Фантом из прошлого

Его движения завораживают – плавные, попеременно резкие; взгляд сводит с ума – прожигающий, властный; голос доводит до дрожи – низкий, уверенный, соблазнительный. Юнги на сцене, Юнги живет. Ничто и никто не заставит его отказаться от этого, он дышит всем этим. Его легкие наполняет прокуренный, пропитанный алкоголем воздух, но он счастлив. Здесь и сейчас. Сходя вниз, Юн чувствует пустоту. Сквозь толпу направляется к выходу, опять не замечая восторженные крики и вопли в свою сторону. Каждый раз после работы в клубе, перешагивая порог своей квартиры, он чувствует холод. Его трезвое сознание навевает невеселые картины из прошлого, а проваливаясь в сон, Юн всегда видит кошмары, еще хуже реальности. Опять Чонгук, ему пятнадцать. Он кричит, невыносимо громко. Это его первая течка. Юнги близкий друг, он сидит в соседней комнате на полу, закрывает уши, пытаясь не слышать крики и не дышать. Этот запах. Почему он так невыносим? Слишком сложно сдерживаться. Где родители? Старший не в силах сдвинуться с места, а если попробует, то сорвется в комнату Гука, не контролируя себя, не сдерживаясь. С каждой минутой терпение по капле покидает его, дрожащие руки уже не сдерживают звук, и крики беспрепятственно попадают в сознание альфы, затуманивают его, подталкивают к непозволительному. Секунда, и дверь в соседнюю комнату выбита, Юн даже не помнит, была ли она вообще закрыта. Вид страдающего на постели омеги срывает, кажется, последние заслонки. Шаг, еще один, Мин Юнги медленно продвигается к своему истинному, одновременно борясь с самим собой. Лицо Чона искажено, тело ломится от боли и возбуждения, единственный способ сейчас прекратить страдания - всем известен, и он здесь. Но: «Нельзя, Юнги, держись, не сейчас», в мгновение Юн покидает квартиру, чуть не сбивая на пути родителей Чонгука, что так вовремя вернулись. Юн еще неделю не выходит из квартиры, не отвечает на звонки, он чуть не потерял контроль, чуть не навредил маленькому Чону. Это больно, он напуган, да и Чонгук тоже, наверно. В очередной раз, забываясь на сцене, Юнги полностью отдается публике и самому себе. Он читает уверенно с, еле различимой, но такой сексуальной шепелявостью. В конце выступления он дышит рвано, взгляд еще затуманен, но он в состоянии разобрать слова менеджера: «Big Hit – мы занимаемся новым проектом – создание boys band, если вам интересно, приходите на прослушивание», ему в руки попадает визитка с названием агентства и номером телефона. В голове пусто, в руках маленькая визитная карточка, рядом мобильный. Не задумываясь Мин набирает номер и почти сразу ему отвечает холодный женский голос автоответчика. На прослушивании Юнги не волнуется, не теребит какой-нибудь несчастный листочек со словами, как это делают остальные. Первые ноты его минусовки, его собственной композиции, его слова, написанные когда-то с болью на сердце, разрывают тишину, заставляют вздрогнуть холодные сердца жюри. Но Мину в данную секунду откровенно плевать на них, это слишком невыносимо, капля слезы окончательно завершает картину происходящего. Каждый раз, когда он выбирает эту композицию – он не в силах сдержать слезы, поток мыслей и воспоминаний. Его нехило так покидало по жизни, он прошел много сложных испытаний: похоронил лучшего друга, вылетел из универа из-за работы, ушел из дома, но одно воспоминание держится в его сознании особенно крепко – он потерял своего омегу. Юн ушел тогда, возможно просто сбежал, но Гук был слишком мал, Юн спасал его от самого себя. Альфа тогда очень быстро перебрался в столицу, в пух и прах рассорившись с родителями. Юн получил это место, теперь он трейни Big Hit. Их десять человек. В течение полугода тренировок его одногрупники не раз сменяются, но кажется он и еще двое, Ким Намджун и Ким Сокджин здесь задержатся. Постепенно к общему числу потенциальных мемберов будущей группы присоединяются Чон Хосок, Пак Чимин и Ким Тэхен. Несмотря на остальных участников, в течение двух лет сформировался полноценный коллектив. Дебют через полгода, группа создана, контракт подписан. «Из JYP отобран последний участник, макнэ, он переедет в общежитие через неделю» - слова стаффа все не выходят из головы, как будто именно здесь Мин Юнги ждет подвох в его спокойной и размеренной жизни. - Здравствуйте, я Чон Чонгук, давайте будем работать вместе, пожалуйста, позаботьтесь обо мне, - Юнги не видит, он за дверью, слышит этот голос, что немного кажется взрослее, и чувствует запах, что доводит до дрожи в коленях. Он медленно нажимает на ручку двери, спиной к нему их макнэ, он давно