Неловкая ситуация

Может быть, это было самое неловкое утро в моей жизни. Ладно, без всяких «может». Это было самое неловкое и ужасное утро за все годы, прожитые мной! И, главное, кто во всем виноват? Конечно же, неугомонный Луи Томлинсон, чтоб его. Вообще-то, мои родители не были против наших отношений — Томмо умеет нравиться людям, когда ему это нужно. У нас почти не было запретов вроде «к девяти вернешь ее домой» или же «никаких ночевок у него дома». В один из вечеров мама даже провела с нами безумно смущающую беседу о безопасном сексе. Просто мама — это одно дело, а вот отец… Когда он этим утром увидел мою лиловую шею, он был, мягко говоря, в шоке. Я не ожидала увидеть его на кухне, потому что обычно он в такое время был уже на работе. Иначе конечно я бы прикрыла это безобразие, любезно оставленное Луи в нашу прошлую встречу. Сказать, что это был скандал — это ничего не сказать. Меня не спасла даже мама, которая пыталась убедить его, что я уже взрослая девочка, а Луи не «совратитель малолетних». Хотя, мне вообще-то уже двадцать, но попробуй заикнись об этом отцу. В итоге, меня ждал домашний арест. На неделю. Без права приглашать кого-либо в гости. Конечно, я была зла. Конечно, я винила во всем своего парня, потому что уже не раз просила не оставлять метки хотя бы на видных местах. И конечно Луи было плевать на все мои причитания и просьбы. Он был слишком самолюбив, чтобы избавиться от желания помечать меня при любом удобном случае. Луи, к слову, мои гневные сообщения проигнорировал, да и в телефонном разговоре был немногословен. Я решила игнорировать парня в ответ и вообще обижаться на него, пока тот не извинится каким-нибудь приятным способом. В конце концов, именно из-за него я лишилась пятничного похода в клуб с друзьями, обещанного романтического пикника и ночной прогулки в полнолуние. Не сказать, что без Томлинсона день проходил плохо — я посмотрела сериал, наконец разобралась в своей комнате, перебрала всю одежду в шкафу, — но все же с Луи всегда было веселее. Только это ни капли не подкупало меня. Он виноват, он будет за это расплачиваться, в конце концов. Должен же он наконец понять, что с моим отцом шутить не стоит. К тому же, Луи за эту неделю страдать будет больше, чем я. К концу дня я даже успела забыть о том, что домашний арест — это наказание. Что плохого в том, что я сижу на кровати, укутавшись в одеяло, и играю на ноутбуке в стрелялку? Это вполне неплохой расклад, который меня уж точно не огорчает. Да и что уж говорить, возможность позлить Луи выпадает нечасто, а мне, как вполне типичной девушке, хочется иногда побыть сучкой. Чтобы не расслаблялся, так сказать. Додумать свою гениальную мысль мне не дал настойчивый стук в окно. Нахмурившись, я уже прикинула, кто мог сидеть на парапете в двенадцатом часу ночи, при этом на высоте второго этажа. Конечно, за окном я обнаружила ухмыляющегося Томмо, который жестами показывал мне открыть окно. Сложив руки на груди, я покачала головой и нахмурилась. Впрочем, я не выдержала и пары минут нашей безмолвной перепалки и выразительных взглядов. — Мне из-за тебя влетит еще больше, — прошипела я, открывая окно и впуская немного замерзшего на ночном воздухе парня. — Я тоже по тебе соскучился, малышка, — улыбнулся Луи, свешивая ноги с подоконника и спрыгивая на пол. Я лишь закатила глаза и проследовала обратно к кровати. — Окно закрой, холодно, — попросила я, ежась от ветерка. — Зачем ты вообще приперся? — Серьезно, Элли? Ты что, не рада меня видеть? — тихо, но весьма раздраженно спросил Томлинсон. Он быстро скинул с себя кеды и через пару секунд уже нагло забрался на кровать, отнимая у меня ноутбук и отставляя его на пол. — Ты в очередной раз мне шею разукрасил, а отчитываться снова только мне одной, — поджала губы я. — Думаешь, так приятно было с утра от отца получить? — Ну, ты ж большая девочка, он должен уже понимать. — Может и должен, но не понимает. Так что, дорогой мой, жди серьезного разговора, когда в следующий раз заглянешь через дверь, а не через окно, — прошипела я, отворачиваясь от Луи и показательно собираясь спать. Я успела завязать волосы в небрежный пучок, выключить одну из прикроватных лампочек, но вот до второй мне дотянуться уже не дали, повалив на покрывало и прижав сверху. Луи навалился сильнее, внимательно следя за моим выражением лица и недовольно шикая, когда я вновь нахмурилась. — Перестань, малышка, разве ты об этом не думала? — промурлыкал Луи мне на ухо. — Ты хочешь этого не меньше меня. — А если кто-то зайдет? — последний аргумент, на который Томмо закатил глаза. — Все твои уже давно спят… И с каких пор ты не запираешь дверь? — Она заперта. — Тогда перестань препираться и позволь мне