Фиолетовый

– Яяяя щас закроюсь, – провозгласил Блерр. – Угу, конечно. Блерр проанализировал фразу и, найдя в ней определенные следы сарказма, попытался нахмуриться: – Я серьезно! – Очень серьезно, да. Последние три раза тоже было серьезно. Блерр этих разов не помнил, но верил, что Свиндл говорит правду. Это, наверное, много говорило о бывшем гонщике. Впрочем, если учесть еще и то, что он лежал на полу позади барной стойки посреди ночи, сильно после закрытия Маккадамса, за гордость цепляться смысла особого не было. Дело было так: он вытолкал всех, когда пришло время закрывать бар. Свиндл остался, чтобы помочь убраться. Или помочь со счетами? Блерр никак не мог вспомнить. Как бы то ни было, они закончили с делами, а потом бывшему гонщику удалось убедить Свиндла попробовать новую смесь, которую он вот только сегодня придумал. За барной стойкой места было не очень много. По крайней мере, в лежачем положении. Блерр пару раз попытался встать и сменить дислокацию, честно крутя колесами, но всей наградой за усилия было сдавленное хихиканье откуда-то справа. Тогда он повернулся – проверить, что он все верно помнит и рядом с ним все еще валяется злобный бывший десептиконский торговец оружием, – и немедленно щедро облил себя энергоном. – Ты просто само изящество, – не меняясь в лице, сообщил Свиндл. Блерр для ровного счета выплеснул остатки жидкости на него. Свиндл широко улыбнулся. – Тычтосмеешься? – наконец спросил бывший гонщик, пытаясь найти позу, которая бы не натирала ему мелкие обнаженные провода. – Ты бы видел Рэк-эн-Руин, когда онипыталисьпройти между столов в заправке. Или Дрифта, когдачтотопоявлялосьунегонапути. Оказывается, – он глубоко провентилировал, пытаясь растянуть фразы, – все всегда можно решить мечами. Свиндл некоторое время помалкивал. Когда Блерр наконец предположил, что тот, верно, пропустил все сказанное, бывший кон пробормотал: – Мне вот… нечего особо рассказать. Ну, кроме информации, которую мне продавали, но ее я обычно храню отдельно. – А каких-нибудь веселых десептиконских историй у тебя нет, что ли? – Ты их вряд ли захочешь слышать. – Валяй. Свиндл подпер шлем рукой. С третьей попытки. – Менэйсора помнишь? Когда стантиконы впервые попытались скомбинироваться, они не могли решить, кто будет головой. А еще у нас оказалось две левых руки. Какие-то ошибки в коде. Блерр вытаращился на него. – Ты серьезно? – Нет, – ответил Свиндл и засмеялся. Звук был странный, металлический и резал слуховые датчики. Резкий – но не угрожающий, как у десептиконов в военных пропагандистских холо. Просто не мягкий. – У тебя просто… гигантские оптики, – сообщил ему Блерр. – Ни разу этого еще не слышал, – ответил Свиндл, уставившись прямо на него. Бывший гонщик попытался распознать, сарказм это или правда. Со Свиндлом он никогда не мог знать наверняка. И Блерру это нравилось. Он чуть двинулся вправо и чуть не упал фейсплейтом в пол. Шлем и так начинал побаливать. Впрочем, хотя бы это можно отнести к тому, что основу смеси составлял, скажем так, не хайгрейд. – Мнеее надо пойти домой и быть пьяным там, – простонал Блерр. Слова сталкивались, переливались друг в друга, как капли энергона. Свиндл неопределенно погудел. – Мммм. Ну иди. – А ты? – Я что? – Пойдешь? Что-то подсказало Блерру, что смысл его слов не очевиден. Он протянул руку и коснулся правого колеса на плече у Свиндла. Тот в ответ выдал какой-то набор помех. Бармен поспешно отдернул руку. Но каким-то образом даже сейчас, лежа на боку, Блерр чувствовал некий просвет – возможность, которую он не мог упустить, возможность, наконец, спросить и сказать все, что хотел – и он выплеснул все вопросы, все ответы, вообще все. Почему Свиндл здесь? Зачем он остается? Куда он уходит, когда бар закрывается? Куда