Сцена Сумеречного Рассвета.

- Мне часто снится один и тот же сон: мы бежим под дождём по вечернему парку, наша одежда насквозь промокла. Ты бежишь впереди, постоянно оглядываясь на меня, и улыбаешься. Я не представляю куда мы бежим, но я чувствую себя легко, и когда мы оказываемся в здании заброшенного давным-давно театра, необычное название которого можно разглядеть в многочисленных, разбросанных по полу приглашениях - ты берёшь меня за руку. Отовсюду доносятся скрипы и шорохи, хотя здесь совершенно точно никого нет. Пахнет пылью и наверное, неразгаданными секретами. Вокруг темно, лишь вычурное витражное окно освещает сотни бордовых бархатных кресел в зрительном зале "Сцены Сумеречного рассвета". Кажется, будто тени клубятся в каждом уголке этого таинственного места. Ты достаёшь карманный фонарик и мы идём по старым, скрипучим полам в самую дальнюю комнату... *** Мне было восемь. И если у кого-то это время веры в сказки, время тёплых семейных вечеров и искренних улыбок, у меня это было временем страданий. Совсем недавно мы с отчимом переехали в другой город, где у меня началась новая, но бесконечно серая жизнь. Я мечтал встретить настоящих друзей... Вот только благодаря стараниям моего отчима, эти мечты были вынуждены стать разбитыми. Лишь только страх проносился пульсирующим наваждением на те секунды, пока моя кровь вытекала из рассечённой руки. Я оставлял шрамы на своём запястье каждый вечер, и однажды, когда встать с постели больше не было сил, отчим отправил меня в госпиталь. Две недели, проведённые там показались мне Адом. Но я ошибался - настоящий Ад ждал меня дома... Каждый день отчим мучил меня бесконечными угрозами. И если бы моя агония была мелодией, среди её составляющих громче всего выделялись бы болезненные стаккато летящих в меня бутылок - в редких порывах его несдержанности. Через некоторое время, большой и красивый дом отчима ассоциировался только с болью, столь яркой, что застилала взор, выжигая любые хорошие воспоминания. К тому же, совсем недавно я попрощался с костылями и... немного хромал. Из-за чего холод одиночества, медленно перетекавший в мучительное чувство неполноценности и вовсе становился невыносимым. Мне хотелось исчезнуть, затеряться вместе с бездомными кошками, только бы вырваться из дома отчима, в котором я успел завязнуть как в глубоком болоте. Но вскоре, благодаря занятости отчима на новой, руководящей должности, я мог убегать из дома на целый день. Это радовало меня безумно, даже несмотря на то, что вечером мне снова приходилось отправляться на растерзание к этому человеку. *** Я знал, что в городе есть цирк и мои мысли побывать там зажигали миллионы новых рассветов в сердце... Цирк всегда ассоциировался у меня с чем-то волшебным - словно был моим тайным противоречием торжеству страданий. Вот только побывать на представлении оказалось не так-то просто. Все билеты были распроданы на несколько недель вперёд. Попытки найти себе занятие в неприветливом городе тоже выдавались на удивление пустыми, пока в один прекрасный день мне на глаза не попалось скромное объявление - в цирк требовались талантливые музыканты. Особенно меня зацепила фраза "всех возрастов". Талантливым меня вряд ли можно было назвать, но на тот момент это казалось мне единственной возможностью побывать в столь манящем меня мире. Сжимая в объятиях футляр со скрипкой, я нерешительно переступил порог шатра... самого настоящего шатра, какие бывают только в волшебных сказках! Оказавшись внутри, я ощутил, как вся неповторимая, почти мистическая аура этого места разом обрушилась мне на плечи: люди в праздничных одеждах танцевали на батутах, девушка с тростью балансировала на ярко-расцвеченном шаре, импровизированная сцена в центре - утопала в нарядной мишуре, а аромат краски будто бы ненароком смешался с чьими-то духами - чудовищное сочетание. Где-то в дальнем углу пылились афиши давно минувших выступлений, отчего мне ещё отчётливее казалось, будто своеобразное волшебство витающее в воздухе осязаемо, стоит только протянуть руку. Мужчина в длинном фраке окликнул меня. - Я по объявлению... - едва слышно произнёс я. Все мои мысли вдруг предательски растворились в очередном проблеске фантазии. - Проходи, - недоверчиво улыбнулся он, задерживая взгляд на моих огромных