There's a Method to My Madness (У меня есть причины быть странным)

Сцена сорок три, дубль семнадцать: момент, когда Крис едва не выдал себя. Он докатился до этого в тот день, когда все навалившееся на него будничное дерьмо — репетиции, усталость и бесконечное ожидание — буквально довело его мозг до ручки, и он решил, что с него хватит, просто сказав: «На хуй все». В некотором смысле, это было хорошо. Но когда власть над ним брала эта его часть (наименее подконтрольная ему), он был склонен принимать рискованные решения, — а это, в свою очередь, было плохо. Потому что он был готов идти на большой, иногда неоправданный риск, и из-за этого дерьма мог вляпаться в реальные проблемы. Вот прямо как с этим чертовым семнадцатым дублем. Крису нравилось играть такое: он, Себастьян и один из тех относительно спокойных, но очень важных моментов, которые раскрывали характер героев, их чувства, мотивы, цели. Никаких драк, никаких взрывов, просто Стив и Баки, потерявшиеся между войнами и отчаянно пытающиеся поймать друг друга — это было замечательно. Крис обожал сценарии Руссо именно за это: за эти маленькие (и в то же время такие большие) моменты, которые в целом не были так уж важны для развития сюжета, но которые делали историю намного богаче, реальнее и человечнее, — как, например, сцена в лифте из предыдущего фильма, где Фьюри говорит о своем дедушке. Не было никаких гарантий, что эту сцену с Себастьяном не вырежут в итоге при монтаже (после стольких дублей!), но жизнь есть жизнь, и Крис готов был с этим мириться. Они приготовились повторить в семнадцатый раз, и — мотор! Баки говорил — снова вспомнил что-то, делился воспоминанием, не до конца понимая, принадлежит ли оно ему или Зимнему Солдату, — и Стив склонялся ближе к нему, задержав ненадолго взгляд на мягком изгибе его губ. Крис выпал в тот момент, когда поднял, наконец, глаза и увидел, как Себастьян смотрел на него (черт, смотрел все это время, пока он пялился) — с чем-то совершенно неясным во взгляде, с чем-то, похожим не то на веселье, не то на насмешку. Он вернулся обратно в образ, но было слишком поздно: весь остаток сцены Стэн выглядел как бревно и разговаривал так же, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Крис уверился в том, что конкретно налажал и все испортил. Когда сцена наконец закончилась, и по площадке разнеслось громкое «Снято!», Себастьян тут же, ни секунды не медля, ретировался в сторону трейлеров. Крис ввязался в короткий спор по поводу того, стоит ли оставить все как есть, а потом сорвался с места, чтобы догнать Стэна. — Эй, Себ! — окликнул он, схватив Себастьяна за локоть. — Ты в порядке? В смысле, мы в порядке? В смысле, все в порядке? Резкий, как понос, Крис. Что за дерьмо. — Конечно, — Стэн посмотрел на него и мелко вздрогнул, а может, ему просто показалось. — С чего бы у нас… у меня было что-то не так? — Не знаю. Просто последняя сцена вышла немного кривой, — сказал Крис с такой же кривой, как и эта сцена, извиняющейся улыбкой. — Ты так на меня посмотрел, как будто — я даже не знаю, — вздохнул он, потому что в самом деле не мог подобрать определения тому, что прочел в чужом взгляде. Себастьян в ответ просто пожал плечами. — Ты, эм, вывел меня из равновесия. Так смотрел на меня, и наклонялся — я думал, ты собираешься поцеловать меня или что-нибудь в этом роде. — Оу. Нет, конечно, — сердце Криса забилось так, словно его только что поймали с рукой по локоть в банке с печеньем. Очень. Неловко. — Извини. Я просто пытался привнести что-то новое, сыграть как-нибудь по-другому. Я не буду больше, если ты… — Нет, я же не сказал, что… — прервал его Себастьян, и на середине предложения заткнулся сам. Потом продолжил, как ни в чем не бывало. — В смысле, я думаю, это может сработать. Что бы ты там ни собирался делать. Я просто должен был подыграть тебе. От образовавшегося после этой фразы неловкого молчания в затылке у Криса закололо, и он рассеянно почесал его, чтобы хоть чем-нибудь заполнить паузу. — Так что, идешь в караоке сегодня? — Черт, да! — отозвался Себастьян, а потом нацепил свою маску крутого парня, которая не убеждала абсолютно никого, и