бы он, в самом деле, пошел? Чего он хочет? Все и сразу, на предельной скорости. Свиндл тупо смотрел на него, но в электрополе меха Блерр улавливал растерянность. Его внезапно догнало осознанием, что обычно торговец очень крепко придерживал свое поле. И тогда же он понял, что его собственное отчаянно лезло за привычные границы. – А ты пойдешь? – спросил он снова. “Со мной”, – добавило поплывшее сознание. Но он не мог, ну не мог этого сказать. Не мог снова протянуть руку. Раньше было проще – сейчас каждое слово, каждое действие обладало каким-то жутким весом. Ерунда. Глупость. Это же Свиндл. Свиндл-вечный-врун. Свиндл-экономист. Свиндл, который обычно был на другой стороне барной стойки, невероятно далеко, слишком далеко, чтобы дотянуться и притянуть к себе. Блерр втянул воздух через решетки. Мысли ужасно путались, и в то же время все казалось очень ясным. Яснее, чем раньше, в эти задумчивые вечера, когда ему хотелось – да Праймус знает, чего. Сейчас все было неожиданно просто: вот Свиндл, рядом, и Блерр не хотел уходить, не хотел, чтобы тот уходил. Не хотел. Только если с ним. И он все еще мыслил достаточно здраво, чтобы понимать, как это странно, как странно было бы даже спрашивать. Какого шлака бывшему кону уходить с ним вместе? У него дома даже нет хайгрейда. Но Свиндл оставался. Оставался, когда уже не было ни топлива, ни клиентов, которых можно дурить. Так. Возможно, ему стоило еще выпить этой смеси. Он едва расслышал, что Свиндл что-то сказал. – А? – переспросил бармен, задним числом подмечая слабость в собственном голосе. – А у меня что, есть какой-то выбор? – повторил бывший кон, слегка ухмыляясь, будто его это очень забавляло. Блерр понятия не имел, что тут ответить, он даже не был уверен, что правильно воспринял вопрос. Бесполезно. Он даже не заметил, что приглушил оптики, пока датчики присутствия не запищали без какого-либо предшествующего этому видеопотока. – Эээээм, – голос Свиндла прозвучал неожиданно близко. – Блерр? Прием? Что, неудачная-таки смесь? Мне-то в общем понравилось. Блерр издал смешок. Он был абсолютно уверен, что именно это он намеревался сгенерировать, а не прозвучавший вместо него хныкающий звук. – Нее уверен, что стоит снова пробовать. Или даже продавать. Тем более, я так и не смог придумать названия. Все! Я кончился как творец. Он включил оптики и увидел, как Свиндл поднимает свой, на удивление, все еще наполовину полный стакан и задумчиво вглядывается в фиолетовую жидкость. – Я знаю мехов, которые бы за это неплохую сумму отвалили, – пробормотал он. – Эйэйэй! – воскликнул Блерр. – Я на него патент выбью еще! – А говоришь, что кончился. Хех. Ну ты меня знаешь, – Свиндл легко улыбнулся. – Я твой бизнес никогда не погублю. – Угу, я его гораздо скорее сам вгоню в оффлайн, – подтвердил бармен. – Я… не то имел в виду. В этот раз – никакой улыбки. Но Блерр и так узнал этот тон, ему даже смотреть на Свиндла не надо было. Он уже знал редкие приступы отчаянной честности Свиндла, ненавидел и ценил эти моменты, нечастые и потому бесценные, как тихие вечера в Маккадамсе, как первый рассвет над возрожденным Кибертроном, как встреча с давно потерянными за время войны друзьями, – и находил их невыносимыми, потому что они сворачивались вокруг его искры и не отпускали. Но Свиндл сейчас не сидел по другую сторону барной стойки. Правой рукой он держал стакан, левая зависла в воздухе, – единственной точкой опоры был локоть. Он сейчас – вот прямо сейчас, с клика на клик, упадет фейсплейтом в пол. На него было больно смотреть, больно отворачиваться от него. Быть так близко, быть слишком далеко, все это смешивалось и довлело над Блерром. Он увидел, как Свиндл берет его за руку до того, как почувствовал, что это и правда произошло. Торговец