Шут

У каждого монаршего двора вне зависимости, будь то двор герцога, короля или даже самого императора, должна быть какая-то диковинка, отличающая его от всех прочих. В Гайифе, помимо мужеложства, ставшего притчей в языцех, был удивительный театр, в котором играли исключительно придворные и обязательно персонажей противоположного пола. Фельп славился ежегодными карнавалами, во время которых участники вступали в беспорядочные связи, зачастую с совершенно незнакомыми людьми. О традиции в Гаунау завершать ежегодную Большую королевскую охоту оргией, слышали немногие, но и такое имело место. Своя извращенная особенность была и в Талиге, и имя ей — герцог Ричард Окделл. Разумеется, слухи о нем дошли до Елены задолго до помолвки с королем — еще бы, все Золотые земли были шокированы его историей. Герцога, заколовшего беременную королеву и застрелившего кансилльера, вместо того, чтобы отправить на плаху или хотя бы заточить в Багерлее на веки вечные, оставили при дворе, да еще и назначили королевским шутом! И это притом, что у извлеченного из-под завалов своего родового замка Окделла явно помутилось в голове! Говорили, что узнав об этом, король рассмеялся: «Ну вот, был я один в Талиге безумец, и Леворукий наконец послал мне родственную душу!». Конечно Рокэ Алва и в бытность свою Первым маршалом не страдал от излишнего благоразумия, коронация его совершенно не изменила. Долгое время Елена была уверена, что Повелитель Скал притворяется, чтобы спастись от неминуемого наказания. До тех пор, пока не прибыла в Олларию. Дворец встретил ее женским визгом и громким лаем. Навстречу вылетело взлохмаченное существо в цветах королевского дома, довольно быстро и ловко передвигающееся на четвереньках. Оно обогнуло свиту и вплотную приблизилось к Елене. При ближайшем рассмотрении существо оказалось молодым мужчиной, но детально рассмотреть его девушка не успела. Мужчина вцепился зубами в край ее платья и резко дернул. Послышался оглушительный треск. На счастье, не выдержал лишь подъюбник, а чудесный кэналлийский шелк оправдал свое качество и не дал приключиться еще большему конфузу. — Фу, Дикон, где твои манеры? Зачем ты пугаешь даму? Придворные расступились, почтительно кланяясь или приседая в реверансах. Появился он — ее спаситель и будущий муж — Рокэ Алва. Названный Диконом подбежал к нему, все также, на четвереньках, и, бесцеремонно опираясь на королевское бедро, поднялся на ноги. — Что Вы, эр Рокэ, — в звонком голосе шута было что-то жуткое. Елена невольно вздрогнула, обнимая себя за плечи. — Я просто поприветствовал будущую королеву. Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Высокий и плечистый, он постоянно сутулился, словно стараясь избавиться от того, чем его наградила природа. Черты его лица оказались правильными, точеными. Он мог бы быть очень красив, если бы постоянно не гримасничал. Его взгляд лихорадочно метался, как попавшая в банку муха, пока не замирал на чем-то, становясь неживым. Он то и выдавал в нем сумасшедшего, а не актера. Рокэ, судя по всему, объяснение устроило. Он потрепал безумца по волосам и направился к Елене, чтобы поприветствовать ее более традиционным способом. Как-то наказывать своего шута король не собирался. Девушка поклялась себе, что как только станет королевой, непременно вышвырнет Окделла из дворца. Эта клятва так и не была исполнена. День свадьбы запомнился урывками. Резкое пробуждение, суета вокруг, сжимающий ребра корсет, море света в главном храме, Рокэ. Прекраснейший мужчина на свете надел ей на руку обручальный браслет. На миг Елена поверила, что попала в сказку, пока не проследила за взглядом своего супруга. Герцог Окделл подпирал собой колонну и ехидно улыбался. Заметив внимание королевы, он нагло подмигнул ей и, развернувшись, исчез в толпе гостей. Первая брачная ночь окончательно положила конец мечтам Елены о счастливом супружестве. Нет, ее муж не позволил себе грубости. Ей было приятно, ведь Рокэ был нежен и умел, хоть в его действиях не было и капли страсти. Он именно что исполнял супружеский долг, а не как пишут в романтических пьесах — занимался любовью. Елена не была глупа и осознавала, что их брак лишь сделка, а не союз двух любящих сердец, как говорил клирик на церемонии, но после брачной ночи она поняла, что король не допустит зарождения между ними чего-то большего, чем взаимное уважение. После свадьбы король позабыл о ней, наведываясь строго два раза в неделю для исполнения супружеских обязанностей. Свободное время он проводил с герцогом Окделлом, всячески подчеркивая свое к нему расположение. В первую же неделю пребывания в Олларии Елена поняла, что для Ричарда Окделла при дворе не существует табу, чем тот не забывал пользоваться. Он укусил вельможу за то, что от него плохо пахло, предстал перед гайифским послом в стельку пьяный, да еще с приспущенными штанами. Как-то поутру фрейлины наткнулись на него в дворцовом парке. Он справлял нужду на гальтарскую статую, которой было несколько кругов. Слушая об очередной проделке своего любимца, король лишь смеялся и разводил руками — что с сумасшедшего взять. Тем не менее, Елена не раз была свидетельницей того, как король спрашивал мнение своего шута на те или иные политические вопросы. Окделл говорил какую-то нелепицу, но правитель слушал внимательно и, если и отпускал колкость в его сторону, то как-то вяло, неохотно. Их взаимное притяжение было очевидно. Когда до королевы дошел слух, что они любовники, она лишь покачала головой. Как бы она не относилась к Ричарду Окделлу, он вне ее досягаемости. Повелителя Скал ненавидели, презирали, но больше всего боялись. Одно его слово, издевательски пропетое на ухо королю, могло стоить любому жизни, да и сам герцог, при всем своем безумии, был весьма сильным мужчиной. Елена слышала о том, что он забил до смерти дворянина, посмевшего говорить скабрезности в его адрес, когда он появился на балу в женском платье. Даже король тогда не смог успокоить разъяренного вепря. Окделла скрутили гвардейцы, и он целую ночь провел в Багерлее, после чего снова вернулся ко двору. Король даже подарил ему чистокровного мориска, словно пытался загладить свою вину. В отношениях с Ричардом Окделлом он был удивительно уступчивым. Одно время Елена даже завидовала герцогу — быть любимым таким человеком,— но однажды, оказавшись у двери королевского кабинета, она услышала конец разговора, не предназначавшегося для чужих ушей. — Прошу вас, эр Рокэ! Я не могу себя контролировать! — столько отчаянья и боли было в этой мольбе, что королеве стало невольно жаль Окделла. — Убейте меня! Или же вам нравится наблюдать за моей агонией?! Послышался тяжелый вздох и усталый голос Рокэ. — Прости, но я не могу. Не могу без твоего «Эр Рокэ». Взять с тебя кровную клятву, что ты не причинишь себе вреда, было эгоистично и жестоко с моей стороны, но у меня просто не было другого выхода удержать тебя. Можешь считать это воздаянием за грехи, если тебе так легче. Только тогда Елена поняла, почему ее вводил в дрожь смех Окделла — он хохотал, словно стараясь задохнуться.