***
- Гесс, ты видишь, он не похож на нас! Эти волосы… глаза… - раздался довольно резкий голос за дверью в кабинет. От этого голоса маленький Тевтонский орден даже вздрогнул. Не то что бы он подслушивал, он просто мимо проходил, когда услышал довольно рассерженный голос старшего брата – Саксонии. - У него богатые земли, он станет сильным государством! Как ты не понимаешь! Он ведь убьет тебя, как только ощутит власть в своих руках. Фрид…- раздался вновь голос Саксонии, с появлением на свет Гилберта он стал частым гостем в доме своего старшего брата – близнеца ландграфства Гессен. И каждый раз, как только Михаэль появлялся на пороге дома Фридриха, тот сразу отправлял Гилберта играть на улицу. А сам вместе с Саксонией запирался в кабинете. До этого самого момента Гилберт никогда не слышал, о чем они говорили. Но сейчас услышав эти слова, он просто замер не в силах сдвинуться с места. Он, правда, знал, что его недолюбливают остальные его многочисленные братья и сестры. Ведь он был не такой как все остальные в германской семье. Гил был слишком активным, слишком светлым, а белые волосы и необычного цвета глаза вызывали у остальных немцев своего рода призрение. И только Гесс принял малыша Гилберта и дал ему человеческое имя. Он единственный, кто его принял. - Михаэль, что бы ты не говорил… Гилберт мой брат и я никогда не дам его в обиду. Я не хочу с тобой конфликтовать, так что будет лучше, если ты покинешь мой дом – раздался второй более спокойный голос, он был как обычно холодным. Но когда Фрид упомянул имя младшего брата, в этом голосе промелькнула какая – то толика нежности. Он действительно любил Гилберта, чем любой другой из Германской семьи. Гилберт так бы и стоял, если за дверью не раздались шаги. Мальчишка быстренько встрепенулся и юркнул за угол. Как раз вовремя, ведь как только он засел в своем укрытии, дверь кабинета резко раскрылась, и из него вышел довольно высокий молодой парень лет 20 в железных латах. Его довольно длинные пшеничные волосы спадали до самых плеч, а глубокие синие глаза были слегка прищурены, а светлые брови сведены к переносице. Всем своим видом Саксония показывал все свое недовольство. За ним же вышел еще один молодой парень, он мало был похож на Саксонию. У Гессена тоже были светлые волосы, но они были более насыщенного цвета, а вот глаза наоборот были более бледного голубого цвета. Волосы были собраны в небольшой пучок на затылке, а справой стороны лицо обрамляла довольно широкая прядь, которая спадала до самого подбородка. Одет он был на много проще чем Михаэль, белая свободная рубаха, коричневые брюки, заправленные в высокие сапоги, которые доходили до самых колен. Пускай Саксония и Гессен, и были братьями, внешне они были не особо похожи. Но характерные для всех в Германской семье черты и что – то неуловимое не оставляло у других стран сомнении что они братья. Саксония резко остановился и развернулся к брату лицом. - Зря ты так, Гесс! Вот предаст тебя этот, молокосос! Припомнишь мой слова и не говори потом, что я тебя не предупреждал… - тыкая пальцем брату в грудь, проговорил Михаэль. Но тут терпение старшего Байльшмидта лопнуло и он со звонким шлепком отписал наглому братцу пощечину. - Убирайся! – неожиданно резко и непривычно громко отозвался, Фрид. Под удивленный взгляд Михаэля, ведь самый старший из всех немцев никогда не был так резок. И даже проживший с ним бок о бок Саксония никогда не видел брата настолько рассерженным. Он стоял не в силах вымолвить и слова, но уже через пару минут тишины, громко фыркнул и направился прочь. Фридрих же тихо выдохнул, каждый приход Саксонии оставлял его без сил. А последнее время он и вовсе зачастил. Прикрыв глаза рукой, он тихо выдохнул. - Брат… Что тут делал Саксония? – изобразив невинное выражение лица, спросил Гилберт. Делая вид, что совершенно без понятия, что происходит. От этого неожиданного появления младшего брата. Убрав руку от лица, он мягко улыбнулся и потрепал мальчика по макушке. - Да ничего путного, опять болтал о какой – то чепухе. Пошли спать уже поздно, я тебе еще историю расскажу про героев, малыш Тевтон… - усмехнувшись, он взял его за руку и повел его в спальню.***
