Все ради Данчика

      Антон Привалов, как положено настоящему мужику, был могуч, вонюч и волосат. Вонючесть, конечно, в переносном смысле, а вот всё остальное верно. Двухметровой шкаф с антресолями, недельной щетиной и жёстким взглядом. Настоящий мужик. А что живёт с парнем, так это его личное дело. А кто вякать будет, так можно и в харю ткнуть. Народ умный, в харю не хочет и помалкивает. Шушукались, конечно, поначалу, да успокоились. В конце концов, пьяный в подъезде не валяется, как Мишка из сто пятой. И музыку на весь дом по ночам не врубает, как этот придурок с третьего этажа. Зато, благодаря Антону, домофон наконец-то поставили, и вода горячая теперь круглые сутки идёт, а не с двух до пяти по нечётным.       Единственные, кто никак не может успокоиться — это бабульки у подъезда. Вот бесят их Антон с Данчиком. А почему бесят, сами не знают. Стоит Антону с Данчиком мимо пройти, так и начинается: бу-бу-бу-бу… Антону на них насрать с высокой колокольни, а вот Данчик нежный, чувствительный, спокойно терпеть это не может.       Больше всего ему, бедному, от Таисии Михайловны достаётся. Бабка вздорная и наглая. Если в подъезде с ней столкнуться, лучше сразу застрелиться. А Данчика изводить ей больше всего нравится. Зажмёт грудью своей неохватной в углу, и по часу остановиться не может. И позорит, и стыдит, и морали читает. А он потом весь вечер переживает, успокоиться не может. Антон тоже нервничать стал. С бабкой воевать не с руки как-то. Пытался вежливо с ней поговорить, и получил смачный плевок на грудь.       А вечером у квартиры своей великовозрастного внучка Таисии Михайловны встретил. Тот белой краской на двери выводил: «Сдесь жывут педорасы». Потом полиция приезжала, скандал был страшный. Таисия Михайловна на весь дом как припадочная орала, что Привалов, фашист и сволочь, ребёнка бедного до полусмерти избил. И никто его не бил. Сам с лестницы упал, сам ногу сломал. Да и соседи, что на Таисию Михайловну и внучка её зуб имели, подтвердили, что никто его пальцем не касался. Спасло ещё то, что у детинушки условный срок имелся. Таисия Михайловна на время затаилась, а потом всё по-старой пошло.       Данчик в тот день с мокрой головой пришёл. Антон удивлённо в окно выглянул. Небо ясное, ни тучки.       — Ты где это промокнуть успел? — засмеялся он. — В фонтан, что ли, нырнул?       Данчик стоял, вжавшись в стену. В глазах вселенский ужас. Антон оборвал смех, бросился к любимому:       — Дань, кто тебя обидел?       — Она…       — Кто она? Таисьмихална?       — Она меня святой водой облила. Сказала, беса во мне гнать надо.       — Гонят самогонку, — ни к селу ни к городу брякнул Антон.       — Она сказала, священника позовёт. Позовёт ведь. И так на весь дом позорит.       Данчик сполз на пол, поднял на Антона полные слёз глаза:       — Тош, давай переедем, сил больше нет. Каждый день, каждый день…       — Каждый день? — ужаснулся Антон. — Ты чего молчал-то? Я думал, она успокоилась.       — Ну давай переедем, а?       Антон поднял его на руки, отнёс в комнату. Там переодел, словно маленького ребёнка, посадил на колени и стал баюкать:       — Дань, нам эта квартира почти даром досталась, где другую, такую дешёвую, найдём? И где гарантия, что на новом месте другой такой Горгоны Михайловны не окажется? И другие неизвестно как себя поведут. Тут-то к нам хорошо относятся.       Данчик всхлипнул, высвободился:       — Не могу больше терпеть. Она все нервы мне вымотала. За что, а? Я уже домой идти боюсь. Или вместе переедем, или я один. Я уже твёрдо решил.       Антон испугался. Он познакомился с Данчиком три года назад, на вечеринке у друзей, и два из них упорно его добивался. Трепетный, жутко пугливый мальчик шарахался от здоровенного мужика как от чумы. На дорогие подарки и заверения в вечной любви не вёлся. Антон мучился, страдал, ночами не спал. Почти каждый вечер, да не почти, а каждый, провожал его с работы домой. Данчик топал пешком, а Антон — в паре метров на машине. Данчик в конце концов не выдержал, в машину сел, чтоб поговорить и все точки над «и» расставить. Только разговора не вышло. У Антона от близости юноши крыша совсем поехала. Втопил со всей дури по газам… И увёз Данчика на дачу. Что там дальше было, никто не знает, а только Данчик на следующий день домой лишь за вещами вернулся. За год, что они жили вместе, Антон продолжал смотреть на него влюблёнными глазами. И теперь Данчик хочет уйти. Да даже мысли об этом не может быть.       Вздорная старуха явно задалась целью выжить их отсюда. Антон Данчика, конечно, караулить будет, из квартиры одного не выпустит даже мусор выносить. Но вечно же так продолжаться не может? И, прижимая к себе мальчика, Антон задумался. А вечером он позвонил своему знакомому:       — Жорка? Здравствуй дружище, как сам?

