Сахарная булочка

Пробить Чимина не составило труда, особенно когда есть связи и деньги. И буквально через два дня перед Чонгуком лежала небольшая папочка с досье. Альфа смотался с пар и засел в ближайшей кофейне, принимаясь изучать биографию Пака под горячий и ароматный кофе. Семьи у Чимина нет – парень живет один уже около десяти лет. Шестилетний мальчишка лишился своих родителей в какой-то давно забытой перебранке. После этого ребенка передали родственникам, но он постоянно сбегал. К десяти годам Чимина переправили в интернат, ибо он имел проблемы с поведением. Прожил там Пак около пяти лет, а с недавних пор считается без вести пропавшим. Чонгук с изумлением смотрит на фотографию маленького Чимина, не понимая, как ребенок все это пережил. Больше ничего интересующего Чонгука в досье не нашлось, лишь то, что Пак закончил танцевальный класс и собирался подавать документы на юридический факультет. Правда парень последний год не посещал школу, так что шансов стало в два раза меньше. Чон прекрасно понимает, что интернатскому мальчишке все равно не поступить в элитный университет, ведь государство проплачивать не будет, но все же почему-то злился на безрассудного Пака. Почему ему не жилось у дяди и зачем надо было сбегать? Чонгук в последний раз пробежался по титульному листу, отмечая, что день рождения у Чимина в октябре, и стукнет ему семнадцать. Кофе давно кончился, а настроение стало поганым. Чон всегда был чувствителен к чужим проблемам, хотя в его жизни таких доброты и понимания вообще не должно быть. Отец постоянно втирал это парню еще с детства, но врожденное не исправить. На улице уже стемнело, а до встречи с Чимином еще около часа, поэтому Чон решает немного прогуляться, проветрив голову. Отчего-то в груди зародилась какая-то жалость к пухлощекому парнишке, но Гук прекрасно понимает, что такие, как Чимин, не любят, когда их жалеют. Они хотят казаться сильнее, чем есть на самом деле. Но не все сохраняют свою человечность, меняясь под гнетом общества, и Чонгук очень надеется, что доброта Чимина не напускная, а искренняя. Чонгук верит в то, что Чимин просто скрывает свои настоящие эмоции и чувства. Скорее всего, в интернате жизнь не сладка. Конечно, не трудно найти себе друзей, особенно когда вокруг много детей с подобными жизненными ситуациями, но в любом коллективе есть те, кто считает себя лидером. Обычно такие «лидеры» используют метод запугивания и жестокости, чтобы поднять свой авторитет. Чон поджимает губы и надеется на то, что Чимин сбежал не из-за озлобленных детей. Знакомый смех отвлек альфу от гнетущих мыслей, и Чон посмотрел в сторону, замечая шапочку Чимина. Пак весело хохотал и уворачивался от снежков, которые запускал в него высокий худощавый парень. Этот парень ржал как лошадь и скакал ничуть не хуже, закидывая низкого брюнета снегом. Коню, как мысленно обозначил его Чонгук, было на вид лет девятнадцать, а его худощавость смотрелась очень болезненно. Когда парень завалил Чимина на землю и оседлал его бедра, залезая руками под чиминовскую куртку и принимаясь его щекотать, что-то в груди альфы больно кольнуло и Чон поморщился. Разворачиваясь на сто восемьдесят и покидая поле чужой войны, он старался не обращать внимание на веселые крики ребят за спиной. Непонятные чувства бушевали внутри и сбивали Чонгука с толку. Альфа совсем не мог понять, почему злость набирает обороты, а еще какое-то странное чувство собирается комком в горле. Пальцы сжимаются в кулаки, отчего Чон злобно пинает невиновный мусорный бак и прижимается