You're my way through

Трой пялится в окно невидящим взглядом так долго, что глаза начинают слезиться и ему хочется моргнуть. Он внимательно изучает скользящие по стеклу капли, перебирая пальцами мягкие волосы Коннора - если бы тот не уснул посреди фильма, уютно примостившись на животе Троя, то уже бы носился с камерой, фотографируя чудесную, на его взгляд, погоду. Фильм уже минут пятнадцать как закончился и Трой, завидев титры, сразу же поставил его на паузу. С того момента он так и не решился сдвинуться с места, да и не очень хотелось. Трой никогда особо не отличался терпением. Ему всегда хотелось всего и сразу. В его мире никогда не было полумер и долгих ожиданий. Так складывалось, что большую часть времени вселенная просто давала ему то, чего он хотел. Пока он не встретил Коннора. Тут-то Трой и осознал всю иронию и чувство юмора той самой вселенной. Он начал подозревать, что что-то не так, ещё тогда, когда сердце начинало выпрыгивать из груди, как только Кон входил в одно с ним помещение или вообще появлялся на горизонте. Он понял, что будет нелегко, ещё тогда, когда пришлось надевать равнодушную маску друга и держаться на расстоянии. Он собирался подбираться очень осторожно, и всё то терпение, которое он копил всё это время, пошло бы в полный расход. Но он даже не представлял, как сложно, но волнительно это будет. Впервые столкнуться с реальностью пришлось тогда, когда Коннор впервые обнял его на прощание после довольно бурных выходных у Тайлера - казалось бы, обычное вежливое дружеское объятие с толикой только зарождающейся симпатии, ещё не клятвы в вечной дружбе или любви, но уже зарождающееся чувство привязанности. Тогда Трою было очень сложно разжать руки и отпустить Франту. Хотелось вечность вот так стоять и обнимать его - и всё, возможно, было бы проще, если бы Кон сам разжал объятия, давая понять, что, кажется, они стоят так слишком долго. И только потом до обоих, кажется, дошло. Так, что они отстранились одновременно. По крайней мере, так казалось Трою. Уж он-то не собирается высчитывать доли миллисекунд для того, чтобы узнать, кто был первым. Первым, кто влюбился; первым, кто признался себе, первым, кто признался. Ответ был слишком очевиден. Дружить с Коннором – не самая лёгкая вещь, когда ты в него влюблён, но определённая лучшая по мнению Троя. Лучше только любить Коннора. Любить так сильно и отчаянно, что у того не будет шансов от него отделаться. Никакой вероятности не влюбиться в Троя – таковым был его план. Если бы он только знал, что Кон полюбил его не за его чувства, а за то, кто он, то сон Троя был бы куда спокойней, ночи были бы куда менее тревожными, а румянец на щеках появлялся бы не от неловкости. Но если бы кто-то рассказал Трою о том, какой поворот событий для него приготовила судьба – он бы просто истерически рассмеялся вам в лицо. Не то, что бы он сомневался в ваших словах. Он бы точно не поверил вам. Так что день, когда Коннор, теребя свою футболку и уставившись куда-то в плечо Троя, дрожащим голосом признался, что он гей - тот самый день, когда он поднял взгляд, где в уголках глаз уже собирались слёзы, тот самый, когда Трой буквально спустя пару секунд просто схватил его в охапку и ещё долго не отпускал... Определённо был лучшим. Трой буквально чувствовал, как в его лёгких расцветают кусты роз. Он чувствовал надежду. Лучше был только день, когда они впервые поцеловались. Было до дрожи неловко. Никто из них не планировал. Но, эй, кто вообще планирует такие вещи? Ощущений было слишком много. Извинения были нелепыми и неуместными. Признание было благословенным. Казалось, будто только что изобрели средство от всех болезней и первым, кому его ввели, был Трой. Стало так легко и тепло, что если бы не руки Коннора вокруг талии Троя, то он бы точно оторвался от земли и взлетел бы на пару тысяч километров. С тех пор Трой создал собственную коллекцию лучших вещей с Коннором. Но призовое место всегда доставалось только одному.