держал его пальцы слабо, как будто это все случайно, как будто он совсем не намеревался этого делать. Блерр как бы со стороны видел, как наклоняется и прижимается губами ко рту бывшего кона. Датчики сообщили ему, что Свиндл вообще не двигается. Совсем. Из стакана не пролилось ни капли. Когда Блерр немного отодвинулся, то увидел, как бывший кон вытаращился на него – фиолетовые оптики стали еще больше, хотя казалось бы, куда уж. – Я… что… Так. Ясно. Окей. Самое время проваливать. Он отдернулся резко, ударившись турбоускорителями о барную стойку, пытаясь смотреть куда угодно, только не на Свиндла. – Нет, погоди, – выдал Свиндл, тоже пытаясь подняться – стакан наконец выпал из его руки с мягким звоном, – но ему удалось только сесть. Блерр упал обратно на пол рядом с ним. Бывший кон придвинулся ближе – и все, больше никакой инициативы проявлять, видимо, не собирался. Бармен чувствовал, как у него, кажется, подрагивают решетки. Он наклонился ближе, но не стал целовать его снова. Их шлемы стукнулись друг о друга. Все в его поле зрения застило фиолетовым. Блерр никогда не видел цвета красивее. Свиндл коснулся его губ – пальцами, запоздало понял Блерр. Желтый мех провел ими по чужим губным пластинам, а потом с каким-то совершенно осоловевшим выражением на фейсплейте коснулся своих. Руке было почти негде двигаться. – Это что, побочный эффект? Что ты туда добавил? – Свиндл попытался ухмыльнуться, но вышло как-то криво. Блерр просто помотал шлемом. Он слегка постукивал о фейсплейт торговца. – Ничего. Они замерли так ненадолго, вообще не двигаясь. Блерр наблюдал за тем, как его мысли, обычно носившиеся на самых высоких скоростях, медленно прекращают движение. Когда их почти не осталось, он наклонился и поцеловал пальцы Свиндла. Тот снова дернулся, но как-то… по-другому. Блерр услышал резко втянутый воздух, жужжание двигателей, щелканье, но не мог даже разобрать, кто из них являлся причиной, – а потом Свиндл убрал пальцы и заменил их своим ртом. Он целовался очень жалко, как будто не знал, что делать, и очень медленно, вроде того, как Блерр иногда разделял фразу на слова для тех, кто за ним не поспевал – просто невыносимо. Но он не смел углубить поцелуй или ускорить его, только положил одну руку Свиндлу на шлем, а другой взял его за короткие пальцы. Рот у того был маленький и какой-то неловкий, и аккуратным движением руки Блерр подвинул его ближе к центру его собственных губных пластин. Свиндл автоматически выдохнул ему в рот, и двигатели у бывшего гонщика загудели. Он почувствовал – почти услышал – электрополе совсем рядом с его собственным, и легким толчком позволил им переплестись на манер пальцев. Маккадамс вокруг горел тогда ярко, огни смазывались – лучше бы они вообще все погасли, и в темноте светились только оптики. Или даже лучше – оптики одного только Свиндла, но как бы тогда Блерр их увидел? Смутное чувство беспокойства, какого-то напряжения, беспомощности резко полоснуло по краю его поля – он запоздало понял, что это от Свиндла, и инстинктивно прижался ближе к желтому корпусу, скользя рукой ниже, к проему между броней и колесом. Свиндл задрожал и нерешительно провел пальцами по крыльям его шлема, бормоча что-то в открытый рот Блерра. Тот едва не прервал поцелуй, но это же… это же наверняка какая-нибудь дурацкая шутка, что-то такое, иначе бы Блерр не вынес, – нет, не надо, не сейчас. Сейчас он просто сжал пальцы рукой и мягко заставил чужие губные пластины приоткрыться. Во рту стало сладковато – наверное, от все той же смеси. Свиндл продолжал вентилировать в рот Блерра, коротко и тепло. Тот провел рукой по спине торговца, не подталкивая ни к чему, просто поглаживая бледный металл. К его удивлению, бывший кон издал какой-то хныкающий звук и прижался ближе – так быстро, что их корпуса ударились с громким лязгом. Они на мгновение оторвались друг от друга, и Свиндл медленно и неуверенно улыбнулся. Блерр уже не знал, что и думать. Не то что бы он ожидал всяких жестоких наклонностей, которыми десептиконы славились среди автоботов. Ничего, что он узнал о Свиндле за последние месяцы, не предполагало склонности к жестокости: аферы – да, ложь – конечно, сарказм – шлак, да без вариантов. Это все бывшему гонщику как бы не мешало. Он вообще со многим легко мирился – иначе бы он не был владельцем Маккадамс. Но это не объясняло того, как Свиндл льнул к нему, касаясь корпуса Блерра разогревшейся броней, и того, как ноющая боль внутри превращалась во что-то другое. В этом не было ничего особенного, вот только когда Свиндл вздыхал ему в рот, рука Блерра автоматически и необъяснимо сжимала пальцы бывшего кона. В итоге – время текло по каким-то своим правилам, – он лежал на полу, на спине, а Свиндл устроился на нем. Места так было, вообще-то, больше. Почему ему это сразу в голову не пришло? – Потому что к тому времени, как ты свалился под стол, ты перестал ясно мыслить уже пару напитков тому назад, – сообщил ему Свиндл, подперев подборок руками и поставив локти на честплейт Блерра. Тот поцеловал его оптики, и бывший кон немедленно заткнулся. – Ты что делаешь? – спросил Свиндл. – А ты что делаешь? Здесь? – переспросил Блерр. Это так… бодрило, опьяняло, пугало – наконец задать Свиндлу этот вопрос. Тот рассмеялся. – Я за твоим баром присматриваю. У нас же уговор, помнишь? Представь, что будет, если все завтра вернутся, и обнаружат вот это вот все? И тебя на полу? Ты еще порадуешься, что я здесь был. – Я рад, – просто сказал Блерр. Свиндл поцеловал его, сжимая шлем бармена руками. Каждый раз, когда бывший кон делал это первым, Блерр замирал на наноклик. Шлак. Если он уже начал такое замечать… – Ты никогда не жалеешь, что не свалил? – Свалил? – С Родимусом и остальными. Ну, знаешь. Посмотреть галактику. Потусить. Спекулировать нелегально полученной информацией. Свиндл скривился. – Пф, нет. Галактику я видел, спасибо. С Родимусом проблем не будет, но Ультра Магнус? Он бы меня арестовывал каждый день просто за пребывание на корабле! Не, ему бы, конечно, сначала пришлось меня поймать, но… И это если бы меня вообще взяли на борт. Блерр немедленно представил, как Свиндл удирает по коридорам от Магнуса, устанавливая новые рекорды и одновременно нарушая все правила по гонкам на борту межгалактического корабля. Что самое странное, ему виделась именно гонка вроде тех, в которых он участвовал, вместо очевидного вида погони. Он неожиданно осознал, что не видел Свиндла в альтмоде с… с тех пор, как все чуть было не кончилось. – К тому же, у меня есть некоторые сомнения насчет тамошнего бара, – продолжал Свиндл. – Я там был. Ну и как-то нет. Чего-то ему определенно не хватает. – В смысле? – Ну, как минимум, ты здесь. Все снова застило фиолетовым. Блерру всегда нравилось видеть все четко. Ясно. Гонщик он, рекер, бармен – он всегда все контролировал. Сейчас… в общем, тоже, но время и все вокруг немного размылось. Стало смутным, непонятным, но в то же время правильным, отчаянно, ужасающе правильным. Он зафиксировал странный звук. Блерр не сразу понял, что это Свиндл, и он опять гудит. Блерр слегка притушил оптики, но не мог заставить себя выключить звуковой поток. Он попытался понять, что это значит, он знал – раньше он знал, но все запросы возвращали исключительно ошибки, и блоки его памяти, кажется, сбоили. Уже сбоили. О нет. – Напомни мне, – со спешкой сказал он. – Что? – Свиндл дернулся. – Завтра. Если я забуду. Я могу забыть. Напомни мне все это. Хорошо? Свиндл погудел. Было похоже на согласие. Но со Свиндлом никогда не знаешь наверняка.