глазах, очевидно, заметив в них чудесный мир вопросов-без-ответов. За три года обучения в музыкальной школе, я мог похвастаться неплохой игрой, изо всех сил попытавшись компенсировать этим отсутствие опыта... Но в тот момент, в хаотичном ритме моей игры было что-то особенное, бархатное - даже тревога померкла, уступив место отчаянному желанию бывать здесь снова и снова. Девушка-пианистка понимающе улыбнулась мне и сказала такое желанное - Будешь выступать со мной. С того дня что-то чудесное ворвалось в мою жизнь безумными днями репетиций... после которых, я непременно бежал на старую заброшенную площадку аттракционов, что находилась в парке, неподалёку от шатра. Я мог сидеть там часами, читать книги, рисовать, мечтать... Так продолжалось каждый день уходящего лета: бесконечные побои дома, полупустая электричка, безумная огромная футболка и мои густые чёрные пряди, ещё не тронутые аммиаком, до плеч. Шатёр рядом с парком, где меня, казалось, рады видеть всегда. Цирковая гадалка, чьи ловкие манипуляции с колодой карт всегда меня восхищали. Редкие и очень приятные разговоры с добродушным стариком-сторожем и его пуделем Чарли, с которым он разрешал мне играть. Мои небольшие выступления, благодаря которым я чувствовал себя частью чего-то особенного. И снова парк... Каждый раз, приходя на заброшенную площадку, я словно переходил мост над воображаемой пропастью, за которой начинался только мой мир. Именно там я увидел... его. На самом деле, я уже однажды видел его номер на представлении - он, в маске и нелепой мантии, мастерски метал ножи в движущуюся мишень с улыбчивой девушкой в центре. Это казалось настолько впечатляюще опасным, что сердце замирало, но тут же, отпущенное когтистой лапой страха, ликовало в незабываемом восхищении. Его чёрные волосы отражали цирковые софиты, смешивая их в нереальные цвета... Но сейчас, я впервые видел его вблизи: старше меня на несколько лет, неприветливый и очень печальный. Он, точно так же как и я, не мог найти себе занятие в компании, и теперь ещё больше казался мне особенным. Он приходил на старую, заброшенную площадку каждый день, и я мог тайно наблюдать за его тренировками из окна разбитой вдребезги "ракеты". Через несколько дней я решился и перестал прятаться... Ощущение головокружительного падения преследовало меня каждый раз, когда я украдкой бросал на него взгляды. Однажды он подошёл ко мне. Я смотрел на него смущённо улыбаясь, но не знал как начать общение. Я был для него закрытой книгой без обложки, внутри которой может быть свод законов, а может и фэнтези про мир тёмной пещеры, таящей в себе все тайны летучих мышей. Сердце отчаянно билось в клетке, когда он впервые посмотрел на меня... Он спросил, что я рисую, а я вдруг растерялся - на мгновение мне стало по-настоящему страшно... в бездне его карих глаз я увидел тяжёлую, почти гипнотическую опасность потеряться... сгинуть навсегда. Начало дружбы, даже такой странной, наверное, всегда сопровождается монстрами, которыми может обернуться всё, чем ты будешь дорожить - если бы только успеть заметить их незримое присутствие. Он научил меня метать ножи и карточным фокусам, которые, скорее, напоминали волшебство. А ещё целой куче глупостей, которые знал только он. Он рассказал мне о чарующих мирах из своих любимых книжек. Один рассказ мы даже придумали вместе - Сцена Сумеречного Рассвета. Заброшенный театр, который окружали моря и величественные города под выцветше-ультрамариновым небом, цветочные улицы и мосты под завывающим ветром... Всё утопало в вечном тумане тревожных предчувствий. Красивый, но зловещий, словно раскаты молнии мир. Мир, ставший отражением нашего представления о мрачной сказке. И мы, больные синдромом-нехватки-чуда, рисовали всё новые и новые подробности... нашей будущей постановки. Однажды, поздно вечером мы возвращались из кинотеатра. Казалось, будто на улице была чёрно-синяя ночь, не было видно звёзд и даже свет фонарей не способен был осветить осенние улицы. Трудно представить, что этот город хотя бы однажды озарялся лунным светом... И я, понадеявшись, что моя тонкая куртка спасёт от пронизывающего ветра, согласился прогуляться. Я дрожал, но это не имело никакого значения, рядом с ним я мог пройти сколько угодно. Вот только он заметил, что мне