Два мака

Закрыт щитами знак из тьмы и тлена, В руках горят два мака из огня. Но изо рта сочится только пена Из крови, что покинула меня... Был призван защищать своих хозяев, Да только не сгодился никому. Из-за тебя, никчемная такая, Лежу и задыхаюсь здесь, в дыму. Секунды каплей долго пролетают, От потолка до пола - пропасть сна... Охрипнув, я глаза свои смыкаю, В чем дело было, так и не узнав. Но ты, рванув к хозяйке, взял на руки Лишь тело, что покинуло меня. И, вскинув крылья, щурясь близоруко, Как на удачу, прыгнул из огня. Под рев пожара звон стекла не слышен, Лишь тень метнулась к лесу, что в ночи Ронял листву от ветра, словно лишний Осенний груз на ветках загорчил. Ты бережно спустил на землю тело, Не видя, как дышу я над тобой. Но поздно. Поздно! Солнце давно село, Мольбы уж не услышит отче мой. Оставив в доме жертву Полнолунья, Мой клан хотел, - обязан был! - спастись. Но ты... Все ты! Как будто обезумел, Решил ты тайно Жертву унести. Теперь я вижу, что причиной было - И чувства те прервали ритуал. Подлец. Тебя семья моя просила Оберегать наш род! А ты нас всех предал. Но ты внизу все трешь мои ладони С ожогами от маковых лучин. ...Когда очнусь, уже не буду помнить, Надеюсь, ни одну из тех причин, Сподвигли что на низость истребленья. Оно - пришло! Оно раскрыло пасть, То Полнолунье. В пятый день рожденья. У эльфов сотня годом повелась... Я Жертва. Эта честь моя навечно, Пока не будет сыт суровый бог. Здесь место тьмы. Свою же человечность Ты обуздать, увы, уже не смог. Но тот пожар спугнул Его. И как же Теперь мне быть? Ответь мне, наконец! Могла бы - враз разжаловала б Стража. Какой позор. Позор! Прости, отец... Пока я упивалась своим горем, Он тихо снова тело подобрал, Шепча на ухо что-то мне... А воин Внутри него как будто умирал. Куда девалась прыть его и доблесть? Неужто он всегда и был таким, Каким его не видела? А совесть Служенья заставляла быть иным?.. И лунный свет белил немые лица. Мое и тела - мертвые почти, Его же - то ли плачет, то ли злится, Что не сумел любимую спасти. Любимую. На вкус горчило слово. Но руки, так предательски дрожа, Неопытно, на редкость бестолково, Тряслись, его в объятиях зажав. Он вздрогнул и поднял лицо от тела, Но только обернуться не успел: Протяжный рык. То божество запело, Нас известив, что взяты на прицел. Взмах крыльев-опахал разрезал воздух, И землю лунным светом залило. Смеялись с неба горько предки-звезды - Судьбу мою ничто не отвело. Стать Жертвой было смыслом до рожденья, Но ноги сами бросились бежать - Туда, подальше, только б наважденье Ушло, как страшный сон, мешавший спать. Но как же он, что спас меня от смерти? Я мельком посмотрела чрез плечо. Еще секунда - и мой Страж ответит За все, что натворил своим мечом. Он встал, собой закрыв мой холод тела, В готовности уйти туда, за мной. И я, как струнка, сорвалась с предела Своих же мыслей, что неслись стрелой. И, кинувшись меж богом и... любимым, Я встала, руки с криком распрастав. Прости, что я... А бог неумолимо Рванул. ...Приникла я к его устам. Нас вспышка ослепила ярким светом, Как будто взорвались десяток солнц. Ох, как же не люблю я утро летом, Так ярко светит... Стоп. Все было сном?! Вскочив, ощупав, цело ли все, живо, Я с выдохом спустилась на кровать. Внутри меня от сна еще саднило - Как будто там осталась умирать. И чувство, будто бросила обоих, Себя, его. А совесть нечиста. Быть может, мой любимый... этот воин Ответил мне на поцелуй в уста? Не помню, что там дальше было... Ладно. Пора готовить праздник для гостей. Пусть ярок сон, но жизнь ведь и подавно Поярче будет в счет своих царей. Мой отче положил себя на войнах, Оставив править нас с сестрой одних. Эльфийский род до времени спокоен, Лишь до поры, пока не трогать их. И этот пир был только лишь началом В интригах, спорах, царственных речах... ...И вот я, восседая в тронном зале, Смотрю на эти игры при свечах. Одни улыбки строят подхалимно, Другие нарываются на лесть. Я сделала всем ручкой - четко, чинно. Дадут мне, наконец, теперь поесть? В процессе выбирания обеда, Я вспомнила недавний страшный сон. Да ярко так, что прервалась беседа С соседом-эльфом, будь неладен он. Я, извинившись, вышла на балконы, Открытые по случаю гостей. Дышать здесь было легче. Неспокойно На сердце, все же, было без вестей. Не знаю уж, чего ждала от сна я. Хоть знак какой, трактовку или... Вдруг Ко мне от входа двинулась немая Фигура в черном. С фразой: "Я твой друг. Не бойся. Ты хозяйка, я не трону", - Тот голос шелестел. И поплыло Вокруг все, игнорируя законы Привычные в мирах - не для него. Он твердо звал, протягивая руки - И я пыталась плыть на этот звук. А в голове несчастной остроухой Запечатлелся только запах рук. Тот запах, посмешавшийся с пожаром Да осенью и ночью, что в лесу Зажала с моим Стражем... И опала Вдруг пелена, пробивши на слезу. Все тело изогнулось в боли адской, Я захрипела, руки заломив. Он притянул и... прекратилась тряска. А бог, что был напротив, завопил, Затрясся, завертелся белым смерчем, Растя и прорываясь в вышину. И, потеряв и так нечеловечий Свой облик, нам оставил тишину. Исчезло Полнолунье. Испарилось. Как не было здесь раньше божества. Как будто впали не в его немилость, А в долгий выдох сна и колдовства. Я съежилась от холода и страха. И слезы потекли из глаз ручьем - Ведь Страж мой столь похожим стал... на брата, Что был в том ритуале палачом. Его черты настоль преобразились, Что я, уже не зная, где здесь явь, Рванулась из последней своих сил и, Он мягко осадил, меня обняв. - Чего творишь, сестра? Опять заснула? - Насмешливо щелчком поддал мой нос. Я вздрогнула. - Опять ты обманула Охрану, в лес сбежав? - его вопрос Застал врасплох. А в голове смешались Реальности, одна другой чудней... - Прости, - я улыбнулась, - мою шалость. - А все тут беспокоятся о ней! - Негодовал мой брат, меня сжимая В чуть теплых, но знакомых мне руках. - Ведь говорил, не суйся в лес. У края Чего не померещится впотьмах. Я с укоризной глянула - не шутит. Придется возвращаться. Сделав шаг И, обернувшись в чащу, где не будет Держать меня ни Страж, ни мой же страх, Увидела, как крылья промелькнули. Те самые, которые... О, нет. Я стала. Но виденье не вернулось, Похоже, меж деревьев был просвет. И горечь снова к горлу подступила, Как жаль, что это был лишь жуткий сон. И, сжав ладонь, я ойкнула. В ней было... Зажат был алый маковый бутон.