В плену у обстоятельств

Вечер медленно стягивал над городом хмурые грозовые тучи. Наверное, скоро пойдет дождь, но это никак не отменяло того, что мне нужно идти в магазин. Переезд в Подольск забрал у меня все силы, и сейчас я чувствую себя хуже выжатой губки. Хочется одного — лечь на диван и, нет, не сдохнуть, а хорошо выспаться, наплевав на повесившуюся в холодильнике мышь и урчащий желудок. Но завтра рабочий день, и я прекрасно понимаю, что если сейчас не забью холодильник до отвала, он так и останется пустым, потому что в институте я обычно засиживаюсь допоздна и возвращаюсь, когда магазины либо уже закрыты, либо прилавки супермаркетов пустуют, и разжиться там нечем. Поэтому я насильно заставляю себя подняться с дивана, накинуть серую олимпийку и, мельком взглянув на хмурую барышню с растрепанными русыми волосами, злобно уставившуюся на меня из зеркала, выхожу из квартиры. Приближающийся дождь чувствуется даже в воздухе. Тяжелый, словно впитавший весь жар минувшего дня, и медленно опускающийся к самой земле. Холодный ветер шевелит верхушки деревьев — такое чувство, будто кто-то шуршит пакетиком чипсов или сухариков, только-только надрывая пачку, но где-то далеко, за стеной. Его порывы почти не долетают до земли, теряясь в густой еще зеленой листве, невесомо касаясь лица и волос. Я люблю такую погоду, поэтому медленно иду вдоль дороги, забыв про голод и усталость. Машины слепят фарами, мчатся мимо. Наверное, водители спешат домой с работы. Им не увидеть в кожаных салонах всей прелести осеннего вечера, и я сочувствую им. Магазин, который я выбрала своей целью на сегодня, недалеко, на соседней улице. Но я сделала целый крюк, чтобы подышать и полюбоваться хмурым небом, спрятавшим за тучами звезды и луну. В магазине полно народу. Из шести касс, как обычно, работают всего две. Люди набиваются в очереди, толкаются, ворчат и пытаются удобнее устроить свои тележки, доверху набитые съестным, задевая ими стоящих впереди. Те, в свою очередь, недовольно шипят и оглядываются. Я предпочитаю взять маленькую корзинку и, повесив её на локте, прячусь среди полок с быстрыми завтраками. В детстве у меня такой радости не было, поэтому сейчас я пытаюсь восполнить упущенное, кидая в корзинку шоколадные шарики с веселым кроликом на упаковке и кукурузные хлопья. Туда же отправляются пачка молока, молотый кофе, макароны и упаковка сосисок. Заметно поднявшееся после вечерней прогулки настроение требует завершить день чем-то особенным, и я, мечтая о цезаре, иду в мясной отдел, чтобы купить филе цыпленка. По дороге кидаю пачку сухариков, свежий листовой салат и специальный соус, даже не догадываясь, что всего через мгновение мне предстоит сражаться за главный ингредиент. Высокий темноволосый парень, одетый по-летнему в белые штаны и легкую полосатую футболку, ловко выхватывает прямо у меня из-под носа последнюю упаковку филе, и я замираю прямо посередине прохода. Парень оборачивается и непонимающе смотрит на меня. В мясном отделе немного холодно, вовсю работают морозильники, и он зябко потирает руки, толкая тележку ногой. — С вами всё в порядке? — он дежурно улыбается, но мысленно, скорее всего, набирает номер Кащенко, глядя на мое злое лицо. — Это. Моя. Курица, — вот и всё, что я могу ему сейчас сказать. Не очень-то многословно. Парень непонимающе поднимает бровь, а я пытаюсь просчитать, успею ли украсть филе цыпленка из его тележки и добраться до касс. Он, наверное, перехватывает мой взгляд и тоже опускает глаза, натыкаясь на злосчастную курицу. — Эта? — я киваю. – Неа, я её первым взял, — он победно улыбается и слегка откатывает тележку назад. Теперь, чтобы дотянуться до неё, мне придется сделать как минимум один шаг. Умно, ничего не скажешь. Но я-то умнее. — Вообще-то я её еще раньше увидела, просто отошла, чтобы… — парень не даёт мне договорить и ехидно ухмыляется. — Чтобы взять сухой завтрак своим детям? — моя челюсть медленно отвисает от такой наглости. Какие к чёрту дети? Или он специально? Бросает вызов? — Кому? — нет уж, я не позволю ему испортить мне настроение и вымотать нервы. — Детям… — он осекается и делает удивленное лицо, хотя я чувствую фальшь. За удивлением скрыта насмешка. — Только не говори, что ты взяла Несквик для себя. Тебе что, десять лет? — Какая тебе разница? — я делаю шаг вперед, а он, соответственно шаг назад, откатывая тележку за собой. — Просто дай мне эту гребаную курицу, и разойдемся