лбом к стоящему рядом столбу. Если так и дальше продолжится, то вся жизнь Чонгука, которую он упорно создавал, разрушится, как карточный домик. Нельзя позволять себе привязываться к другим, это может быть опасно не только для себя, но и для Чимина. А ввязывать этого парня в семейные разборки Чон не горел желанием. Идти в пекарню резко расхотелось, чувство разочарования и досады накрыли с головой. Чонгук уселся на скамейку недалеко от булочной и заткнул уши наушниками, погружаясь в мир музыки. Чонгук не знает, сколько он так просидел, но ноги уже окоченели, а задница, кажется, примерзла к скамье. Музыка давно закончилась, но достать плеер и включить заново было слишком лениво. Хотелось сидеть так вечность, медленно покрываясь снегом и печалью. Мимо скитались люди, даже не обращая внимания на парня. Неожиданно перед взором Чонгука появились потрепанные промокшие кроссовки. Наушники были бестактно вырваны из ушей, из-за чего все же пришлось поднять глаза. – Я думал, мы в булочной договорились встретиться, – перед Чоном стоял Чимин собственной персоной и счастливо улыбался. Чонгук даже поймал себя на мысли, что искренняя и настоящая улыбка очень идет парнишке, особенно когда его глаза совсем как щелочки. – М, привет, – тихо отозвался Чон и только сейчас заметил, что жутко замерз. Чим неодобрительно глянул на съежившегося парня. –Я смотрю, кто-то задницу отморозил, – усмехнулся омега, складывая руки на груди. – Ну и, долго героя играть будешь? Вставай, пошли за булочками. – Еще хоть раз съязвишь – язык на жопе завяжу, – фыркнул Гук и поднялся с лавочки, хватая Чимина за руку. – Сегодня без булочек обойдешься, и так щеки отъел вон какие. Ты хоть дорогу из-за них видишь? – Хэй! Куда ты меня тащишь? – возмутился Пак, следуя за взбешенным Чонгуком. Тот упрямо топал вперед, не замечая возгласы сзади. – Отпусти меня, самоуверенный засранец! – Че ты сказал? – прорычал Чон, больнее сжимая ладошку Чимина. Тот пискнул и притих на несколько минут. – Куда мы идем? – тихо спросил Чимин, смотря на замерзшие пальцы альфы. Пак незаметно (ну, он так думал) взял пальчики Чонгука в ладошку, грея их. Чон усмехнулся, чувствуя, какие теплые руки у омеги. – Скоро увидишь, – шатен повернул голову и подмигнул смущенному Чимину, после чего они молча продолжили путь. Когда парни подошли к большому магазину, на котором светилась золотистая вывеска с иностранными надписями, Чон затолкнул упирающегося Пака внутрь, не давая ему сбежать. – Здравствуйте, – приветливо улыбнулся Чон, разворачивая Чимина лицом к подошедшему мужчине в костюме. – Пожалуйста, подберите что-нибудь для этого молодого человека на повседневку. – Хорошо, – мужчина пригласил Чимина в гардероб, но тот испуганно вцепился в руку Чонгука. – Йа! Я не пойду с этим дядечкой! – возмущенно воскликнул Чим, спрятавшись за альфу. – Чимина кусок, быстро пошел переодеваться, – рыкнул Чон и подтолкнул напряженного брюнета. Тот продолжал озираться по сторонам, удивляясь красоте и роскоши. Через несколько минут Пак вышел в темных обтягивающих джинсах и светлом свитере, красиво подчеркивающих тело молодого парня. Чим смущенно смотрел на довольного Чонгука и кусал губу. Альфа одобрил этот выбор и попросил подобрать для омеги еще пару рубашек. Пак совсем забыл о цене вещей, поэтому счастливо мерил все, что ему предлагают, изредка кидая колкие словечки в сторону Чонгука. Вскоре, они выбрали клетчатую темно-зеленую рубашку и водолазку горчичного цвета. К этому всему Чонгук добавил вязаную теплую кофту, отправляя все на