так же не неубедительно выставил палец, чтобы сделать акцент на следующих словах. — Передай Грилло, что в этот раз ему придется постараться. Крис поднял руки в защитном жесте и рассмеялся. — Как скажешь, сержант. Себастьян усмехнулся, и в уголках его глаз собрались мелкие морщинки, которые Крису так чертовски нравились. Он проводил Стэна взглядом и испустил вздох облегчения, которого — парадоксально — на самом деле даже не чувствовал. Ладно, кажется, я только что избежал катастрофы. Он собирался играть крутыша с этого момента — холодного, как Кэп в морозилке. Вечером они пойдут в караоке-бар, выпьют по пиву, посмеются немного, все как обычно. Он полагал, что ему будет проще замаскировать свою странность в компании: надеялся, что, когда рядом будут Маки и Грилло, у Себастьяна не будет времени на то, чтобы обращать внимание на его заикающуюся задницу. Все будет отлично. На секунду он в это даже поверил. *** В конце концов, Грилло наложил вето на караоке. Возможно, оно было и к лучшему — медведь настолько трепетно топтался по его ушам в детстве, что теперь он вряд ли смог бы спеть нормально хоть одну песню даже под страхом смерти. Так же, как и Крис, вообще-то, — но его это никогда не останавливало. Во всяком случае, танцы (и выпивка, конечно) — это то, на что с энтузиазмом согласились все. После этой чудовищно выматывающей недели они все могли позволить себе напрячь печень, чтобы выпустить пар. Они собрались в клубе «Vanquish» в самом сердце Атланты около десяти часов вечера, и уже спустя час Крис забыл себя и все свои заботы, потерявшись в музыке и танцах со всеми, кто хотел и приглашал его потанцевать. Оглушительный рев толпы казался ему все громче с каждым новым опрокинутым внутрь шотом, огни светомузыки казались все ярче, а вспышки стробоскопа — ослепительней. Ему становилось все легче и жарче с каждой минутой, проведенной на танцполе, и когда он понял, что скоро сгорит заживо в этом душном мареве, он поднялся в одну из приватных комнат, оккупированных кастом Кэпа, и уселся рядом со Скарлетт. Она улыбнулась и коротким приветственным жестом сжала его колено перед тем, как отвернуться к Маки, который рассказывал историю о том, как кто-то сделал что-то веселое в его баре… или о чем он там говорил. Спустя несколько минут усердных попыток вникнуть в суть шутки Крис понял, что улавливаемые им куски рассказа никак не желали складываться в его голове во что-то целое и осмысленное, так что перестал даже пытаться. Стэн был полностью поглощен беседой с Фрэнком по другую сторону длинного стола. Они общались, по очереди наклоняясь друг к другу и говоря прямо в ухо, чтобы перекричать басы и гул толпы, хотя здесь было намного тише, чем внизу, и вполне можно было свободно разговаривать, лишь слегка повышая голос. Крис сосредоточился на лице Себастьяна, отмечая каждую морщинку, появлявшуюся, когда он щурился, темные круги под глазами (слишком много работы, слишком мало сна), мягкий изгиб его губ, потерявшихся в бороде. У него в груди, где-то под самым сердцем в который раз вспыхнула боль, ставшая уже такой знакомой, но оттого не менее сбивающей с толку. Как ты до этого докатился? Ах, ну да, точно. Это был его маленький (большой и очень неудачный) мысленный эксперимент: каково было бы сыграть Стива Роджерса, который был влюблен в Баки и Пегги? Просто безобидное “что, если”, с которым можно было поиграться на досуге, что-то, что скрасило бы его скуку и помогло сохранять свежий взгляд на вещи, — и вот к чему все привело. Крис никогда раньше не смешивал работу с личной жизнью; он знал, что реально, а что — просто игра на камеру. Так почему, черт возьми, эта щенячья влюбленность накрывала его сейчас? Себастьян поднял голову, мгновенно поймав его взгляд, и Крис быстро отвернулся, вдруг остро почувствовав жгучий стыд за то, куда зашли его мысли. Он встал из-за стола и направился к бару, не в силах ждать, пока придет официант с новой бутылкой. Ему срочно нужно было выпить. Соберись, идиот. Себ просто друг, коллега, ничего больше. Так и было. Пока Себастьян вскользь не коснулся его спины, уходя, когда Крис, обосновавшись у бара, ждал