почувствовал альфу, который вошел только сейчас. Чонгук не удивлен, он медленно поворачивается и расплывается в приветственной улыбке: - Здравствуй, Хен, ты Мин Юнги, верно? Чонгук вырос, до совершеннолетия несколько месяцев. С одной стороны он остается все таким же капризным ребенком, всегда веселый, выносливый и беззаботный. С другой – Чон возмужал, стал выглядеть старше своих лет, если просто смотреть на него, нет ощущения, что перед тобой подросток, но, кажется, Гук таит обиду на старшего, откровенно его игнорируя. Первые пару месяцев младший притирается к мемберам, осваивается. Джин – его любимый Хен, он всегда покрывает его косяки, прикрывает перед менеджером и стаффом; лидер – Намджун, закрывает глаза на его капризы, потому что он как солнышко в их группе, он макнэ - ему можно. Тэхен и Чимин сразу полюбили младшего, не на много они и старше его, почти одногодки, косячат вместе в общем. Хосок – добрая душа, этот Хен вообще никогда ни на кого не повышает голос и мелкого любит больше всех. А Юн, он всегда молчит, Юнги почти не говорит с ним ни о чем, тем более не ругает за проступки. Гук, короче говоря, хорошо устроился. В первые пару месяцев после дебюта его уже окрестили Золотым Макнэ. Вот только Юн знает, каков он на самом деле. Чонгук не щадит старшего, всячески измываясь над ним на тренировках, вечно подставляя, а потом строит невинный взгляд «аля-ангелок». «За что?» - в который раз проносится в голове Мина. Юнги не спится, он выводит невнятные строки в привычной тетради, раз за разом комкая очередной лист. Его мысли не здесь, он думает о Гуке. Что не так с этим мелким? Он так изменился, Чон как будто мстит Хену, и причина ему ясна, но он не мог тогда поступить иначе, а сейчас уже поздно оправдываться. Сейчас Юн винит себя во всех грехах, свершенных и не свершенных. Тихие биты из наушников раздаются по кухне, заглушая посторонние звуки, но они никак не глушат мысли, что как черви проедают сознание, терзают душу и приносят адскую боль. Пора бы уже забыть и простить себя, начать мыслить по новой, строить новые отношения, но Гук - его истинная пара, и он так близко, и, кажется, никогда не простит бывшего близкого друга. - Хен, чего не спишь? – даже сквозь наушники он слышит этот голос, который выдергивает его из неприятных размышлений. Но одно появление макнэ заставляет передернуться и чувствовать себя еще в сотни раз более виноватым. - Пишу, - как всегда Юн немногословен, он как будто не имеет право, ни на что. - Что пишешь? Можно почитать? – Чон откапывает в груде скомканной бумаги на столе более или менее уцелевший текст. Зрачки быстро бегают по строкам, а Юн не может оторвать взгляд от лица младшего. Он немного сонный, спокойный, не докучает и через раз так мило потирает глаза. Мин хочет остановить это мгновение, чтобы оно длилось так долго, как это возможно. Младший переводит взгляд с листка на Юнги, и впервые второй не опускает глаз, он продолжает смотреть, наслаждаться моментом, наблюдать и одновременно бояться исхода: - Хен, почему ты меня бросил? – впервые во взгляде макнэ не бегают чертики, в глазах еле заметная боль. Он искренен, он хочет знать. Все это время он ждал его, он ждал своего альфу. В глазах старшего не меньше боли: - Прости, Чон, я не мог, - Юн понимает – поздно. – Тебе было всего пятнадцать, слишком невыносимо было находиться рядом с тобой, а в тот день – тем более. Прости, Гукки, я не мог иначе. - Юн прикрыл глаза и склонил голову над столом. И тут в доли секунды его как будто прошибло током, запах с такой силой ударил в ноздри, как тогда. Теплая рука коснулась его щеки, заставляя передернуться и открыть глаза. - А сейчас, Хен? Сейчас можешь иначе? – Во взгляде читается надежда, и что-то еще, что заставляет напрячься, тяжело дышать и сглатывать подкатывающий ком к горлу. В глазах желание, Гук - его, он всегда принадлежал лишь Юнги, просто старший прятался под пеленой вины, не замечая истинных чувств и желаний своего омеги. Юнги накрыл чужую руку своей, вдыхая любимый аромат сильнее, наполняя им легкие, постепенно теряя контроль, как тогда. Но сейчас все по-другому, Чон старше, нет запретов, кроме тех, что все это время строило его сознание. Мин опять поднимает взгляд на макнэ, но в нем нет той робости и бессилия, в нем желание, уверенность и … ожидание. Да, Юнги ждет, ждет разрешения, зеленый свет от омеги. Младший поднимается с места, огибает стол, устраивает коленку между бедер старшего и нависает над его губами, аккуратно касаясь их. Руки Юнги перемещаются на талию младшего, поднимаясь выше, исследуя желанное тело. Юнги