кассу. Омега стоял рядом и неловко мялся. – Ты что-то еще хотел? – глянул на него Гук, когда брюнет ухватился за его рукав. Чимин неуверенно и смущенно кивнул, потупив взгляд в пол. – А можно… Я возьму что-нибудь для друга? – Чонгук на это лишь усмехнулся и кивнул. – Как быстро твое настроение от «колючая жопа» до «милый зайчик» меняется, – Чон подавил смешок и отправил Пака за вещами, которые тот уже присмотрел. Чим вернулся буквально через минуту с теплыми джинсами и свитером в руках. Чонгук оплатил покупки и взял пакеты, поблагодарив персонал за помощь. Чимин семенил следом, невольно улыбаясь и покусывая губу в предвкушении. На улице было свежо и тепло, правда снег, наконец, прекратил валить. Чонгук медленно брел по улице, изредка посматривая на шагающего рядом Чимина. Тот как-то тяжело вздыхал и смотрел под ноги. – Что-то не так? – прервал тишину Гук, невольно заставляя Чимина вздрогнуть. – Просто… Ты уже который день оплачиваешь за меня… Чувствую себя… Неловко. – Тц, Чимин, ты заебал уже, – раздраженно хмыкнул Чон, резко останавливаясь. – Тебе не понравились вещи? Или тебе не понравилось то, что их купил я? Что опять произошло? – Нет-нет, мне все безумно понравилось, да я такого даже не носил никогда! – Чимин поспешил успокоить разозлившегося альфу. – Но просто… Ты еще не зарабатываешь сам и тратишь деньги родителей на меня… – Вообще-то, это мои личные деньги. И тебя не должно касаться, где я их взял и зачем потратил. Лучше бери, пока дают, и не говори тупых вещей. – Но… – Ну, если ты так хочешь, то я могу все вернуть, – фыркнул Гук и развернулся на пятках, собираясь пойти обратно. Чимин испуганно схватил шатена за руку и не дал ему уйти. – Подожди… Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто я не люблю оставаться в долгу… – Ты хочешь отплатить? – задумался Чон, заглядывая в глаза омеги. Тот неуверенно кивнул. – Хм, пожалуй, ты сможешь это сделать. – Как? – растерялся Пак. – Просто расскажи мне, почему ты сегодня такой милый, хотя обычно из тебя колючки так и лезут. И… Что это за друг, которому ты купил эти вещи? – Чонгук кивает на пакет в руках и после вновь смотрит в глаза парня. Пак тяжело вздыхает и отводит взгляд. – Просто настроение хорошее, – бурчит брюнет, надувая губы. – А про друга тебе знать не обязательно. Я же не спрашиваю тебя о таких вещах. – Да ты меня вообще ни о чем не спрашиваешь, – хмыкнул альфа и вновь зашагал вперед, потупив взгляд в промерзший асфальт. Чимин действительно не интересовался жизнью Чонгука, словно Чон сам прилип как банный лист и никак не хотел отлипать. Наверное, так оно и было… – Зачем мне спрашивать, когда о тебе все местные газеты пишут? – усмехается Чимин и подстраивается под шаг альфы. – А друг… Ну… Он, в общем… – Да ладно, не говори мне, – вздыхает Чон и улыбается. – Зайдем за булочками? – А, эм… Давай, – Чимин теряется от резкой смены темы и обиженно поджимает губы. Он только хотел открыться Чонгуку, а тот просто перебил. Несколько минут парни шли молча, думая о своем. Чонгук корил себя за такую назойливость и пообещал себе, что сегодня их последняя встреча, а Пак мысленно лупил себя ремнем за длинный язык и за недоверие к людям, которые идут ему на помощь. Взгляд Чимина случайно падает на пальцы Чонгука, которыми тот сжимает ручки пакета, и брюнет вновь поджимает губы. На улице было тепло, но нежная кожа альфы не привыкла к колючему ветру, отчего в некоторых местах она уже обветрилась и покрылась красными пятнами. Омега горько вздохнул, но взять Чонгука за руку не осмелился. – Расскажи