***

      Несколько дней спустя Антон и Данчик возвращались из кино. Данчик в кинотеатре так хохотал, что у него началась икота. А Антона слегка мутило от попкорна, мороженого и спрайта. Настроение у обоих отличное. Было. Пока не увидели на лавочке Таисию Михайловну и двух её подруг. Пухленькую Анну Ивановну и высоченную худую Элеонору Витольдовну. Дальше был занимательной диалог.       Таисия Михайловна: — Во, гляди, гляди, опять со своей членобабой пошёл.       Анна Ивановна: — Да неужто так вместе и живут?       Таисия Михайловна: — Ой, милая, они не только живут. А что дома вытворяют! Как приходят, сразу эти одевают… Как их… Стринги!       Анна Ивановна: — Это чой-то?       Таисия Михайловна: — Это когда из жопы одна верёвка торчит.       Элеонора Витольдовна: — Да ничё ты не знаешь. Верёвка — это тампакс. И не из жопы вовсе.       Анна Ивановна: — А откуда?       Элеонора Витольдовна: — Откуда! Оттуда! Рекламу, что ль, не смотришь?       Анна Ивановна: — И что, так с верёвками и ходят?       Таисия Михайловна: — Ходят, милая, ходят. Сама видала. Этот вот шибздик так в них и ходит.       Элеонора Витольдовна: — Где это ты видала? В эротическом сне, что ли?       Таисия Михайловна: — Да тьфу на тебя. Говорю видала, значит, видала. Этот вот, в стрингах, и второй тоже, а в квартире у них ещё пятеро. Одни мужики и голые все.       Анна Ивановна: — Батюшки мои. Это что же, прям все голые? Это как же называется?       Таисия Михайловна: — Непотребство.       Продвинутая Элеонора Витольдовна: — Групповуха.       Данчик, чуть не плача, тянул Антона домой, а тот аж заслушался. Потом опомнился, подошёл к бабулькам.       — Ну что, Таисия Михайловна, добились вы своего. Уезжаем мы.       Заплывшие жиром глазки старухи засверкали торжеством. Данчик удивлённо открыл рот.       — А кто же в квартире жить будет? — спросила вредная бабулька.       — А вон кто!       И Антон кивнул в сторону подъехавшего такси. Через мгновение из него вышли двое. Первым из машины вылез бородатый, затянутый в кожу детина. Того, кто за ним, рассмотреть не успели. Старушки разом охнули и закрестились. Данчик спрятался за спину Антона.       — Здор-р-р-рово, чувак! — заревел бородач голосом Джигурды, облапывая Антона, и подмигивая Данчику, который от страха готов был описаться.       Привалов рядом с этим чудо-юдом выглядел подростком. Он радостно засмеялся, обнимая громилу в ответ.       — Жорка, чёрт, как я рад тебя видеть! Что так долго?       — Да вот, Абика встречал.       Он отошёл в сторону, пропуская вперёд высокого негра, в чём-то нестерпимо красно-золотом, и увешенного бусами, как новогодняя ёлка. Антон расцеловался и с негром. Данчик был на грани обморока, но про него, похоже, все забыли. Зато не забыли про шокированных бабушек.       — Знакомьтесь, Таисия Михайловна, это новые жильцы. Это Жорик…       — Зовите меня, Кр-р-ровавый хер-р-р, девчонки! — заревел Жорик.       — А это Абимбола, его бойфренд.       — Кто? — холодея, спросила старуха. — Какой френд?       — Любовник, — объяснила всезнающая Элеонора Витольдовна, единственная, кто смотрел на эту сценку с интересом. Анна Ивановна тихо сползала с лавочки.       — Он из Зимбабве, — продолжал Антон.       — Нет, чувак, он из Замбии. Из Зимбабве был Бильбо. Он, зар-р-раза, мне зверей подарил!       — Каких ещё зверей?       — Мандавошек, мать их. Не пойму, то ли вывел, то ли нет. Чешется всё.       И засунув руку в штаны, бородатый монстр начал яростно там чесать.       Абимбола протянул руки к Таисии Михайловне и что-то гортанно заголосил.       — Что это он? — прошелестела последняя.       — Абимбола сказал, что вы похожи на его маму, — не переставая чесаться, сказал Жорик. — Свою настоящую мать он убил и съел, и теперь он будет любить вас.       Негр, не переставая петь на всю улицу, снял с себя нитку с белыми бусинками.       — Абимбола сказал, что это зубы его первой мамы. Он хочет, чтобы вы взяли их в подарок.       — Лучше возьмите, Таисия Михайловна, — наклонившись, тихо сказал Антон. — С ним лучше не связываться. Говорят, льва может разорвать голыми руками.       Таисия Михайловна словно под гипнозом протянула руку и взяла подарок. Абимбола упал на колени и, воздев руки к небу, заголосил ещё громче.       — Молится? — заинтересованно спросила Элеонора Витольдовна.       — Нет, он обещает духу своей съеденной мамы подарить новой маме крокодила. Вы любите крокодилов, Таисия Михайловна?       Таисия Михайловна, словно болванчик, закивала головой.       — Ну вот и славно. Жорик! А когда вы барабанную установку привезёте?       — Завтр-р-ра! — заорал Жорик. — Мы здесь такое устроим! Стены тр-р-реснут! Девчонкам вход бесплатный!       Антон подхватил парализованного от страха Данчика и вся компания направилась в подъезд.