Гил резко раскрыл глаза от того, что его разбудила стюардесса. Это был всего лишь сон, но это были воспоминания. О тех временах, когда Пруссия даже не думал, что однажды поднимет оружие на Фридриха. На человека единственного, кто его ценил и любил. Но это ведь были темные времена. Времена, когда либо ты, либо тебя. Войны в германской семье в те времена были обычным делом, так погибло множество братьев и сестер. И что скрывать Гил тоже убивал. Пускай уже повзрослев и опьяненный силой и властью. И вот однажды настал день, когда Гилберт столкнулся с братом на поле боя. И что удивительно рука его не дрогнула, прям, как и говорил Саксония тогда. Он наградил его вертикальным шрамом, который пересекает правый глаз Фридриха от брови и пересекает щеку до самой верхней челюсти. Но ведь Гил преследовал благие намерения, он хотел объединить Германскую семью. Это самое желание и породило появление Германии. Брата, который был таким же, как и остальные Байльшмидты блондин с небесно – голубыми глазами. Мальчик, которому было суждено объединить остатки Германской семьи. Все без остатка поняли это и даже враждебно настроенный Саксония принял маленького Людвига. Но был человек… Человек, который воспитал большинство отпрысков Древней Германии. Но не смог толком оправиться после предательства самого близкого и родного брата. Он был холоден к Людвигу, а вскоре после войны с Наполеоном и вовсе пожелал лишний раз с родственниками не видеться. Потом Гил не раз приходил к нему за помощью, Фрид никогда не отказывал ему. Пускай даже и знал, что очередная затея альбиноса обречена на провал. Он всегда соглашался. Хотя и не редко говорил, что у него нет выбора. Ведь он часть страны. Но как только все проходила, он вновь прятался в небольшом домике в лесах своей территории. А на общих собраниях он всегда был скуп на слова. И даже болтливый Михаэль не мог развеселить его. И он больше не улыбался. Гилберт ехал по улице Берлина, везде горели огоньки ёлок и гирлянд. Вокруг так и витало ощущение праздника. Но червячок сомнения в душе, который поселил невзначай брошенный вопрос Ивана, так и грыз прусса изнутри. За всю долгую жизнь, Гилберт наверное лишь сейчас осознал, что единственное о чем он жалеет. Это то, что он так и не попросил у Фридриха прощения и не поблагодарил его. Недолго думая Гил набрал номер Людвига и прижал мобильник к уху. - Алло? Гил, ты где? - раздался голос Байльшмидта – младшего, на заднем фоне где – то раздавался веселый смех Саксонии и Баварии. Видимо уже начавшие открывать бочонки пива. - Он не приехал? – по привычке выдал Гилберт, прекрасно понимая, что Людвиг его поймет. Ведь этот вопрос возникал у альбиноса каждый Новый год последнюю сотню лет. И ответ он в принципе знал, ведь он был одинаковым каждый год. Но Гил все надеялся, что услышит что – то иное. Но в трубке раздался привычный немного грустный вздох. - Нет… Он не приехал. Я отправлял приглашение, звонил, но он лишь выслушал и не ответив ничего повесил трубку… - отозвался блондин и даже смех за его спиной затих. Их осталось всего пятеро. Гессен, Саксония, Бавария, Пруссия и Германия, от чего даже Гил с Михаэлем сдружились. И вроде как на смену вечным ссорам и войнам наступило мирное время. Но Гесс отдалился еще дальше, и это всегда беспокоило всех братьев и затрагивало их до глубины души. Но ни один не мог повлиять на ситуацию. Но сегодня Гилберта вдруг осенило. - Не ждите меня… - неожиданно выдал прусс, попутно приказывая таксисту разворачиваться и озвучивая новый адрес. - Что? – раздался удивленный голос Людвига, он честно не ожидал такого поворота. И