожно вздохнул и мягко коснулся своими восхитительно нежными губами сухих потрескавшихся губ Артура. И еще. И еще, пока тот, наконец, не поверил в реальность происходящего, и не ответил на поцелуй. Мерлин целовался волшебно. Сладко, мягко лаская чужие губы своими, он почти разрывал поцелуй лишь за тем, чтобы Артур вновь с жаром впивался в них. Стоило провести языком по его пухлой нижней губе и ощутимо прикусить ее, как Мерлин застонал так, что у Артура закружилась голова, и он упал спиной на кровать, увлекая его за собой. – Я забыл… сказать тебе… об одной… приятной детали, – Мерлин тяжело дышал, но все равно успевал мимолетно касаться губ Артура легкими поцелуями. – Когда ты… не можешь видеть… ты становишься… потрясающе чувствительным. В доказательство он обжег горячим дыханием шею Артура, на пробу выцеловывая, обводя языком пульсирующую на ней жилку, а затем тут же ловя губами его почти болезненный от возбуждения стон. Артур резко подмял Мерлина под себя и стащил с него свитер, с наслаждением оглаживая нежное, худое, но такое гибкое в его руках тело. Неспешно расстегивая пряжку на поясе и застежку на его джинсах, он успел вдоволь поиграть с его чудесными, горячими от возбуждения ушами. Одними губами ущипнуть за мочку, слегка прикусить зубами самый краешек хрящика и плавным движением языка провести за ушной раковиной, переходя поцелуями на шею и выступающие ключицы. Оставляя губами влажный след на плоской, часто вздымающейся груди. Вылизывая восхитительно упругий, поджавшийся от возбуждения живот и с наслаждением постанывая от ощущения длинных пальцев, зарывшихся ему в волосы. Мягко, но настойчиво опускающих его голову все ниже, к краю расстегнутых джинсов. Артур послушно приспустил брюки вместе с бельем с худых бедер, и неторопливо провел губами вдоль горячей нежной плоти, чувствуя, как сладко дрожит Мерлин от его прикосновений. Он тщательно облизывает, обильно смачивает слюной губы, прежде чем обхватить ими член и пропустить в горячий влажный плен своего рта. Глубже, еще глубже, максимально расслабляя горло и сосредоточиваясь на нежном солоновато-пряном вкусе, тающем у него на языке. Он вбирает член до конца, чувствуя, как тот проезжает по небу и упирается в глотку, и в этот момент ему с трудом удается удержать напряженные бедра Мерлина раскрытыми. Артур скользит губами вдоль члена медленно, уделяя особое внимание головке и опьяненно улыбаясь уголками припухших губ от того, как Мерлин судорожно всхлипывает, теряет контроль и пытается вскинуть бедра каждый раз, как он ласкает уздечку и щелку, а затем вновь погружает член в рот, продолжая обводить языком каждую выступающую венку. Он плавно опускает и поднимает голову, постепенно наращивая темп до тех пор, пока Мерлин не начинает скулить, отчаянно вырываясь из его рук. Но Артур лишь сильнее сминает в руках небольшие крепкие ягодицы, до упора принимая член и ощущая губами, как он начинает пульсировать у основания. Через мгновение Мерлин обильно кончает и Артур аккуратно сглатывает все до последней капли. Непонятно, откуда у Мерлина взялись силы на то, чтобы подтянуть его к себе и влажно, глубоко поцеловать, слизывая с губ собственный вкус. Мерлин. Милый, отзывчивый Мерлин. Даже с выскакивающим через ребра сердцем, чьи удары чувствуются аж в пальцах, даже со сбившимся от удовольствия дыханием, он все равно не может просто полежать и спокойно насладиться чужой лаской. Он привык отдавать, он не может иначе. Отдавать всего себя – в этом его суть. Мерлин плавно переворачивает Артура на спину и седлает его бедра, потираясь промежностью о набухший член сквозь фланелевую ткань пижамных штанов, и парень давится глотком воздуха. Он ловко справляется с маленькими пуговицами на рубашке Пендрагона и распахивает ее, подставляя разгоряченное тело прохладному воздуху, так что кожа мгновенно покрывается мурашками. Впрочем, влажные томительные поцелуи, которыми Мерлин тут же начинает изучающе покрывать обнаженные грудь и живот, не