по-хорошему, — понимая, что, возможно, сказанное прозвучало слишком грубо, пытаюсь смягчить тон. — Тебе для девушки жалко? — А я феминист. За равноправие полов. Его гнусная ухмылка уже начинает меня порядком раздражать. Карие глаза сузились в хитром прищуре. Парень поглядывает то на меня, то на проход за моей спиной. — Давай приведем разумные аргументы, кому и зачем нужна курица. Мне она просто необходима для цезаря. А тебе? Знаю я этих мужиков. Скидывают первые попавшиеся продукты в тележку, а потом не знают, что с ними делать. Этот тоже давно мог отдать мне курицу. Всё равно, поди, не знает даже как плиту включить, а нет, принципиальный. Прирожденный козел. — Пусть Цезарь кушает что-нибудь другое, — он снова усмехается собственной шутке. — А я хочу белое мясо и рис. Я вздыхаю и отступаю в сторону, понурив голову. Пусть думает, что он победил. Встретимся на кассе. — Ладно. Всё равно ты первый её взял, — он согласно кивает и проходит мимо. План «А» — что он сжалится и отдаст мне курицу, провалился. Но он и не был основным. Пришла очередь плана «Б». Парень, как я и ожидала, не стал больше ходить по супермаркету, а направился прямо к кассам. А я, как прирожденный шпион, последовала за ним, прячась и сливаясь с толпой каждый раз, когда он подозрительно оглядывался. Когда парень встал в одну из больших очередей, я незаметно подкралась сзади и, пока он выбирал жевательную резинку, благополучно сперла филе и растворилась в толпе. В очереди я простояла около получаса. И злая, а может просто уставшая кассир пробивала мне продукты мучительно долго. Расплатившись, я разложила все по пакетам и вышла на улицу. Дождь уже вовсю лил. Тяжелые капли ударяли по навесу слишком громко, от этого оглушающего звука хотелось поморщиться. Зонтика у меня с собой не было, поэтому я приняла быстрое решение переждать. Не знаю, насколько ливень затянется, но мокнуть мне совсем не хотелось. — Украла всё-таки? — знакомый, но уже не такой довольный голос раздался прямо за спиной, отчего по ней пробежали мурашки. Обернувшись, я увидела того самого парня, только на этот раз вместо полуулыбки-полуухмылки на лице застыло недовольство. — Не понимаю о чём вы? Может тогда в мясном отделе меня и накрыла злость, но сейчас я не могла позволить себе разговаривать с незнакомым человеком на «ты». Тем более из него так и сочилась неприкрытая агрессия, от которой хотелось чем-нибудь закрыться. Может, сбежать в дождь? Не побежит же он следом? — Курица. Филе цыпленка, если быть точнее. На кассе, представляешь, в тележке его не оказалось. Заметил гад. — Может, выпало? — защищаться я собиралась до последнего. Не полезет же он в мои пакеты? Но парень словно прочёл мои мысли. — А может мне просто вытряхнуть твои сумки? — он сделал шаг навстречу, я сделала шаг назад и уперлась спиной в столб, поддерживающий навес. Капли дождя сразу затекли за шиворот олимпийки. — Не имеете права. Он всё надвигался, пока не застыл в жалких миллиметрах от меня. Его лицо было таким злым, что мне казалось, он сейчас ударит меня. Я зажмурилась, не в силах выдержать этот взгляд, и тогда произошло совершенно немыслимое. Парень все-таки выхватил мои пакеты и высыпал их содержимое прямо на каменную плитку. Где? Где все те люди, что находились сейчас в магазине? Почему на крыльце были только мы? Скорее всего, ответ скрывался в дожде, под которым все боялись намокнуть. Во мне смешались злость и стыд. Злость, потому что мои покупки теперь валялись прямо на земле. А стыд, потому что на самой вершине этой горы лежала упаковка филе. — Смотри-ка, нашлась, — парень нагнулся и поднял курицу. — Можешь, конечно, звать охрану, но я бы не советовал. Думаю, на камерах отлично засветилось, как ты вытаскивала филе из моей тележки. А я могу еще добавить, что ты украла уже оплаченную покупку, — его глаза дерзко блеснули. А во мне проснулась ненависть. Я ненавидела этого человека, которого знала всего несколько минут. Да, возможно я поступила не совсем правильно, но то, что сотворил парень, выходило за все рамки разумного. Я смотрела и мечтала сжечь его взглядом, а он спокойно убрал покупки в багажник своей дорогой тачки и, сев за руль, умчался в неизвестном направлении, оставляя на сыром асфальте черные следы. — Такая дорогая машина, а курицу зажал, жлоб. Ненавижу. Мысли о парне никак не хотели покидать меня: ни пока я собирала покупки, ни пока шла домой, ни перед сном, когда я лежала в кровати и сверлила взглядом потолок.