конечно это шло в разрез его планами. - Я еду к нему! – так же резко выдал прусс и не дав брату ответить отключил телефон. Он не хотел передумать, ведь ему слишком много времени пришлось трусить. Он же Великий! Он не должен отступать! Но как только он оказался у дверей небольшого двухэтажного домика, окруженного густым лесом и не большим садиком. Вся смелость куда – то резко пропала, но такси уже уехало. Гил немного неуверенно остановился в метре от входной двери. В окнах горел свет, а значит Фрид не спал. Но собрав остатки смелости, прусс все - таки постучался в дверь. Потом еще раз и еще раз. Пока не услышал шаги за дверью. Дверь открылась, и перед ним предстал все тот же Фрид, разве что уже на вид около 30 все с тем же пучком на затылке, бледно – голубыми глазами и все той же длиной прядью волос, которое обрамляло лицо и даже шрам, не портил миловидного лица. Фридрих был удивлен и молча смотрел на неожиданного гостя. - Гил? – изогнув бровь, проговорил немец. А потом, выглянув за порог еще больше удивился. Прусс то без машины, ночью в глуши. Он всегда знал, что Гилберт не всегда хорошо думает головой, но чтоб на столько. - Радуйся же! Великий я приехал, Новый год с тобой отметить! – как обычно пытаясь спрятать смятение, довольно громко проговорил он. А потом резко замолк, осознав, на сколько по детский себя ведет. Ведь он не только из – за этого приехал сюда. - Ладно, заходи. – вздохнув проговорил Гессен, разворачиваясь к гостью спиной с намерением вернуться на кухню. Он конечно и жил жизнью отшельника, но уж родного брата он не мог оставить на улице ночью да еще в такой глуши. Но видимо Гил даже не думал заходить, поэтому Фрид вновь обратился к нему, взглянув на него через плечо. - Чего встал, Гил? – привычным спокойным тоном, проговорил Фридрих, совершенно не понимая, что же с пруссаком не так. Но тот стоял молча и не реагировал. Но потом резко поднял взгляд на Фридриха, что тот даже немного вздрогнул. Такой решимости он давно не видел в этих глазах. - Я виноват! Брат, прости меня! Прости за все страдания, что я принес тебя! Прости, что не оправдал твоих надежд! – на одном дыхание проговорил Гилберт, уж слишком много сил и храбрости он пожертвовал, что бы сказать подобное. Он вновь опустил взгляд, не смея поднимать глаза на шокированного брата. - Без нас решил все разрулить? - вдруг раздался голос Саксонии, позади Гилберта, и на его плечи легли руки Людвига и Михаэля. И теперь пришло время удивляться Гилберту, ведь он никак не думал, что остальные кинуться за ним. - Какой же ты все - таки эгоист, Гилберт Байльшмид! Ведь мы тоже виноваты не ты один – где за спиной раздался голос Баварии. А Пруссия не мог найти слов что бы, хоть что – то сказать. - Прости нас, Фридрих! – хором отозвались братья немцы. Терпеливо ожидая своей участи, но ответ не заставил себя долго ждать. Через мгновение Гилберт оказался в объятьях Бальшмидта – старшего. - Идиоты… Я никогда на вас не злился! – проговорил Гесс еще через минуту, отстраняясь и добродушно улыбаясь. Улыбаясь улыбкой, той самой, которая давала сил бороться. Которая, помогало братьям немцам в самые тяжкие минуты. - Простудитесь, я вас лечить не буду! Так что бегом в дом, идиоты! – командным тоном выдал Гессен, который будучи в тонкой рубашке и брюках уже начал замерзать. Загнав всех в дом он все же вернулся на кухню где он накрыл на стол и даже порадовался, что сегодня решил приготовить побольше еды. Этот Новый год в Германской семье оказался, наверное, самым счастливым в жизни каждого из братьев. И Гилберт все - таки сумел почувствовать то спокойствие и тепло настоящей семьи. В этот прекрасный и по – настоящему волшебный вечер, все почувствовали облегчение. И даже Иван в ту ночь подумал, что Гил действительно прав и он снова загоняться по пустякам. А какого же было его удивление с утра увидеть смс от Великого: «Спасибо за глупые вопросы».