***

      — Жорка, какой Бильбо? — засмеялся Антон. — Я же по слогам продиктовал: Бульбуляля.       — Иди ты лесом, Тоха, со своей лялей, — сказал Жорка абсолютно нормальным голосом. — Я одну Абимболу полвечера выговаривать учился. Можно подумать, бабки «Хоббита» смотрели. Ты лучше скажи, как в целом? Бабок проняло, и мало́й твой, по-моему, чуть не обделался.       — Дань, маленький, ну что ты, — засюсюкал Антон. — Всё, приходи в себя, шоу закончилось.       — Это ты его напугал, — на чистейшем русском сказал Абимбола. — У меня от твоего рёва чуть барабанные перепонки не лопнули.       — Я напугал? — вылупил глаза Жорка. — Вовка, да он от тебя ошалел, каннибал-переросток. Ты где столько бус спёр?       Абимбола, он же Вовка, обиделся:       — Почему спёр? В переходе купил, в магазине, где «всё по сто руб». На Новый год дочкам подарю, — добавил он любовно. — Вот счастья-то будет!       Чуть позже Данчик, оклемавшись, хлопотал, накрывая на стол.       — А где вы познакомились? — застенчиво спросил он.       — В первом классе, котёнок. А в третьем к нам вот эта Белоснежка пришла, — Антон кивнул на Вовку. — Он такой мелкий шкет был. А мы его защищали от всяких недоносков.

***

      На следующий день Таисия Михайловна подкараулила Антона в подъезде:       — Антош, погоди-ка. Я тут чего подумала…       С тех пор Антон с Данчиком живут припеваючи. А внука Таисии Михайловны через год всё-таки посадили.