Бескрылые птицы

      Тёплые лучи вечернего солнца золотят колёса инвалидной коляски. Ирка поворачивает голову. Теперь солнце бьёт в глаза. Не выдержав света, бывшая валькирия-одиночка вынуждена закрыть их. А ведь ещё пару дней назад она могла спокойно, без опаски, с сознанием своего права смотреть на него. Теперь же Ирка не способна и из дома выйти без посторонней помощи. Зачем вообще было давать ноги, и, будто подразнив, отнимать их? Лучше бы Ирку вовсе не спасали…       Матвей. Она ведь его любит. Поэтому сама пожелала не быть валькирией. Воительницей, не имеющей права ни на любовь, ни даже на прошлое. Все одно мгновение, решившее судьбу. Любит, всей душой любит. Но прогнала, ибо он принадлежит другой. Ирке-валькирии. Здоровой Ирке. А не Ирке – беспомощной калеке.       Где-то рядом весело чирикают воробьи.       – Ненавижу птиц. – бросает кто-то сквозь зубы. От её голоса веет холодом. Приоткрыв глаза, Ирка видит женщину. Деловой костюм и уложенные русые волосы. В опущенной руке держит дымящуюся сигарету. Большего со спины не разглядеть. Словно почувствовав взгляд бывшей валькирии, незнакомка оборачивается.       Она показалась бы красивой, если бы не злоба, мелькающая в карих глазах при виде хрупких птичек. Ирка – она в этом уверена – уже видела её. Когда-то. Где-то. Может быть, у лестницы в Эдем? Там были тёмные… Нет, раньше, много раньше. Память, потерявшая былую остроту, не подчиняется. Но…       Расстеленный на земле белый плащ. В нём мелькают какие-то фигуры. Мефодий. Он служит мраку. Он мстит за Йору. Она, валькирия-одиночка, обязана убить его. Но Ирка не может лишить жизни лучшего друга и любимого. Не может или не хочет. Ответ всё равно один.       Теперь Ирка понимает, кто перед ней. Полуночная ведьма.       Заметив испуганный взгляд, ведьма криво улыбается.       – Приветствую тебя, валькирия. Ах да, ты же теперь бывшая валькирия. – не без злорадства произносит русоволосая, выдохнув облако дыма в сторону Ирки. Но сквозь насмешливый тон прорывается что-то ещё. Что-то, что кажется совсем неуместным в полуночной ведьме. То же самое, что гложет саму бывшую одиночку. Горечь и пустота. «Она ведь тоже «бывшая» – внезапно осознаёт Ирка. И у неё когда-то был дар, а сейчас его нет. Бывшая, но всё же полуночная ведьма». Наверное, с утратой магии её жизнь опустела. Она не справилась тогда, с семенем мрака. И второго шанса ей не дадут. Да и какие могут быть шансы, если единственное, что было в ведьме по-настоящему ценного – её эйдос – давно отдано мраку.       – Привет и тебе, бывшая полуночная ведьма. – в тон ей отвечает Ирка.       Та бросает окурок в песочницу и со злостью топчет его ногой. Но уходит без единого слова. Ирка провожает её взглядом.

***

      Мефодий ходил по улицам без заранее определённой цели. Просто потому, что после нападения на Троила в общежитие озеленителей возвращаться не хотелось. Он и не думал появляться в родном дворе, но ноги сами по привычке привели Буслаева сюда. Меф сразу заметил хрупкую, сгорбившуюся фигурку на инвалидной коляске.       С той Иркой, Иркой из его детства, Буслаев легко нашёл бы и о чём поговорить, и о чём помолчать. Эта же Ирка, бывшая валькирия, казалась чужой и незнакомой. Но девушка сама окликнула его. После пары ничего не значащих фраз – а ведь раньше они почти не нуждались в подобных костылях общения – Ирка уставилась на что-то за спиной Мефа. Обернувшись, парень не увидел ничего кроме песочницы. Некто бросил туда окурок сигареты. И теперь калека вглядывалась в него, как волчица в капкан, где осталась её отгрызенная лапа.       – Скажи, я похожа на неё? – резко спросила Ирка. Мефодий не знал, кто такая «она», не песочница же, но на всякий случай заверил, что никакого сходства не находит. Бодрые слова повисли в воздухе. Ирка сжала руками подлокотники кресла, будто желая сломать их.       Солнце скрылось за облаками. Но тоска не исчезла.