холодно, и обнял, прикрывая своим пальто. Без слов, просто заключил в объятия. Я не знаю, как долго мы так стояли, не знаю, проходил ли в это время кто-то мимо... Это не имело никакого значения - в те минуты, не существовало никого кроме нас. Больше всего я боялся посмотреть ему в глаза. Был уверен, что взглянув в них сейчас, я попрощаюсь с привычными представлениями о реальности навсегда. Я посмотрел. Угасающие столь долго звёзды, засияли вновь. В тот... наш последний вечер он впервые улыбнулся. Его огромные глаза были центром пространства и, в свете неоновых вывесок излучали невероятную уверенность. Мне так казалось. Я не помню что было, когда мы попрощались, как я дошёл до дома и без сил рухнул на кровать. Но точно помню - в ту ночь мне снились звёзды. - Сказочные фигурки кораблей проплывают между ними. Мы смотрим на них из окна заброшенной гримёрки - самого сердца некогда известного театра. И ты берёшь меня за руку. На мгновение вся моя жизнь раскалывается надвое... лёгкие наполняются воздухом полнейшего счастья а страх перед будущим рассеивается, словно его и не было. *** На следующий день я сыграл свой номер - немного небрежно от волнения, но публика встретила мои старания с восторгом. Я торопился в парк, поскорее встретить его, но... Встретил только порыв ветра, швырнувший мне в лицо чувство отчаянного опасения... Он не пришёл. Как и на следующий день. Тяжёлые и свинцовые, тускло-серебристые осенние тучи нависали над головой, словно проблемы, от которых я убегал. Даже не нужно поднимать глаза к верху - небо уже под ногами. Оно готово разразиться вселенским потопом, холодным ливнем, не дающим шансов. - Переехали они, - я не слышу окончание фразы. Меня, словно волной выносит из душной, насквозь пропахшей духами гримёрки. И мне почему-то кажется, что на улице должен идти дождь. Но сейчас почти декабрь и холодный ураган больно вбивается крошечными льдинками в мои зажившие шрамы на руке. Машинально провожу по ним тонкими пальцами. И тихо плачу. До ненормального тихо. Я ведь... Обещал не плакать больше. День за днём, возвращаясь домой, к отчиму, я снова и снова нарушал обещание, рыдая беспрестанно, слезами отчаяния и невыносимой болью... скользящей в каждой реплике, в каждой мысли. Из наушников тихо играли Diary of Dreams, возвещая о том, что полумрак моего персонального мира рассеивался, медленно оборачиваясь клинической осенью. И тогда я тонул в собственном безумии, которое хотелось размазать по холсту и подать местью в изысканную галерею чувств, отобравших любую из возможностей быть с ним. - Я искал тебя в прохожих. Я отчаянно всматривался в их хмурые лица и каждый раз разочаровывался, не найдя тебя. Я искал парней, хоть чем-то на тебя похожих... Но ни один фонарь не смог заменить мне луну. Как бы я ни старался, я не мог забыть свои чувства к тебе. Они напоминали о себе постоянно, отражаясь расколотым небом и вечно незаживающими ранами на моих руках. Переезд в другой город и попытки найти друзей в новой школе... не помогли мне прекратить думать о нём ночами, иногда до самого утра. До каждого аккорда моей игры, которая стала лучше. - Понимание истины тянется ко мне удушающими объятиями... Кажется, я влюбился в тебя тогда, на воображаемых подмостках Сцены Сумеречного Рассвета. *** Унылая реальность всё реже искажалась очертаниями почти позабытого прошлого... Лишь только Его улыбка застыла где-то на периферии моей неизбежности. Сколько раз я молил - Приснись мне снова... Прикосновение... Лунные блики и твоя улыбка - вместо этого я получал сломанные аттракционы в безликом пространстве... - Ты существуешь?.. *** Дремлющее ожидание разбилось звоном хрупкого стекла когда я встретил Его в своём городе. Вот так просто - Он шёл по улице, такой взрослый... красивый... высокий. Рядом с ним шла его девушка, и он улыбался глядя в её пронзительно-голубые глаза - отражения летнего неба. В висках застучала неиспытанная ранее тревога... Три мучительных года я ждал этой встречи. Разум помутился от странного чувства, обнажая и дразня самые прекрасные воспоминания. И снова мысли по ночам незримыми нитями страха... вперёд... не остановиться. - Глупое сердце, ну почему ты опять так громко бьёшься, почему сейчас?! // Продолжение?.. Слишком больно. Но надеюсь, оно будет.