Богатство, воспетое поэтами

Ах, как прекрасен лес золотой осенью! Деревья тонут в огненной листве, яркой, как только что нанесенные на холст краски. А какое удовольствие ступать по пестрому ковру опавших листьев, вдыхать прохладный воздух и глядеть в бездонное синее небо, кажущееся невыносимо далеким и таким желаемым. Осенью весь мир переносится в сказку. Везде золото, бронза, алый бархат, словно в королевском дворце, открытом для всех желающих. И имя этому дворцу - природа. В суете люди не замечают её красот. Они готовы жаловаться на непогоду, ворчать на холода, изредка вдыхать о загрязнении окружающей среды, но не восхищаться. Даже поэты, особы столь романтичные и тонкие, способные оценить её совершенство и многообразие, глазами полными восторга молча взирают на это земное чудо и переносят своё восхищение на тонкие листы бумаги, надеясь, что те никогда не предадутся тлению. Но даже те же поэты врядли найдут что-нибудь прекрасное в золотом лесу ночью, когда синее бархатное небо накрывет всё, и листья покрываются тонкой серой шалью, скрывающей их праздную яркость. Ночью в лесу тихо, как в церкви, в которой уже отслужили службу, но ещё витает ощущение благодати и запах ладана. И кажется, что нарушить такую тишину страшный неискупимый грех. Никто из сидящих возле костра людей не осмеливается сделать этого. Брайан - потому что всецело поглощен созерцанием пламени, а Сергей просто из нелюбви к беседам. Они сидят совсем рядом. Драгунов, не принимающий никакой близость с кем бы то не было, мысленно списывает это на прохладную ночь и не именее при себе хоть какого-нибудь покрывала. Пробираясь через гиблое болото, ему пришлось выкинуть свой рюкзак, когда он, случайно отступившись, начал проваливаться в трясину. К счастью, спички, фляга с водой и несколько банок тушенки осталось в походной сумке Брайана. Драгунов не особо беспокоился из-за потери. В конце концов они почти добрались до лагеря, днем уже буду там, а переждать одну ночь холода не составит труда. Размышляя над отчетом, который надо будет написать по прибытию в лагерь, Сергей, постепенно впадая в дрему, чуть пошатнулся и прилег на своего спутника. Но тут же, смутившись, отшатнулся от него, проклиная минутную слабость. И вдруг киборг положил руку ему на плечо и несильно прижал озябшего военного к себе. Тот хотел было возмутиться, мол, с ним всё в порядке и не хочется ему спать, но Брайан, словно прочитав его мысли, едва слышно прошептал: - Хватит уже сову изображать. Спи давай. А я за костром послежу. Возможно, Драгунов и был сильным человеком, стальным командиром и одним из сильнейших бойцов, однако он был не железным. День в окружении врагов и последующее отступление, а так же долгая прогулка по лесу дали о себе знать. Кляня себя за слабость, он положил голову на плечо Фьюри и закрыл глаза. Рядом с проклятым киборгом ему было отчего-то тепло и уютно, что-то родное было в нём самом. Сергей уже в который раз замечал за собой необъяснимое влечение к этому странному недо-человеку. Ему было стыдно осозновать это. Хотелось задушить себя, вырвать из груди сердце и растоптать его, смешать с грязью, но только не признавать очевидного. Осторожно, боясь прервать сон Сергея, Брайан коснулся губами лба спящего. Драгунов притворился, что ничего не почувствовал, а внутри стало теплее от этого прикосновения и как-то спокойнее в душе. Впервые за несколько месяцев Сергей уснул абсолютно безмятежным сном. Подбросив в костер ещё несколько дров, Брайан поднял голову вверх. Язычки пламени касались синего полотна, растянувшегося над лесом, и освещали листву ближайших деревьев. Осенний лес мирно спал. И Брайану, не знавшего мира без войн и разрушений, на секунду показалось, что здесь, в полной тишине и умиротворенности, он стал един с природой, что должна была отвергнуть его, полу-машину, полу-человека, но вместо этого снова приняла его под свой кров. И Брайан Фьюри отчего-то улыбнулся...