о себе, – тихо попросил Чимин, когда они уже вышли из пекарни с покупками. Омега потянул Чонгука на скамейку и сел рядом. – Что именно? – уточнил Чон, ставя пакеты на другой конец лавки и открывая булочку. – Ну… Каково это – быть богатым и… – Тупой вопрос, – хмыкнул Чонгук, не смотря в сторону омеги. Пак прикусил губу, мысленно давая себе подзатыльник. Да он вообще любил мысленно бить себя, мазохист недоделанный. Чон молчал несколько минут, дожевывая булку, пока Чимин ковырялся в своей, откусывая понемногу. Аппетит бесследно пропал и настроение тоже. – Я бы с радостью поменял свою жизнь, если бы мне предоставили такую возможность, – вдруг начал Гук, отчего Пак аж вздрогнул. – Я не помню своего родного папу, отец бросил его, когда я был еще совсем крохой. А новый жених годится мне в братья, поэтому я не люблю семейные посиделки, которых почти и нет. За всю свою жизнь я ни разу не получил искренней родительской заботы и любви, все детство рос сам по себе и завел только одного друга, с которым общаюсь до сих пор. Мне абсолютно плевать на бизнес отца, я никогда не был в нем заинтересован. Хоть он постоянно говорит, что это ради меня и моего будущего, но это не так. Все, что он делает – это ради него самого. Он любит только себя и деньги. Я бы все отдал, чтобы не становиться наследником и не вступать в права. Чонгук горько вздыхает и прикусывает губу, поднимая взгляд в небо. – Я еще никогда не встречал искреннего отношения к себе. Все, кто хотел со мной познакомиться, делали это ради денег или связей. Так называемые друзья просто пользовались мной, а потом исчезали. Поэтому я не доверяю никому. Ну, кроме Тэхена, он, пожалуй, единственный, кому я могу довериться. – Знаешь, очень странно слышать такие слова из уст того, у кого хотя бы есть семья… Я не осуждаю, нет, просто правда странно. Лично я даже не помню, как выглядят мои родители, – Чимин нервно перебирает пальцами и смотрит в сторону. – Родственники, к которым я попал после смерти родителей, издевались надо мной и избивали, когда я шел против их слова. Я не мог это терпеть и сбежал… Речь Чимина была перебита рукой Чона, который запустил пальцы в волосы Пака, сбивая его шапку. Пак вздрогнул и непонимающе посмотрел на Гука, а тот лишь как-то виновато улыбнулся, отводя взгляд. – Прости, Чим, я все знаю… Я не хочу, чтобы ты вспоминал все то, что было в твоей гребаной жизни, – альфа вздыхает и притягивает омегу к себе, крепко обнимая. – Просто скажи мне, что тебе не делали больно… – Ах, ты! – Чимин только хотел возмутиться, но Чон обнял так крепко, что все слова просто испарились. Чимин уткнулся в чужое плечо, осознавая, что ему еще ни с кем не было так спокойно. – Если ты о моральной боли, то мне больно до сих пор… А если о физической… В интернате я познакомился с одним хеном, который оберегал меня ото всех. Когда Хосоку исполнилось девятнадцать, он должен был покинуть интернат и встать в очередь на квартиру. Хен ушел, а через пару дней вернулся за мной, и я бежал вместе с ним. Так мы и живем, скрываясь от полиции и попечительства… – Где вы живете? – выдохнул Чонгук, чувствуя мелкую дрожь в теле омеги. Тот тихо всхлипнул, боясь показывать свои чувства, но все же не сдержался, захлебываясь слезами. Альфа молча поглаживал Пака по спине, дожидаясь, когда тот успокоится. – Я не скажу, – Чимин хлюпнул носом. – Ты можешь рассказать кому-нибудь и нас найдут… А Хосок получит квартиру совсем скоро, ему обещали. – Значит, ты не доверяешь мне? – вздыхает Чон, продолжая обнимать Чимина. Шатен