бармена, чтобы заказать выпивку, — это разом прекратило непрерывный монолог, всю ночь трещавший в его голове и, на самом деле, до смерти его заебавший. Конечно мы просто друзья. И это хорошо. Это все, что нам нужно, ведь так? Но он такой добрый, черт, и все эти причудливые вещи, которые делает его рот — они просто восхитительные. И то, как он, несмотря на то, что добился успеха и стал крутым парнем, иногда позволяет увидеть то, что скрыто в глубине — смущение, неловкость и глупость, — это тоже обалденно. Но об этом даже думать смешно — нет никаких шансов, что он в тебе хоть каплю заинтересован, так что остановись. Просто остановись, Крис. Просто пей свое пиво и смейся над тупыми шуточками Маки. Обрати внимание на кого-нибудь другого. Кого-нибудь. Другого. Эй, Йоханссон! Ты ведь хотела обнимашек, да? Перестань смотреть на него. Перестань расстраиваться, что он уходит так рано. Перестань. И, ради Бога, не ходи за ним. — Эй, Себ, погоди! Уже уходишь? Я думаю, мне тоже пора. Отлично, зануда, просто превосходно. Почему ты, блядь, никогда меня не слушаешь? *** На следующий день у них не было ни одной совместной сцены, но к полудню Крис почти убедил себя в том, что Себастьян намеренно его избегал. В гримерке, в перерыве между дублями, во время ланча Стэн держал дистанцию и исчезал ровно в тот момент, когда Крис показывался в поле зрения. Как еще он мог это понять? Господь, этого было достаточно, чтобы сделать параноика из кого угодно. Тем более, из человека, у которого был реальный повод переживать. Крис сделал глоток Гаторейда (спортивный напиток — прим. пер.), наблюдая, как съемочная команда крутилась туда-сюда, возясь с освещением. По-хорошему, пусть он и знал боевую хореографию сцены от и до, он все равно должен был мысленно повторить все движения, пока дублеры делали свою работу. Но вместо этого он прокручивал в голове события вчерашнего вечера, пытаясь поймать момент, когда он мог выдать себя (пытаясь накрутить себя еще больше). Последнее, чего он хотел — так это испортить их дружбу или рабочие отношения, и надеялся, что, даже если он допустил прокол, Себастьян окажется достаточно слеп, чтобы ничего не заметить. Но что, если… Что, если его чувство взаимно? Он всегда старался играть осторожно, но, может, именно в этот раз он должен бросить все и рискнуть? Нет. Ни разу. Даже не думай об этом. Никогда не сработает. Вытащи голову из задницы и вернись в игру, черт возьми. — Хэй, — Себастьян вдруг появился у него за спиной, и Крис от неожиданности едва не подавился новым глотком Гаторейда. — О, привет! — он помахал ему рукой с зажатой в ней бутылкой. — Как сам? Лицо Себастьяна было серьезным и бесстрастным, каменным как будто. Крис не мог по нему ничего понять, и это заставило его кишки в ту же секунду свернуться в узел в ожидании худшего. Самого ужасного, что вообще могло с ним когда-либо приключиться. Вот оно. Пришло время отвечать. Он все понял, и он ооочень недоволен. — В общем, я хотел узнать, — Себастьян запнулся и замолчал ненадолго, а продолжил с видимым усилием, как будто ему приходилось изрядно напрягаться, чтобы выбрать правильные слова. — Я пытался прогнать в голове сцену в квинджете, но чего-то не хватает. У тебя не найдется времени сегодня вечером, чтоб порепетировать ее перед завтрашними съемками? Что? Стоп. Что? Мозгу Криса понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать, что ему каким-то образом удалось избежать катастрофы, к которой он весь день готовился. Неловкая пауза заставила Себастьяна занервничать, и он сделал шаг назад. — Но, если ты занят и все такое, то ничего. Это не так уж важно. Держи себя в руках, Крис. Поменьше энтузиазма. — Конечно, с радостью. Только не слишком поздно — вряд ли я переживу еще одну бессонную ночь. Не так молод, как раньше, — улыбнулся он. Лицо Себастьяна просветлело, но он так и не улыбнулся в ответ. — В семь нормально? — Отлично. Стэн кивнул и ушел, а мозг Криса тем временем пытался обработать критический сбой в программе и восстановить работу системы. Я пытаюсь сделать из мухи слона, да? Наверняка. Логично предположить, что он просто очень добросовестный и хочет