тебя поцеловать. Я сдалась окончательно, когда почувствовала его горячие губы на своих. Луи целовал настойчиво и абсолютно бесцеремонно, врываясь в мой рот своим языком и шаря руками по телу. Его язык хозяйничал у меня во рту, заставляя подчиняться, принимать его правила игры, как бы страшно мне не было. Луи быстро стянул с себя футболку, кое-как спустил джинсы и задрал мою ночную майку (вообще-то его майку, но он сам не против). Я успела почувствовать, какое мягкое покрывало подо мной, пока Томмо не приподнял меня, избавляя от остатков одежды. Его прикосновения сегодня были на удивление мягкими и нежными, почти невесомыми и дразнящими. Хоть Луи и не торопился, но и не медлил сегодня, как любил иногда делать, чтобы помучить меня. Когда губы коснулись моей шеи, я удивленно охнула, потому что не было никаких привычных укусов и требовательных поцелуев. Томмо был нежен и ласков, выцеловывая каждый засос на бледной коже, проводя языком и заставляя меня плавиться в его нежности и желании. Вскоре Луи легко раздвинул мои ноги коленом, надавливая и заставляя меня выгнуться в его руках. По моему телу побежали мурашки, когда ловкие пальцы шатена сжали мой сосок, несильно скрутили, надавили и оттянули, вырывая из меня тихий стон. — Ты должна быть тихой, малышка, — напомнил Луи, едва ощутимо целуя меня в приоткрытые губы и резко спускаясь вниз. Несколько торопливых поцелуев, и Томмо уже во всю засасывал кожу возле тазобедренной косточки. Ах, ну конечно, там же не видно. Мне пришлось закусить собственные пальцы, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны. Что уж говорить, губы парня обжигали, заставляя нетерпеливо сжимать бедра в попытке уменьшить возбуждение. Я вцепилась пальцами в плечи Луи, притягивая его к себе, желая ощутить жар его тела. Томмо, как и всегда, не поддался, легонько шлепая меня по ладоням. Сдавшись, я послушно развела ноги в стороны, заставив его удовлетворенно хмыкнуть. Огонь внутри и так сводил меня с ума, делая безумной, жадной до ласк и прикосновений. Кажется, Луи только этого и добивался. Луи, особо не церемонясь, провел языком по разгоряченной коже, но остановился, стоило мне вскинуть бедра в немой просьбе о более откровенной ласке. — Пожалуйста, — захныкала я. — Прости, милая, я не могу. Ты слишком громкая, — с сожалением произнес Томмо, поднимаясь и легко целуя меня в губы. — В следующий раз, ладно? И разве могла я хоть как-то отказать Томлинсону? Вопрос, кажется, риторический. Мне пришлось отпустить парня еще на пару секунд, чтобы он достал из кармана джинс блестящий пакетик. Быстро разорвав упаковку и раскатав презерватив по члену, Луи вернулся ко мне, накрывая губы настойчивым поцелуем. Спустя мгновение я почувствовала, как он проникает в меня. Стон сорвался с моих губ, хотелось податься ему на встречу, но Луи держал крепко, целовал глубоко, заглушая стоны и пресекая все попытки двигаться самостоятельно. Ему доставляло удовольствие смотреть на то, как я металась и извивалась под ним. Ох уж это самодовольство в его глазах. Удовольствие разливалось по моему телу с каждым его движением. Я старалась прижаться к Луи всем телом, хотела получить еще больше, потому что этот голод сводил меня с ума. Подаваясь бедрами навстречу, стараясь насадиться, я едва слышно постанывала в рот своему парню, одновременно цепляясь за его плечи в попытках удержаться. Я кусала губы до крови, извивалась всем телом и получала желаемое. Его разгоряченное тело прижималось к моему, вырывая хриплое дыхание и даря чувство полного контроля надо мной. Губы Томмо блуждали по моей шее, лаская оставленные вчера засосы, но не смея ставить новых. Ощущений слишком много, Луи заполнял собой весь мой мир, словно больше ничего и не существовало. Он резко двигал бедрами, входя на всю длину, заставляя извиваться под ним, едва слышно постанывая. Мое тело было напряжено, словно струна, внизу живота скручивался болезненный узел удовольствия. И мне хватило одного сильного толчка, чтобы, прикусив губу до крови, кончить на члене своего парня, чувствуя, как он изливается следом. Нам понадобилось много времени, чтобы прийти в себя и тихо избавиться от последствий этой ночной «шалости». Но через двадцать минут постель была перестелена, комната проветрена, а все следы уничтожены. — Останешься? — надула губы я, похлопывая по чистой простыне рядом с собой. После недолгих раздумий Луи притянул меня к себе и лег рядом, крепко обнимая. — Люблю тебя, — промурлыкала я, закрывая глаза. — Я тоже тебя люблю, малышка, — улыбнулся Томлинсон, поглаживая меня по волосам. О том, что утром мама застала в моей постели полуголого Луи, я узнала за завтраком. И да, это был второй самый неловкий день в моей жизни.