просто не дают замерзнуть, а заставляют Артура гореть от желания большего. Каждый поцелуй – как пылающая метка, вспыхивает на теле, отдаваясь сладостной болью в паху, и Пендрагон в нетерпении прижимается теснее к худым бедрам. Когда Мерлин наконец спускает с него штаны и опаляет своим дыханием каменный от возбуждения член, Артур изнеможенно стонет и сбивчиво шепчет: – Не надо, пожалуйста, не надо. Он и так на грани того, чтобы почти кончить. Ему достаточно лишь представить, как эти потрясающе чувственные, искусанные им самим губы приоткроются и накроют его плоть, натягиваясь вдоль ствола пухлой буквой «о». Мерлин все понимает и перехватывает его член у основания, но все же позволяет себе один раз обжигающе-влажным движением языка лизнуть налившуюся головку. Затем он вновь садится на его бедра и жадно трется о твердую плоть мягкими упругими ягодицами. Его вновь возбужденный член раз за разом проезжает по животу Артура, оставляя влажную нить смазки, пока Мерлин не выдерживает и не касается его губ пальцами: – Оближи. Он нетерпеливо сует ему в рот не один, а сразу три пальца, и Артур обильно смачивает слюной каждую фалангу, мягко лаская ее языком, отчего Мерлин тихо стонет. Через несколько мгновений Эмрис уже сам впивается в его рот, заведя одну руку за спину, а другой зарывшись ему в волосы на затылке. Мерлин тяжело, сбивчиво дышит, болезненно постанывая от того, что слишком быстро и небрежно пытается себя растянуть, и Артур успокаивающе поглаживает его по нежным худым бокам, шепча ласковые глупости в специально для этого созданные уши. Тяжелое дыхание смешивается на губах пьянящей сознание смесью, и Артур почти пропускает тот момент, когда Мерлин отстраняется и делает попытку насадиться на него. Парень вздрагивает от боли, прошившей позвоночник от первого же неловкого движения, и Артур бережно прижимает его к себе. Он ласково целует покрытое испариной плечо и уже сам неторопливо и аккуратно разминает болезненно пульсирующее колечко мышц, растягивает тугие шелковые стенки пальцами до тех пор, пока Мерлин сам не начинает на них насаживаться, сжимаясь от удовольствия. – Пожалуйста, Артур, пожалуйста, – Мерлин вжимается в него, почти плача от перевозбуждения. И лишь после этого Пендрагон начинает медленно, миллиметр за миллиметром входить в хрупкое тело, поддерживая его за ягодицы и не давая резко насадиться самому. Горячий, невозможно узкий Мерлин тихо постанывал, стараясь расслабиться и раскрыться, подавался навстречу, принимая все глубже, все больше, пока Артур не вошел до конца. Пендрагон не торопился двигаться. Давал привыкнуть, одной рукой лаская Мерлина, не позволяя дискомфорту от непривычной наполненности победить возбуждение. И вот уже Эмрис начинает нетерпеливо ерзать, неумело поднимаясь и опускаясь, почти выпуская член из себя и, помогая себе рукой, насаживаясь снова. Он беззастенчиво стонет и кусает Артура за губу, зная наверняка, что такого не выдержит ни одно терпение. И Артур оправдывает ожидания, с тихим рыком переворачивая Мерлина на спину. Он запрокидывает длинные ноги к себе на плечи и входит до упора, меняя угол, от чего Мерлин захлебывается в стоне. – Ш–ш–ш, – Артур проводит двумя пальцами по пухлой нижней губе Мерлина, – мы же не хотим перебудить весь этаж, верно? В знак согласия парень с готовностью впускает пальцы в свой рот и облизывает их, срывая остатки тормозов Пендрагона. Артур начинает двигаться почти грубо, толкаясь резко, глубоко, жадно, упиваясь теснотой и невозможной отзывчивостью Мерлина, который сдавленно постанывал, вылизывая пальцы в такт его движениям. Он врывался внутрь короткими частыми толчками, вжимая Мерлина в скомканные простыни, размашисто вбиваясь в извивающееся под ним тело до пошлых влажных шлепков. Долго в таком ритме продержаться было бы слишком сложно, поэтому, будучи на грани, Артур накрыл губы Мерлина своими, освободив пальцы и принявшись мокрой от слюны рукой быстро и сбивчиво ласкать его член. До крови