подготовиться. Но тут может быть и что-то большее. Или нет? В любом случае, он все еще не против находиться со мной в одной комнате — это уже что-то. Ведь так? Он с облегчением вздохнул, когда его поймала Джули и принялась усердно пудрить его лицо большой пушистой кисточкой. Что ж. Время убавить громкость и вернуться к работе. *** Себастьян появился на пороге дома, который Крис снял на время съемок, в 7:02. Не то чтобы Эванс одержимо следил за часами или что-то в этом роде, конечно, нет. — Пива? — предложил он, проводя Себастьяна в гостиную. — Мог бы и не спрашивать, — согласился Стэн. Крис ушел в кухню, чтобы взять пару бутылок. Он уже выпил пиво и скотча на два пальца, чтобы успокоиться, и это, в принципе, работало, по крайней мере, до тех пор, пока Себастьян собственной персоной не появился в его доме. На выходе он получил странную мешанину из тепла и расслабленности в конечностях, хотя все его внутренности буквально узлом завязались от напряжения. Он не знал, почему, собственно говоря, нервничал. Они просто два актера, настоящие профи, которые хотят делать свою работу хорошо. Никакого подтекста. Он вернулся в гостиную, и за короткую беседу ни о чем выпил пол-бутылки пива, но было очевидно, что Себастьяну не терпелось взяться за работу. Они взяли сценарий и начали прогонять сцену, легко проваливаясь в персонажей. Вскоре в гостиной остались только Баки и Стив, пытавшиеся понять, где находятся, что им делать и как жить дальше. Где-то на середине сцены Себастьян начал отклоняться от сценария. Он делал это и раньше, пытаясь найти эмоциональное ядро, заглянуть чуть глубже, чем написано на странице. Крис шел у него на поводу, и вскоре «Баки» с головой окунулся в раскаяние и ненависть к самому себе. — Я мог бы просто сдаться. Я заслуживаю всего, что они собираются со мной сделать. — Баки, пожалуйста, не делай этого. Я не могу потерять тебя снова. — Стив, не надо. Хорошо? Просто не надо. Ты не можешь спасти всех. И есть люди, которые просто не стоят того, чтобы их спасали. Крис, сделав глубокий вдох, решил пойти ва-банк, потому что — к хуям сценарий. — Я люблю тебя, Бак, — сказал он низким, убедительным голосом. — Ты — самое важное, что у меня есть в жизни. Я думаю… я думаю, так всегда было. Себастьян, сжав челюсти, встал, чтобы отступить на несколько шагов, краем глаза следя за тем, что происходит у него за спиной. Одно бесконечно долгое мгновение Крис был уверен, что он ошарашен внезапным поворотом, но в конечном итоге Стэн продолжил импровизацию. — Я должен был умереть в том ущелье, — тихо произнес он, склонив голову. — Мир был бы лучше, если бы я умер. И тебе… было бы лучше. — Баки, пожалуйста, перестань. Они достаточно тебя мучили. Не делай за них их работу. — Как мне с этим жить? Со всем, что я сделал? Я помню все, Стив. Все! Каждое задание, каждое убийство… Крис соскочил с дивана и схватил его за руку, резко разворачивая к себе. — Тогда ты помнишь и все остальное. Помнишь, кто ты. Помнишь, что внутри тебя горит свет любви и доброты. Мы все, все такие, и ты ничем не отличаешься. Неважно, что с тобой случилось, неважно, что ты делал, есть та доброта внутри тебя, которой мир никогда не сможет коснуться. Вот кто ты на самом деле. Его короткий монолог завершила долгая пауза, а потом Себастьян вдруг расплылся в широкой улыбке. — Какое-то буддистское дерьмо экспромтом. Напряжение между ними мгновенно растворилось, превратившись в хриплый смех. — Я должен сейчас открыть третий глаз, или что? Крис сделал вид, что оскорблен. — Это индуизм, а не буддизм, ты, филистер. Себастьян только ухмыльнулся и направился обратно к дивану, Крис последовал за ним. Они уселись и снова взялись за выпивку. На бутылках мелкими каплями собирался конденсат, и от этого ладони мгновенно становились холодными и влажными. — Эй, знаешь, что я думаю? — заговорил Стэн. — Жаль, что Кэпу никогда не позволят отпустить бороду. Тебе идет борода. — Серьезно? — С какой стати он думал об этом? — Ну, спасибо. — Ага. Я могу создать на лице пятидневную запущенность, но не думаю, что смогу когда-нибудь выглядеть как Гризли Адамс. — Точно не сможешь, — согласился