Сказочная Тайга

— Ну что, дорогие господа выпускники, вот и наступил тот самый момент, когда вам в руки прилетает билет в жизнь. Я была на выпускном в прошлом году. Меня пригласил один хороший знакомый. — Все эти годы вас готовили к этому дню и всему, что за ним последует! Мне тогда, если честно, не очень хотелось идти, но любопытство было сильнее. — Вы должны гордиться собой и друг другом! Да, гордиться, признаться, есть чем. Там, конечно, шансов будет еще меньше, чем тут, но если ты сможешь справиться со всем, что есть за Стеной, люди веками будут славить твоё имя. — Вы — лучшие! Вы — надежда и опора всех тех, кто прошёл этот путь, кто сейчас с вами и, конечно, за Стеной! В том году один парень, брат моего одногодки, так и не смог отсюда выйти, а так рвался. На самом деле никогда не понимала особо, зачем весь мир так рвётся за Стену. Гораздо полезнее для всех было бы, например, не обучать и так измучившихся людей выживанию там, а показывать, как надо поддерживать жизнь здесь, внутри стены. Отладить экономику, например, или рассказать о том, как важно избегать насилия. Совместными усилиями уж точно что-то да получилось бы, мы просто никогда ещё не пробовали. — Мы верим, что вы сможете сделать так, чтобы ваше имя было выгравировано на нашем Столбе Славы! Туда попадают только те, кто не возвращается никогда. А назад приходят почти все. Мои родители, родители моих знакомых… Ведь их бы не было, если бы их предки не испугались. В том году с нами связалась бывшая наша выпускница. Говорила, мол, как же здорово там, как у нас вскоре всё получится… Да, она из тех, чьё имя вот-вот появится на Столбе. Но ведь таких единицы. Не понимаю их: ради чего всё это? — Вперёд, мои друзья! Славьте везде имя нашей Академии! Они почти не поменяли речь с того года. Это что-то вроде ритуала, каждый раз все делают одно и то же. С детства наши бабушки и дедушки, мамы и папы рассказывали о том, как можно пробиться за стеной, как пробивались они. Всю эту ежегодную кутерьму могли прервать только мировые войны, и то не со стопроцентной гарантией. Всегда находились те, кто и в это время поднимался, и их тоже считали героями. Проблема в том, что никто толком объяснить не может, что нас всех ждёт. Будто бы всем частично память стирают или подменяют воспоминания. И, по правде говоря, с толку меня ещё и другой факт сбивает: кем бы ты ни был, где бы не родился, где бы и кем не оказался, ты всё равно в конечном итоге возвращаешься в чертоги Стены. Если пройти от главных ворот, перед которыми мы все сейчас и стоим, вправо и с час шагать, держась у стены, наткнёшься прямёхонько на огромное кладбище. — Летите во все стороны! Пора! Толпа в трепете замерла и беззвучно ахнула, когда ворота начали раскрываться. Мне казалось, что я уже слышу дыхание того, что принято называть Жизнью. Было такое чувство, что у меня даже кровь перестала циркулировать, только руки дрожали так, что у меня не было сил их сдерживать. За воротами, стеной, уже сплошной и почти непролазной, росли огромные деревья, ствол каждого я и обхватить бы не смогла одна. Чувствуя полную растерянность, я пошла, увлекаемая потоком людей, которые торопятся выйти и влезть в Тайгу. Я шла одна из последних. Нет, я не очень-то переживаю из-за семьи, которая остается тут, нельзя также и сказать, что я сильно боюсь. Я просто понимаю, насколько я глупая. И все мы глупые. Некоторые уже успели ободрать нежные ладони о шершавую кору деревьев, но всё еще продолжают лезть, их ведь сзади подпирают. Все выбрали, или притворились, что выбрали, сторону, куда они направятся. Никто ничего не понимает, но в каждой стороне есть еще не вернувшиеся люди, которые всем всё по-своему объяснят. В свою сторону я собираюсь в совсем маленькой компании, и это, по правде говоря, мне нравится. Тут ведь без разницы, сколько вас. У всех шансов пятьдесят на пятьдесят. Я уже у самых ворот. Ещё шаг, и дороги назад не будет, я свой выбор сделала и не очень хочу терять время. Комом внутри желудка во мне лежит тревога, как большая таблетка, которую ты случайно глотаешь целиком. И вдруг моих ушей касается еле слышный крик. Кто-то ушёл далеко, и, видимо, по незнанию уже умудрился не уберечь себя. Толпа отступает назад, все шепчутся, в страхе переглядываясь. Никто не знает, что там, но все боятся. Меня начинают подгонять сзади. Это взрослые, которым не терпится закрыть ворота. Они уже пережили, пришел наш черед. Меня всё толкают и толкают, пока я и остальные последние не оказываются на уровне, где уже можно начать закрывать ворота. Торжественное закрытие так и не успевает свершиться: из Тайги вылезает нечто, теперь уже только отдаленное напоминающее человека. По толпе проходит шёпот: «Так сразу? Он же только вышел! Видимо, не был готов. Какой ужас, только гляньте!» Некто выглядел, если честно, действительно неприятно. Руки его были покрыты язвами, гноящимися и кровоточащими, такими же были и пальцы на руках, и ступни, и даже шея… Глаза его были красными, и он смотрел на мир через абсолютно пустые зрачки размером с блюдца. Таким, как он, тем, кто пропадает первыми, всегда кажется, что они поняли Жизнь и всё, что она от всех нас хочет. Но это ведь только иллюзия, ею и созданная. Это всё неправда. Он теперь вряд ли сможет долго выжить даже внутри Стены. Он проходит внутрь, плачущие и ошарашенные люди встречают его, врачи осматривают это почти неживое тело. Те, кто уже оправился от шока, пытаются побыстрее закрыть дверь. Насколько я знаю, мне надо держаться западнее. Там меня должны ждать. Первым экзаменом шло налаживание связей, и я его сдала. Почти все, кто движутся со мной в одну сторону, молчат. Те, кто пытаются общаться, медленно проваливают свое путешествие. Любые связи, попытки завести друзей и тем более что-то большее обычно тоже заканчиваются за Стеной. Это другой экзамен Жизни. Тут всё сложно. Так сложно, что никто этого не поймёт, пока сам не поучаствует. По моим ладоням стекает кровь, под кожу уже забилась дюжина заноз. Никто не думал, что это настолько больно, но мы продолжаем идти. Повсюду уже раздаются всхлипы, стоны и визг. Жизнь начинает свои забавы. Кого-то уже сделала спившимся, кого-то — психопатом, режущим всех вокруг. Она не смотрит на рост, вес, цвет глаз или кожи. Для неё все одинаковы: масса, черви, с которыми она бесится, как только может. На всё воля случая, но удачу попытать надо. Я не знаю, что будет с другими и мной. Другие этого тоже не знают. И тем более не знает этого Жизнь.