Не могут Шалтая-Болтая собрать

      Суставы скрипели, болели при каждом движении, кожа под бинтами сильно чесалась, возможно потому что Леви давно не принимал ванну — наблюдать, во что превращается его тело, он не хотел. Бинты предназначались лишь для того, чтобы не видеть омерзительную, покрытую сыпью кожу со вздувшимися фиолетовыми венами, не чувствовать исходившую от нее вонь. Леви Баскервиль умирал медленно, мучительно, гнил заживо. Так Бездна награждает своих слуг, таков удел Глена — быть выброшенным на помойку сломанной игрушкой, как только ты исполнишь свой долг.       Еще пару минут назад он видел перед собой верхушки деревьев на фоне ночного неба, чувствовал спиной мокрую траву, а сейчас не мог различить предметы вокруг, все заволокло красноватой дымкой. Тогда Леви посмотрел вниз — его живот надулся, как у беременной шлюхи, вылез из-под рубашки, бинты спустились и было видно, что кожа живота стала белой, красной, черной, в крапинку, похожей на звездное небо и шляпку мухомора. Он усмехнулся — всегда было интересно, как чувствуют себя женщины, таскавшие в себе маленького вампира, съедающего здоровье и силы.       Когда-то давно Леви спросил об этом леди Глен — она лишь отмахнулась от надоедливого пацана. В то время его волновало множество вопросов, но леди Глен не отвечала ни на один из них, пока Леви не уяснил, что спрашивать "как" и "почему" бесполезно. Так было заведено с начала времен — женщина рожает и подчиняется, мужчина властвует и умирает. Другое дело спросить: "Что мне с этим делать?".       "Используй в своих целях."       Леви никогда не испытывал потребности чего-то добиваться и не ставил особых целей в жизни — просто плыл по течению. Зато он любил искать ответы и экспериментировать, в попытках удовлетворить неуемное любопытство. А интересовало его многое, например: как рождаются Цепи? Имеют ли они разум? Все ли люди умирают в Бездне и как можно повлиять на Ядро?       Наконец-то он нашел ответы на часть вопросов. Теперь Леви был почти счастлив и почти не боялся смерти.       Резко заболели глаза, что-то давило на них изнутри, и Леви подумал, станут ли его скучные лиловые глаза кроваво-красными от напряжения? И если он сможет разглядеть хоть что-то за этой дурацкой мутью, увидят ли красные глаза изнанку мира? Увидит ли Леви мир глазами Лейси?       Много лет он глядел в ее дивные, алые, насмешливые, бесстрашные, всевидящие глаза — и отчаянно желал взглянуть, хоть разок, на вид, который являлся ей. Лейси тоже все время задавала вопросы, но в отличии от главы Баскервилей, правда открывалась перед ней сама — а она собирала ее цветы, плела венки и украшала окружающих, уводя за собой в непрекращающийся танец жизни, завлекая песней крысолова заблудшие души. Лейси манила его, смеялась над его жалкими попытками понять мир, сама являясь его основой, и Леви был рад, когда Освальд наконец-то скинул грешницу в Бездну. Она вернулась к тому, чем была порождена, стала частью золотых снегов, прекрасным удобрением для цветка правды, которого так жаждал Леви.       Но через месяц Лейси вновь вышла из Врат, взглянула обычным надменным взглядом, напугала до дрожи, пока Леви не понял, что это всего лишь ребенок с ее лицом. На ум пришло изречение: "Глаза есть зеркало души". Если глупое высказывание верно, то перед ними стояла жестокая шутка Бездны — его вывернутое желание, его душа в оболочке Лейси.       Кролики, она попросила двух кроликов, словно знала, что детей будет двое. Малявка держала знакомую игрушку в руках, и, когда Леви нарекал ее Алисой, на секунду она и ее игрушка раздвоились. Кролики двоились, Лейси двоилась, Алиса двоилась, мир раздвоился, беззвучно раскололся пополам, и Леви утянуло вниз, прямо в Бездну, сквозь осколки цепей и водоворот чужих жизней. Падая все глубже, завороженно наблюдая за бликами в безжизненных игрушечных глазах, слыша надоедливую песню, он неожиданно увидел летящего рядом Джека в смешном кроличьем костюме: мы опаздываем, говорил он с улыбкой, а в его глазах отражалась душа Лейси, давно сгинувшая в проклятой тьме.       Так это все? А ведь еще хотелось узнать, что общего у стола и ворона, как быстро нужно бежать, чтобы остаться на месте и как быть в нескольких местах одновременно? Над ним возникла Алиса, белоснежное создание, отражение кривого зеркала, живая насмешка его любопытству: она знала все ответы, исполняла любое желание, и Леви захохотал, пожелав увидеть еще больше, больше, все и сразу, и живот его взорвался, как тухлое яйцо.       "Совсем рассыпался. Как же его теперь собрать?"