Крис и сделал глоток пива. Себастьян наградил его шутливым, но сильным ударом в плечо, а еще — забавным веселым смешком. — Что? Ну и мудак же ты! — с улыбкой возмутился он. — Нет, я просто имел в виду, что твое лицо слишком симпатичное, чтобы прятать его, — оправдался Эванс, и как только эти слова сорвались с его губ, он тут же понял, что это ошибка. Но Себастьян только рассмеялся. — Ты думаешь, я симпатичный? Жар смущения мгновенно разгорелся на щеках Криса, и по плечам от лица вниз по шее поползли красные пятна. Наверняка это выглядело ужасно. — Мда, черт. Вслух это прозвучало гораздо более по-гейски, чем в моей голове. Просто забудь об этом, ладно? Пожалуйста? Смешливость слетела с Себастьяна, как не было, и Крис поймал себя на мысли, что его это завораживало: то, как легко и быстро менялось его лицо, как мгновенно он менял маски, сменяя гнев на милость, а грусть на радость. Просто фантастика. — Я не хочу забывать об этом. — Конечно, нет, ты хочешь мучить и унижать меня, припоминая это еще несколько месяцев. Он не мог поднять взгляд на Себастьяна. А когда наконец решился это сделать, то обнаружил, что Стэн смотрел на него, смотрел все это время, пока он мялся. Его лицо было жестким — улыбка не смягчала уголки его рта, или жесткую линию глаз, или углы в голосе. — Ты действительно думаешь, что я симпатичный? — потребовал он ответа. Крис засмеялся — слишком громко, слишком неестественно, и попытался мягко съехать с вопроса, отшутиться, сказав какую-то совершенно неискреннюю ерунду, но Себастьян просто молча смотрел на него с надеждой в серебристых глазах. И это либо отрезвило его в стеклышко, либо опьянило достаточно, чтобы — да пошло все к черту. — Ладно, да, я думаю, что ты красивый, — признался Эванс. Себастьян схватил бутылку пива, сделал несколько быстрых больших глотков и опустил ее на стол немного слишком громко, — стекло звякнуло по стеклу, взрезав уютную тишину гостиной. О, святое дерьмо, вот оно, вот оно! — Ты хочешь поцеловать меня? — спросил Стэн. — Себ, я… — Хочешь? Он вел себя немного агрессивно — во всяком случае, ответа требовал крайне напористо: жесткий тон, стальной взгляд прямо в душу, и Крис не знал, как ему на все это реагировать. — Себ, погоди. Извини, я… — Потому что я бы позволил, — вдруг вставил он. В повисшей между ними гробовой тишине Крис слышал, как заполошно забилось его сердце, грозясь пробить ребра и выпрыгнуть наружу — возможно, прямо в руки Себастьяна. Стэн пожал плечами и улыбнулся. — Не то чтобы я не целовал парней раньше. Крис медленно и осторожно отставил свое пиво, надеясь, что его рука не трясется — ну, ему почти удалось. Он медлил. — Разве я что-то не так понял? — спросил, наконец, Себастьян, нахмурив брови. — Нет. Нет, все так, — прохрипел Эванс. Стэн наклонился, и Крис встретил его губы в полпути. Он думал об этом по меньшей мере раз сто: представлял, как будет чувствоваться мягкость губ Себастьяна, и грубость его щетины, и шелковая нежность его волос вокруг пальцев, когда Крис потянет его ближе к себе, теснее, чтобы углубить поцелуй. Реальность — ревнивая сука — безжалостно гнала прочь из головы все призраки его мечтаний, — она была лучше. Острей. Горячей. Просто невероятно. Крис отстранился, разорвав поцелуй, пока они окончательно не провалились в жар, чтобы спросить: — Тебе нужно куда-нибудь утром? — Я свободен как минимум до десяти, — выдохнул Себастьян. — Хорошо. Очень хорошо, — прошептал Крис ему в губы и сорвался в еще один поцелуй. *** Крис проснулся на следующее утро абсолютно счастливым, и улыбка расплылась по его губам раньше, чем он открыл глаза. Одна его рука лежала поперек голой груди Себастьяна, и уже только поэтому Крис мог сказать, что утра в самом деле бывают добрыми. Он не мог разглядеть будильник на тумбочке, но, судя по свету солнца, так настойчиво бившегося в комнату сквозь легкие шторы, сейчас было около восьми утра или, может, начало девятого. Он осторожно скатился с Себастьяна и оперся всем весом на один локоть. Стэн все еще спал: лежал, разбросав руки по кровати, одетый в одни только тонкие боксеры, его длинные мускулистые ноги настойчиво