уткнулся в брюнетистые волосы и вдохнул их запах. – Прости, но… – Что ты будешь делать, если вас поймают? Твоего друга могут посадить. – Я знаю… Я ему говорил, – Чимин тяжело вздыхает и утирает слезы об чужую куртку. – Он упрямый придурок, который совсем никого не слушает… Да и я не могу уйти, он же останется совсем один. – Чим, а ты ведь омега? – тихо спросил Чон и дождался молчаливого кивка со стороны Чимина. – А Хосок? Ну… – А почему тебя это интересует? – ухмыльнулся Чимин, не поднимая головы. – Ну, допустим, он альфа и… – Как же ты тогда… Во время течек…? – Он мне помогает, – отвечает Пак и жмется к чужой груди сильнее, боясь приступа ярости. На удивление, Чон не злится, но руки от Чимина убирает. – Так ты меченый? Почему я не чувствую запаха? – безэмоционально спрашивает Чонгук, смотря куда-то в сторону. – Потому что я заглушаю таблетками, дурень, – хихикает Чим и поднимает зареванные глаза. – И Хосок – омега. Я с друзьями не сплю, придурок. – Пф, да кто тебя знает, – Чон переводит недовольный взгляд на Пака, собираясь съязвить, но тут же давится смехом, замечая покрасневшее лицо омеги. Брюнет недоуменно смотрит на ржущего альфу и хлюпает забитым носом, натягивая шапку на место. – Бооже, ахах, ты видел себя вообще? Ахахах…. – Да что такое? – возмущается Пак, нахмурившись. Чонгук почти икает от смеха, но, заметив обиженный взгляд омеги, все же кое-как успокаивается, утирая выступившие слезы. – Прости, просто ты слишком милый, – Чон тискает омегу за щечку и утирает своим рукавом его сопли, а после проводит большими пальцами по пухлым щечкам, стирая дорожки от слез. – Тц, вот зачем плакать на морозе. У тебя раздражение на коже началось… – Что? – верещит Пак и вскакивает с места, ощупывая свое лицо. – Айщ, это все из-за тебя! Ты заставил меня плакать! – Я? – удивляется Чон, медленно поднимаясь со скамьи. – А ну иди сюда, я тебе сейчас покажу настоящие слезы. Альфа бросается вслед за убегающим омегой и делает рывок, роняя Пака на землю. Тот заливисто хохочет и извивается под Чонгуком, пытаясь избежать его рук. Чон щекочет омегу, забираясь замерзшими руками под его одежду. Пак пищит и дергается, чувствуя мурашки по всему телу от контраста. Чон резко замирает, заглядывая в светящиеся счастьем глаза Чимина и тонет в них. Пак тихо хихикает, пока не видит перед собой потерянного альфу. Холодные пальцы не кажутся такими уж и ледяными, а альфа сверху не кажется таким уже противным. Чимин сглатывает, смущаясь зрительного контакта и отводит взгляд, упираясь ладошками в грудь Чонгука. – П-прости, мне пора уже, – смущенно бормочет он, приводя Чона в чувства. Тот мотает головой и поднимается, помогая встать Чимину. – Провожать не надо, мне тут недалеко… – Уверен? – уточняет Чон и возвращается к лавочке за пакетами, подавая их Чимину. Пак кивает и прячет улыбку. – Тогда прощай. Чон улыбается в ответ, а Чимин смотрит как-то расстроенно. Пак поджимает губы и фыркает. – Я тебе еще не отплатил за вещи, – Чимин показывает кивком на пакеты. – Так что жду тебя через три дня на этом же месте. Чонгук непонимающе смотрит, изгибая бровь. – Но зачем? – Я хочу показать тебе кое-что, – Чимин подмигивает и машет рукой, направляясь вдоль улицы. – Так что до встречи, Чон Чонгук. Жду тебя здесь вечером. Чон ошарашенно провожает Пака взглядом и самодовольно хмыкает, натягивая капюшон и направляясь домой. Все же этот омега очень странный и притягивающий. От этого его хочется узнать получше, хочется заглянуть в самую душу. Это, конечно, будет сложно, но Чон постарается.