Я стану тебе другом

Сильный ветер поднимал еще не упавшие капли дождя и уносил их вдаль. Солнце скрылось за темными, почти черными тучами, не пуская на мокрую землю ни одного теплого луча. Вдалеке слышалось карканье воронов — вестников смерти, как их называют в народе. Я подняла голову вверх, пытаясь найти хоть лучик солнца в этот мрачный день, но его не было. Создавалось ощущение, что даже природа скорбела вместе со мной. Я почувствовала теплое касание руки на своем плече, но мне было не интересно, кто пытался меня утешить. На деревянную крышку гроба упала горсть земли. Слезы с новой силой покатились, по уже мокрым щекам. Боль, невыносимая боль от потери родного человека сковала все внутри, сжала в железные цепи больное сердце. На ватных ногах я подошла к яме, набрав в руку немного земли. — Прощай папа, прощай, — тихо прошептала я, бросая ее на крышку гроба. Вновь сорвался сильный ветер, шумя верхушками деревьев. Заправив выбившуюся черную прядь, я отошла в сторону, садясь на уже мокрую от дождя лавочку. Слезы все лились из глаз, но я уже не чувствовала их. Боль затуманила разум, не давая другим чувствам пробиться сквозь твердую стену отчаянья. Хотелось выть от того, что творилось у меня внутри, кричать на весь мир, но сил не было. Почему смерть отбирает самых родных людей? Зачем заставляет терпеть эту невыносимую муку? Для чего она забирает дорогих людей, неужели ей так нравятся страдания?! Неужели она любит наблюдать, как другие корчатся от боли из-за потери?! Почему она забирает из этого мира лучших людей, для чего?! Я почувствовала теплые объятия. Чьи-то руки ласково гладили меня по голове, прижимая к себе. — Все будет хорошо, это пройдет. Я понимаю, сейчас тебе больно, но это скоро пройдет, — шептал мне на ухо успокаивающий голос тети. Прижавшись к ее плечу, я громко вздохнула. От нее пахло полевыми цветами. Когда-то отец привез эти духи с Индонезии, они ей очень понравились и она использовала их только по праздникам, но сейчас выбрала их в память о брате. Не знаю сколько мы так просидели. Когда священник ушёл, а гроб уже был закопан, все тут же прибежали ко мне. Здесь были все, кого знал отец: родственники, друзья, даже просто знакомые, с которыми он уже не общался долгое время. Я смутно помню, что они мне говорили. Слова утешения последнее, что мне сейчас хотелось слышать, они ещё больше напоминали мне о смерти отца, о том, что его уже не вернуть, что теперь он навсегда останется в деревянном гробу в сырой земле. Через пол часа большинство людей по расходились по домам, остались лишь тётя, миссис Холэн — крёстная отца и ещё несколько его лучших друзей. Хоть я стояла довольно далеко от собравшейся компании, все же обрывки фраз долетали до меня. — Что теперь будет с Джули? Её же наверное заберут в детдом? — спросила мисс Холэн, вытирая платком слёзы. — Нет, я этого не позволю, заберу девочку себе, я самый близкий родственник, оформлю опекунство, — тётя тяжело вздохнула — ей сейчас так тяжело… Я не услышала, о чем они говорили дальше. Сорвался сильный ветер, который, шелестя сухими листьями, унёс с собой их разговор. Сильнее вжавшись в чёрную кожаную карточку, я подошла к памятнику на котором красовалась фотография отца — всегда улыбчивый мужчина тридцати двух лет, с чёрными волосами, которые кое-где уже сверкали сединой —, а внизу две даты: 1975-2008. Сердце вновь сжалось в комок, тупая боль все ныла изнутри. Я провела рукой по холодной, мокрой мраморной плите. — Знаешь пап, я ведь так много хотела тебе сказать, столько сделать, но уже поздно. Поздно что-либо говорить. Единственное, что мне остаётся это жить дальше, смириться с тем, что тебя больше не будет рядом и не позволить смерти