прикусив его губу, Мерлин кончил спустя несколько движений. И Артур, не выдержав пульсирующего удовольствием сокращения мышц, излился глубоко внутрь. – Боже, – шепчет он, утыкаясь в ключицу Мерлина, прислоняясь лбом к чужим взмокшим от пота прядям. – Боже… Все связные мысли утонули в посторгазменном вакууме удовольствия, и у него хватает сил лишь на то, чтобы укрыть их с Мерлином одеялом и заснуть с ощущением сладкого от пережитого удовольствия поцелуя на губах. *** – Просыпайся, соня. Артура будит ласковое прикосновение ароматных от крема рук. – Ты не Мерлин, – сонно хрипит он и недовольно поджимает губы. Моргана утвердительно щипает его за нос и откидывает одеяло. – Мерлин ждет тебя за дверью. А с минуты на минуту придет доктор Джонсон и снимет повязку. Артур нехотя встал с кровати и зевнул так, что в челюсти что-то подозрительно хрустнуло. Что бы это ни было, в голове мгновенно активировалась цепная реакция из чувственных воспоминаний этой ночи, от чего сон как рукой сняло. Стоп. Неужели все это ему приснилось?.. – Господи, Артур, ты бы хоть штаны подтянул, а то держатся на честном слове! – Моргана тем временем суетилась вокруг брата, безрезультатно пытаясь привести его в порядок. – Ох, у тебя еще и пижамная рубашка косо застегнута... И чего ты улыбаешься, как придурок? Артур с облегчением вздохнул, догадавшись, чьи длинные пальцы немного накосячили, одевая его, пока он крепко спал. В коридоре послышалось торопливое поскрипывание кроксов Петси и уверенные мягкие шаги доктора Джонсона. – Доброе утро, Артур, – дверь палаты тихо уважительно скрипнула, пропуская хирурга и непривычно тихую медсестру. – Ну что, готов? Артур уверенно кивнул и присел на кровать, пока доктор раскладывал на тумбочке инструменты. Моргана невесомо опустилась рядом, нечаянно задев брата плечом. Этого было достаточно, чтобы он почувствовал, как ее била мелкая дрожь, которая была куда искреннее шутливых нападок и хлопотливой бессмысленной суеты. Артур ласково улыбнулся и взял ее оледеневшую, влажную ладошку в свои, прошептав: – Все будет хорошо, Мор. Мы справимся. Доктор Джонсон тем временем подошел ближе и, приподняв его голову пропахшими дезинфектором сухими руками, аккуратно срезал первый слой повязки. Артур не смог сдержать стона удовольствия, когда слой тугой марли, стягивавший его голову больше месяца, пропал. За ним последовало еще несколько слоев ткани, которые мужчина бережно снимал пинцетом… …а потом Артур ахнул, почувствовав свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки. – Мор! Я, кажется, вижу свет… Артур с бесконечной радостью любовался желто-черным, пятнисто-звездчатым фоном перед глазами. Но вот, последний слой, долго не желавший покидать его кожу, сняли, веки дрогнули и… Ничего не поменялось. – Что ж… Цветная темнота – это уже очень хорошо, – губы сами собой дернулись в нервной улыбке. – Артур, – Моргана, натянутая, как струна, с силой впилась ему в руку, – ты все еще не открыл глаза, подожди. – В смысле?.. И Артур почувствовал, как металлическая лопаточка начала бережно счищать с его век какой-то липкий гель, намертво приставший к ресницам. Его сердце, ухнувшее уже было вниз с высоты небоскреба, начало медленно подниматься наверх, особенно судорожно забившись где-то в желудке. – Ну вот и все… – доктор последний раз прошелся инструментом по векам. – Можешь открыть глаза. Артуру казалось, что его сердце увеличилось до нечеловеческих размеров, заняв место всех остальных органов. Будто в него вшили огромную стучащую бомбу, которая своим оглушающе громким тиканьем заглушила все звуки. Он забыл, как дышать, и обессиленно открыл рот, задыхаясь от взрыва. Взрыва, расплывающегося в слезах светом, красками и размытыми лицами, чьи перепуганные выражения он мог разглядеть уже сейчас. Артур плачет и громко, громко смеется, размазывая по щекам горячие слезы. Ему нестерпимо хочется зажмуриться от выжигающего глаза света, но он не хочет возвращаться во тьму ни на мгновение. Только