резко сажает Гука на себя верхом, раздвигая колени в стороны, и втягивает в такой чувственный, долгожданный поцелуй, что туманит сознание обоим. Что-то подобное тихому стону омеги растворяется между их губ, доводя сознание альфы до предельной точки контроля. Юнги притягивает Чонгука ближе, встает вместе с ним и укладывает его на стол, сбрасывая все ненужные бумажки на пол. Юн опирается руками по обе стороны от торса младшего, изучая поцелуями его тело. Альфа проводит языком вдоль ключиц, сцепляет аккуратно зубы на сосках, зализывает отметки и просто оставляет невесомые поцелуи, что доводит омегу до исступления, вырывая из его уст полноценный громкий стон. Руки альфы нетерпеливо сдирают с младшего единственный предмет одежды – штаны, открывая взору возбуждение омеги. Юнги аккуратными прикосновениями губ спускается ниже, через раз прикусывая чувствительную кожу на прессе Гука, который уже не в состоянии адекватно мыслить, елозит на столе от нетерпения и невыносимых сумасшедших ощущений. Чонгук пытается сосредоточиться, он опускает взгляд вниз, где его возбуждение пропадает во рту его альфы. Эти ощущения невероятны, последнее, что сейчас волнует Чона – это их одногрупники, поэтому громкий крик разрывает тишину общежития. Гук на пределе, он поднимается к Юнги и тянет с него мешающую им обоим футболку, омега придвигается ближе. Они соприкасаются горячими телами, когда руки Чона проскальзывают между ними к джинсам старшего, в доли секунды разделываясь с застежкой. Юн сейчас не мыслит себя, он не может поверить в эту реальность, все как во сне. Одним движением он укладывает младшего обратно на стол и входит в него, аккуратно, медленно, терпеливо, чтобы ни в коем случае не навредить, не сделать больно. Гук прогибается в спине до потемнения в глазах, где-то теряется немой крик, он хватается руками за края стола, сжимая их до белых костяшек на пальцах. Юн медленно раскачивает бедрами, придерживая омегу за талию с каждым глубоким толчком вызывая все более громкий стон из любимых уст. Когда Юн чувствует, что младший привык, следует сильный резкий толчок по самое основание, а за ним крик Чонгука, что, кажется, сорвет горло макнэ на ближайшие несколько дней. Юнги резко и с силой вбивается в тело под собой, но очень медленно и мучительно раз за разом выходит, каждый толчок, каждое движение младшему кажется сладкой мукой. Он уже не в состоянии собрать разбросанные мысли в предложение, все, на что он сейчас способен, это: - Быстре.. е, - Юн не заставляет себя долго уговаривать, он набирает скорость, с каждым разом все сильнее ударяясь о тело омеги. Его руки сжимают бедра Чонгука, что явно подразумевает яркие фиолетовые следы. Хриплые стоны младшего туманят сознание Юнги еще сильнее, он резко выходит из Чонгука и стаскивает его со стола на пол. Сам же Чон мало что понимает, он чувствует себя в руках старшего куклой, просто подчиняется всем действиям и манипуляциям. Его грудью кладут на стол, а сверху к нему прикасается горячее тело, сильные пальцы сжимаются на талии и его изнутри так же медленно, как сначала, наполняет Юнги. Толчки размеренные, грубоватые, от чего подкашиваются колени. Единственное, что удерживает Чонгука в более или менее стоячем положении – это руки Юнги, так как младший почти теряет сознание, утопая в ощущениях, он задыхается от подкатывающей к его телу разрядки. Юнги выпрямляется, возвышаясь над телом под собой, вколачиваясь в него уже с немыслимой силой, все сильнее сжимая свои пальцы. Перед собой Чонгук видит только туман, не различая ни света, ни тем более очертаний кухни. В секунды перед глазами рассыпаются разноцветные пятна, погружая тело Чона в сильнейший оргазм, что сопровождается громким выкрикиванием имени Юнги. Последние несколько толчков в сокращающуюся узость и альфа кончает глубоко внутрь, запрокидывая голову и утробно рыча имя омеги. В доли секунды он успевает покинуть тело, предотвращая сцепку, и наваливается сверху на почти безжизненное тело. Без сомнений они разбудили все общежитие. Без сомнений влетит именно Юну за все произошедшее. А младший как всегда останется невинной овечкой на фоне порочного Мин Юнги. Общежитие пустое, все мемберы разъехались по домам на выходные, только Юнги предпочел Чонгука одиночеству в пустой квартире, а Чон сказал семье, что приболел, поэтому тоже остался в общежитии. Хотя родители Чон Чонгука не такие уж и глупые люди. Всем все понятно без слов и объяснений. В общем, этих двоих ждет веселенькое рандеву эти два дня, после которого Чонгук опять не сможет нормально сидеть, как после их первого раза.