втянуть меня за тобой, — я вытерла рукавом скатившуюся по щеке слезу, — знаешь, а я бы хотела с ней поговорить, со Смертью. Узнать, как это, забирать людские жизни, смотреть на страдающих родственников. Кто знает, может когда-то у меня это получится. Ещё раз взглянув на могилу отца, я направилась к машине. У меня никогда не было матери. Она умерла при родах и воспитывала меня именно тётя. Она заменила мне мать, за что я ей очень благодарна. И даже сейчас, когда я лишилась самого родного мне человека, она рядом. Сев в автомобиль, я повернулась к окну. Капли ручейком стекались вниз по стеклу. Люди торопились скрыться от дождя прячась в магазины и кафе. Вот мы проехали мой любимый магазин, где отец покупал мне одежду, а вот промелькнуло кафе, в котором мы собирались втроём по выходным. От воспоминаний внутри больно закололо. Этого всего теперь не будет. Не будет прогулок по парку, не будет весёлых семейных вечеров с пиццей и фильмами, не будет отца, с его советами. А все из-за старой костлявой женщины в тёмном плаще с косой и вороном на плече, которую все называют Смертью. Я смутно помню вечер. Приехав домой, я тут же уснула, пытаясь забыть обо всем. Но вряд ли о таком вообще возможно забыть. Я до сих пор помню тот странный сон. Хотя, был ли это и правда сон я не уверенна. Мне снилось поле. Бескрайнее. Оно было повсюду, везде. Я бродила по нему в поисках чего-то, но не было ничего. Пустота. Вдруг, я увидела силуэт. Женщина. Она стояла в нескольких шагах от меня. В длинном черном плаще, что скрывал ее тело. Лицо было скрыто капюшоном. На ее плече сидел черный ворон, а в руке коса. Смерть. Я должна была бы испугаться, обязана, как мне кажется, но я не испугалась. И, казалось, меня это удивило куда больше чем ее. Мы стояли так несколько минут. Я изучала ее, пыталась разглядеть лицо под маской тени, исходящей от капюшона, но все тщетно. — Где мы? — наконец не выдержав напряжения спросила я. — В твоем сознании, — ее голос был сухим и нежным одновременно. В нем чувствовалась доброта и забота, но в то же время и стойкость. — Зачем мы здесь? — я сделала шаг навстречу и, когда Смерть не сдвинулась с места, уже более уверенно зашагала к ней. — Потому что ты хотела поговорить. Подойдя к ней, я наконец смогла разглядеть часть ее лица. Оно явно принадлежало молодой женщине, лет двадцати пяти, может даже меньше. Белая кожа, без единого дефекта, темно-красные губы и выразительные глаза. От одного ее взгляда бросало в дрожь, хотелось скрыться, убежать, спрятаться, только бы больше не испытывать это чувство. — Почему здесь так пусто, — каждый звук эхом отдавался по полю. — Потому что внутри тебя пустота. Это нормально. После потери близких так всегда. Голову переполняли вопросы. Хотелось столько всего спросить, столько узнать, но я просто стояла и смотрела на нее. А стоит ли? Ответил ли она? Настоящее ли все это или я уже схожу с ума? Я склонялась к последнему. Ведь зачем Смерти приходить ко мне, только чтобы поговорить. Или может, она пришла чтобы забрать меня? — Я знаю, у тебя много вопросов, но я не смогу ответить на все, по крайней мере не сейчас. Не волнуйся, я пришла не забрать тебя, а всего лишь поговорить. Присядем, — она указала рукой на скамейку, что стояла в нескольких шагах от нас. Когда мы сели, она наконец сняла капюшон. Ее длинные черные волосы водопадом струились по плечам. Глаза ее были того же цвета, но не смотря на это взгляд не казался злым или жестоким, но все же что-то смущало меня. Непонятное чувство тревоги, боли, отчаянья. Хотелось бежать без оглядки, но сил не было. — Это все из-за ауры. Она вытягивает твою энергию. Такое происходит со всеми, кто находится рядом со мной. Возможно, именно поэтому