не сейчас. – Мор, не плачь, ну ты-то чего плачешь? – Артур крепко обнимает дрожащую сестру, со всхлипами умывающуюся смесью косметики и слез. Изображение становится более четким, и он с удивлением и широкой улыбкой рассматривает свою любимую мучительницу. – Петси! Ах, Петси, какие у тебя неожиданно круглые, чудесные щечки!.. Ну-ну, извини, не надо плакать! – Артур смеется сквозь слезы, когда девушка подбегает и крепко стискивает в объятиях его и Моргану, зарываясь ему в затылок хлюпающим носом-кнопочкой. А доктор Джонсон оказался высоким седовласым мужчиной с влажно блестящими карими глазами, который, до сих пор не веря произошедшему чуду, так и стоял, зажав в побелевшем от напряжения кулаке крохотную лопаточку и прикрыв открытый рот свободной рукой. *** Артур пулей вылетел из палаты, едва не врезавшись в проходящего мимо пациента. Он лихорадочно вертел головой в поисках кого-то долговязого, тощего, ушастого и… Тихо сидевшего у самой двери, опустив на руки растрепанную темноволосую голову. – Мерлин-Мерлин-Мерлин-Мерлин! – Пендрагон ураганом налетел на пискнувшего в его медвежьих объятиях парня и закружил его по коридору, прямо на лету целуя чудесные розовые губы. Мерлин жмурился и смеялся в поцелуй, стыдливо полыхая румянцем и пытаясь спрятать лицо у Артура на плече. Наконец, Пендрагон поставил его на пол и принялся с жадностью рассматривать, не зная, на чем сосредоточиться. Бледная кожа, поцелованная румянцем. Волшебные уши, которым предстоит выслушать множество шуток, поддевок и нежностей. Аккуратный нос, который парень судорожно утирал рукавом темно-синего свитера со снежинками. Пухлые губы, растянутые в самой светлой улыбке, которую Артур когда-либо видел. Пушистые темные ресницы, из-под которых градом лились счастливые слезы… – Ме-е-ерлин, ну ты чего? – Пендрагон берет тонкое лицо в свои руки и ласково утирает слезы. – Посмотри же на меня. Ты даже не рассмотрел меня толком без проклятой повязки! А мне ведь половину ресниц выдрали! И Мерлин, улыбнувшись и закусив губу, осторожно открывает глаза. Огромные. Ярко-голубые. С глубокими серыми разводами и россыпью золотистых брызг, усеявших как радужку, так и расширенный зрачок. Он смотрит со щемящей нежностью, немного растерянно и… как будто сквозь. Во рту у Артура резко пересохло. – Мерлин. Парень в его руках напрягся и опустил взгляд. – Мерлин, какого цвета у меня глаза? Эмрис грустно улыбнулся и осторожно погладил Артура по щеке, будто боялся, что тот его оттолкнет. – А это разве имеет значение? Какое-то время Артур просто стоит, осмысляя услышанное. А потом его взгляд падает на лавочку, на которой лежит трость и раскрытый блокнот, исписанный большими, глубоко вдавленными в бумагу так, что их можно почувствовать на ощупь, буквами. В голове вспыхивают десятки раз, когда Мерлин спотыкался на ровном месте или получал дверью по лбу. Случай с не-поцелуем и услышанными Мерлином с другого конца коридора шагами Петси. То, как нехотя она же позволила Мерлину вести его в уборную. Как вокруг них суетились повара на кухне, предлагая помощь на каждом шагу. Как он часто терялся, ожидая от Артура какой-то словесной реакции, и робко брал его за руку, чтобы чувствовать… Артур как можно тише сглотнул подступивший горький ком в горле и с трепетом обнял робко мнущегося, испуганно ожидающего его реакции Мерлина. А затем бережно поцеловал его в прикрытые веки. – Эй, – от ласки Мерлин мгновенно оттаял и улыбнулся, недовольно пофыркивая. – Не смей жалеть меня. Облегченно вздохнув и удобнее утыкаясь в шею Артура, он продолжил абсолютно будничным тоном: – Просто в 16 лет в подобной аварии мне повезло чуть меньше, чем тебе… Зато у меня есть навороченный ноутбук и телефон, пропуск в самую шикарную библиотеку с книгами, которые может прочесть далеко не каждый, Эйсуза, любимая работа, необычный цвет глаз, хорошая интуиция, безграничное воображение и… – Я, – прошептал Артур, прежде чем заткнуть Мерлину рот самым действенным способом.