why.

- Ты должен извиниться перед той девушкой, - заявил мне Намджун. А я правда не понимаю почему. Почему я должен извиняться перед ней? Не припомню, чтобы это я трахался с чужим парнем. Я выше всего этого, этих блядских измен. Даже когда она ходила рядом с ним - я ничего не делал, думая, что Чимин тоже выше этого, как то хуево, что так думал лишь я. - Она же девушка, не стоило ее бить по лицу, Юнги. -также добавил Джун. Что за стереотип такой - "девушек бить нельзя"? Если бы она застукала своего парня, трахающийся с какой-то левой бабой, я думаю, она бы живого места на ней не оставила, и ей повезло, что я дал лишь пощечину. Точнее, Чимин не позволил бы больше к ней прикасаться. Как можно любить человека и изменять ему? Разве это возможно? И наверное, сейчас я покажусь ванильным парнем, но блять, я ведь правда его любил, отдал ему свое сердце, которое никогда никем не было занято, кроме него. Освобождал свое время и бежал к нему, писал ему песни, всегда поддерживал его в новых начинаниях. Нет, Пак не был бесчувственным мудаком, он всегда был рядом, и я не помню в какой момент все изменилось. Не помню когда Чимин начал пропадать, да и не только днями, но и ночами. Резкое изменение настроения. Это заметили все, только я все видил через розовые очки, и не замечал. Осознание того, что уже все не так пришло тогда, когда набухавшийся Пак, который раньше ничего крепкого не пил, кроме пива, вернулся домой. Никогда от Чимина так ужасно не пахло. Прокуренная одежда и грязная. - Выглядишь нормально, измена Чимина ничего не значит, наверное. - сделал свой вердикт Ким. Правда? Это так смешно. Но на самом деле я на грани суицида. Как сильно можно любить человека, чтобы умереть по его глупости? Как сильно можно не любить, чтобы убить? Я не делаю по одной причине. И это причина - мои родители, которые меня любят. А я не настолько ужасен, чтобы отбирать у них их любовь, их жизнь. Я не настолько Пак. Я иду домой, и подходя к дому, замечаю рыжую макушку, и уже механически иду на встречу, но потом неожиданно для себя останавливаюсь, и вспоминаю, что именно из-за этой макушки я хожу сам не свой. Втихаря залезаю в кусты, и пытаюсь, незаметно за ними проскользнуть к своей двери. Но кто-то быстро хватает меня за капюшон и тянет назад. Медленно закрываю глаза, и молюсь Богу, чтобы я не оказался дураком, и не простил его лишь взглянув на него. Чимин обнимает со спины, вдыхая мой запах, и произносит тихое "Прости".