у меня нет друзей. Мы еще долго молчали. Я все не решалась задать какой-нибудь вопрос, а она просто ждала, смотря на меня своими черными глазами, изредка поглаживая сидящего на плече ворона. — Зачем ты забрала его у меня? Вопрос вырвался сам по себе. Я даже не сразу сообразила, что сказала это вслух. — Его время пришло. Мне очень жаль, но такова его судьба. — Значит, это правда, наши судьбы уже расписаны? — Нет, человек сам пишет свою судьбу. Твой отец написал такую. — Неужели тебе совсем не жаль тех людей, которых ты забираешь? Их родных, которые буду по ним скорбеть? — Поверь мне, для меня это не меньше мука, чем для вас, но такова моя работа. Человеческая природа заключается в том, что все вы смертны. Человек рождается чтобы умереть. Так было, есть и всегда будет. — Тогда в чем же смысл нашего существования? — Смысл? Его нет, — уголки ее губ слегка приподнялись. — Но, я не понимаю, если смысла нет, то зачем мы живем? — Эх, дитя, — она провела рукой по моей голове, от чего по коже пробежались мурашки, — даже я не знаю все ответы. Это известно только Господу Богу. Я лишь выполняю свою работу. — Почему я? Почему ты пришла поговорить со мной? — А почему ты не боишься меня? Почему сидишь и говоришь со мной как с обычным человеком? Я лишь покачала головой. Я не знала. Я понимала, что должна бояться, но страха не было. В некой степени мне было жаль ее. Я представила какого это каждый день забирать чьи-то души, слушать плач родных, каждый день лишать жизней десятков людей. Мне хотелось посочувствовать ей, хотелось помочь. — Люди не ищут встречи со Смертью. Они ее сторонятся. Да и не только люди. Все существа боятся меня, не выносят моей долгой компании. Не понимают меня. Но ты, ты понимаешь. Ты сочувствуешь мне. Мне никогда никто не сочувствовал, — по ее щеке скатилась слеза. — Я не знаю, как тебе сейчас больно. Я не знаю, какого это потерять дорогого тебе человека, потому что у меня никогда никого не было. Ни родных, ни друзей. Ты не первая к кому я прихожу, чтобы поговорить, но ты первая смогла понять меня. — Я понимаю тебя. У меня тоже нет друзей или кого-то, кто мог бы понять меня. Теперь нет. Но, я могу стать тебе другом. Даже Смерть заслуживает иметь друзей. Она улыбнулась. Искренне, по-настоящему доброй улыбкой. Никогда бы не подумала, что Смерть может улыбаться. — Ты очень красивая. Я всегда думала, что Смерть — это костлявая старуха, но ты не старуха. — Я могу быть кем угодно. Женщиной, ребенком, животным. Чаще всего вороном. — Она вновь улыбнулась и встала. — Тебе уже пора. — Мы еще встретимся? — Конечно, мы же теперь друзья. Я проснулась рано. Солнце только начало подниматься. Голова болела от вчерашних слез, внутри все еще ощущалась пустота, от потери дорогого человека, о котором напоминал чуть ли каждый уголок в доме. Вспомнился сегодняшний сон. Неужели это и впрямь был всего лишь сон? На секунду мне так показалось, пока я не посмотрела в окно. На подоконнике сидел ворон. Его глаза были такими же черными, как и окрас перьев, но взгляд был добрым, нежным. Обычная птица. И лишь я знала, кто это был на самом деле. Я еще не раз после этого встречалась со Смертью. Мы сидели с ней на той же скамейке, разговаривая обо всем. Она стала не просто моим другом, моим охранником, не давая чему нибудь со мной случится. Мы встретились с ней, когда я была уже очень старая. Я лежала в кровати. От меня несло мочой, старостью и смертью. Она дала мне время простится с родными, сказать им все, что мне хотелось, после чего взмахнула косой. И сейчас я вновь сижу на все той же скамейке. Вновь восьмилетняя. Такая же, которая была в день нашего знакомства. И жду ее, мою давнюю подругу. Мою единственную подругу.