Тебе не плевать

      Меня всегда удивляло спокойствие Феди в те моменты, когда я рассказывала ему о парнях, к которым я испытывала симпатию. Парень всегда лишь как-то безразлично пожимал плечами и молча кивал, ни на секунду не обращая свой взор в мою сторону. Это задевало меня и не давало покоя, потому, в общем и целом, в голове у меня уже давно маячила красными жирными буквами тупая и совершенно идиотская цель — заставить этого невозмутимого парня проявить хоть какую-нибудь реакцию на мои рассказы о новых лже-возлюбленных.       С Федей мы общались всего около года. Вроде бы небольшой срок, но я, как слишком доверчивая и общительная натура, быстро прониклась симпатией к этому кудрявому чуду. Наши отношения сложно было приписать к чему-то конкретному: мы не дружили — это просто ощущалось и все, у Феди было достаточно друзей, и во мне, именно как в друге, он уж точно не нуждался; мы не были и парой, хотя иногда во время редких пьянок дело доходило до неуклюжих обжиманий в какой-нибудь каморке, чаще не заходивших дальше поцелуев; да и просто знакомыми нас назвать было нельзя, потому что общались мы чаще и откровеннее, чем люди, видящие друг друга раз в полгода. Хотя, если честно, виделись с Федей мы и вправду нечасто.       В тот вечер нам как раз удалось выбраться ненадолго на свежий воздух вдвоем. На улице было холодно, иногда моросил дождь, а солнце, казалось, вообще решило покинуть Москву до весны. Погодка подстать концу сентября, а так как именно он и маячил в календаре, жаловаться и сетовать на несправедливость не приходилось — все шло так, как и полагалось.       Я вечно ежилась и пыталась укрыться от резких порывов ветра. Кашель уже успел замарать меня, да и насморк не давал покоя уже битую неделю. Врать не буду — если бы вместо Федьки меня позвал на прогулку кто-то другой, я бы отказалась, ибо мое самочувствие заставляло желать лучшего. Как сейчас помню, что договорись встретиться у входа в ближайший парк ровно в два часа дня. Я-то пришла вовремя, в то время как Федя опаздывал не на шутку. Когда же, наконец, его темно-русая шевелюра замаячила на горизонте, я была дико окоченевшей. — Привет, — как-то вяло, совсем не в своей манере протянул парень и, не дожидаясь моего ответа пошел дальше. Я подорвалась следом за ним, для злости не осталось сил, и я решила повременить с выговорами.       Мы шли молча, изредка обменивались мимолетными взглядами, тут же отворачиваясь. Я же еще и краснела — уж не знаю даже, от холода ли или от смущения, потому что и то, и то было для меня совершенно привычным делом. Стоило кому-то сказать или сделать что-то по-другому (иначе говоря: не так, как я привыкла), как-нибудь ко мне прикоснуться, кинуть странный взор или просто произнести какую-нибудь интересную, связанную со мной фразу, я заливалась румянцем, а мое довольно-таки светлое лицо отлично демонстрировало это. Стоит ли говорить, что я ненавидела эту особенность своего организма всеми фибрами? К счастью, именно в ту встречу вину за раскрасневшееся лицо можно было спихнуть на адский мороз, что, в случае чего, я и собиралась сделать. — Ну и долго мы будем молчать? — спустя некоторое время не выдержала я, покосившись на парня. Тот, как будто только заметил мое присутствие, посмотрел на меня с улыбкой, я слегка поежилась, и тепло вновь прилило к щеками. — Мне нечего сказать, — спокойно пожал плечами Федя. — Ты позвал меня для того, чтобы просто походить и помолчать? — усмехнулась я, в очередной раз кашлянув. — Я позвал тебя на прогулку, а говорить или нет — не мне решать, — кинул он, а я просто удивленно посмотрела на парня и решила не отвечать.       Сказать, что ситуация была тупая — не сказать вообще нифига, потому что это был чистого рода идиотизм. Мы около полутора часов молча ходили на холоде, редко кидали пару фразочек друг другу и… И, блин, все! Мне мало того что было неловко, мне было холодно. Потому, я думаю, вообще неудивительно, что вскоре я поволокла Федю к своему дому. Многословием по-прежнему даже и не пахло, поэтому я, как-то и обычно было во всяких неловких ситуациях, начала заливать парню о своем якобы новом воздыхателе. — Он меня в кафе позвал, завтра должны пойти… — с наигранным восторгом повествовала я, а тем временем мы потихоньку приближались к зданию, в котором я проживала. — А еще Светка говорит, что мы идеально смотримся вместе, — с не ползающей с лица улыбкой, от которой у меня уже даже мышцы сводило, продолжала я свои сказочки. — Почему ты мне все это рассказываешь? — хмуро поинтересовался Федя, резко остановились, из-за чего я, шедшая немного впереди, была вынуждена вернуться на пару шагов назад. — Ну как, — беззаботно лыбилась я опять, — мы же друзья, Федь. — И я думала, что тебе интересно знать о том, что со мной вообще творится, — объяснила я свою позицию. — Можешь не утруждаться, — ответил Федя таким холодным тоном, что у меня даже мурашки по телу пробежали (или это от мороза?) «Почему?» — задала я вопрос одними глазами. — Потому что мне плевать на твою жизнь, — разрезал минутную тишину стальной тон парня, а мне вдруг захотелось сжаться в малюсенький комок, чтобы меня никто не видел и не слышал, и тупо зарыдать в голос. — И мне на твою… — отстраненно протянула я, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями и не разреветься прямо у друга на глазах.       И снова это угнетающее молчание. Взгляд его серых глаз и моих почти таких же, но отдающих зеленью встретились, и мне стало еще больше не по себе. Неужели этот человек и правда ничего не чувствовал по отношению ко мне? Неужели все мои надежды полетят прахом? В моей голове не могло уложиться все это, потому что я, будучи до последнего уверенной, что у меня есть шанс быть с Федей, наотрез отказывалась верить в услышанное. Понятия не имею, что нахлынуло на меня в тот момент, но я слишком уж стремительно преодолела небольшое расстояние, нас разделявшие, и снизу-вверх воззрилась на парня, пытаясь решиться на то, что навсегда могло изменить наша общение.       Вновь взоры наших глаз встретились. Я затаила дыхание и начала мысленный отсчет от одного до десяти, на последнем числе я должна была исполнить, что хотела. Но прежде чем мой счет сдвинулся с отметки «ноль», парень сам резко обхватил меня руками за талию и вплотную протянул к себе, впиваясь в мои губы жадным поцелуем. Тогда я почувствовала все раздражение, что испытывал Федя в тот момент, а он, я уверена, ощутил обиду, которую чувствовала я. Посредством поцелуя мы выражали свои эмоции на тот отрезок времени, мы говорили своими губами то, что не отваживались сказать вживую. Мы открывались друг другу. И это было… завораживающе. — Тебе не плевать… — довольно улыбнулась я, снова глядя на Федю, когда поцелуй прервался. — Тебе тоже, — выдохнул прямо в губы мне он и заключил меня в свои теплые крепкие объятия.       Было не так уж и холодно на улице на самом деле…