притягивали взгляд, а гладкая грудь поднималась и опускалась в такт глубокому и ровному дыханию. Крису было почти стыдно его будить. Почти. Он медленно сполз вниз по кровати, стараясь не тревожить пока чужой сон, и остановился, когда его нос оказался на уровне пупка Себастьяна. Он поднял взгляд на Стэна, чтобы проверить, не проснулся ли, — но он не шевелился, дышал все так же глубоко. Крис наклонился и мягко коснулся губами голого живота Себастьяна, а потом повел тонкую влажную линию языком — от пупка вниз, там, где должна была быть дорожка жестких волос, если бы не Марвел с его маниакальной привязанностью к воску. Крис завис в воздухе ненадолго, опершись на руки, и несколько раз тяжело выдохнул горячий воздух, лаская теплом кожу прямо над резинкой белья, — пока губы Себастьяна не дернулись, наконец, и он не улыбнулся, приглашая. Крис медленно стянул боксеры вниз — ровно настолько, чтоб оголить член, и снова выдохнул — влажно и жарко, а потом коснулся губами. Крайняя плоть на ощупь была мягкая, шелковая почти, и Крис совершенно потерялся в ощущении нежности на своих губах. Он не торопился, растягивая удовольствие — чужое и собственное, — целовал, коротко касался кончиком языка, широко лизал, а когда плоть под его губами налилась кровью и отвердела настолько, что Себастьяну, казалось, должно было быть больно, он наконец взял в рот — насадился мягко, скользнул по члену влажными губами, прижался языком. Стэн застонал, дернулся, двинул бедрами, и от того, как он рвано, коротко выдыхал и мелко дергал бедрами в ответ на движения его головы, Криса самого вело, и он вдруг неожиданно для себя понял, что все это время нетерпеливо терся о ногу Себастьяна. Он играл с его членом, ласкал языком и губами, аккуратно, нежно прикусывал, и в какой-то момент его с головой накрыло непреодолимое желание почувствовать его собой. Он оторвался, поймав разочарованный вздох, сел между ног Себастьяна и обхватил оба их члена рукой. Слишком жарко, слишком много всего: он чувствовал гладкость, бархатистость кожи под ладонью и двигал рукой, бедрами, чувствовал, как Себастьян, подхватив его резкий, рваный ритм, двигался в унисон. Он сделал несколько движений, — и Стэн кончил, а между ними тут же стало тепло и скользко, и Криса с ума сводил запах, но ему было мало. Себастьян оттолкнул его руку и взял сам, его ладонь — чуть меньше, чуть изящнее, с ровными длинными пальцами, так красиво и так правильно смотревшимися на его члене — грубыми, неаккуратными движениями довела его до разрядки — Крис выплеснулся на его живот несколькими крупными, тяжелыми каплями. Он упал на Себастьяна сверху, и они несколько минут лежали в мягких, теплых объятиях, пока дыхание и пульс медленно приходили в норму. А потом Стэн бросил взгляд на будильник на тумбочке, и все как-то разом оборвалось. — Блядь! Я опаздываю. Он осторожно, но торопливо выпутался из объятий и начал собирать по полу разбросанную вчерашним вечером одежду. Крис смотрел, как он одевался, и внутри снова скручивалось узлом беспокойство. — У нас же… все хорошо? — спросил он. Себастьян взглянул на него насмешливо, застегивая последние несколько пуговиц на рубашке. — Все отлично. С чего бы у нас все было плохо? — Я не знаю, я просто… просто не хочу, чтобы все это становилось… таким странным. — Ты что, шутишь? — рассмеялся Себастьян. — Все станет просто охуительно странным. Конечно, он знал, что станет. Именно поэтому он боролся со всем этим — своими чувствами, своими желаниями — так долго. И если то, что случилось между ними, — чем бы оно ни было на самом деле, — было ошибкой, Крис надеялся, что не катастрофической. Надеялся, что, по крайней мере, он сможет все исправить. Улыбка медленно сползла с лица Себастьяна. Он забрался обратно на кровать и навис над Эвансом, заглянул ему прямо в глаза. — Но это нормально, — спокойно сказал он. — Мы с этим справимся. Он наклонился и втянул Криса в медленный, долгий, глубокий поцелуй, — такой спокойный и уверенный, что к тому моменту, когда он оторвался от Эванса и слез с кровати, чтобы уйти, все было хорошо. Да, мы с этим справимся. В этот раз Крис действительно верил. КОНЕЦ.