Падение

Любовь. Страсть. Грех. Спасение? Никто не смог бы подобрать правильного слова, чтобы объяснить это. Их влекло друг к другу, словно магнитом. Всегда. С самого детства они были неразрывно связаны друг с другом, будто изначально должны были быть единым целым — одним механизмом, одной душой… Но они не понимали. Вернее, не понимал только один из них… И это был Чезаре. Он всегда чувствовал связь между ними намного глубже и сильнее. Он был старше и во многом опытнее её и всегда знал, что именно так и будет. Он просто не мог сомневаться в том, что станет очередным мужчиной, упавшим к её ногам. Борджиа сломала Борджиа. Она забрала его сердце и перевернула душу, — посадила в клетку, из которой выхода нет. И теперь он уже не уйдёт… Он стал навеки принадлежать ей.

***

Она улыбается. Улыбается так светло и чисто, словно ангел. Улыбается, но не ему. На него она даже не смотрит. В душе Чезаре — дикий огонь, что выжигает душу молодого Борджиа. Это пламя нельзя погасить — это его страсть, его любовь к ней. Неужели она не видит? Она снова не с ним. Его милая Лукреция сидит рядом со своим будущим мужем — Альфонсо. Как Чезаре ненавидит его имя! Этот мальчишка забирает у него ангела, забирает у него всё… Чезаре убил бы его не задумываясь, если бы не Лукреция. Причинить ей такую боль он не сможет — лучше умереть. Альфонсо уехал. Ненадолго. Но пока хватит и этого… Она рядом — это главное.

***

Лукреция совсем близко. Стоит напротив него и что-то говорит. Но Чезаре не слушает — он смотрит, как двигаются её прекрасные алые губы, как светятся радостью её бездонные глаза… Он болен ею. Она — целый мир, поглотивший его навсегда. Его ангел и его проклятье. Лукреция… Возлюбленная сестра.

***

Она его. Теперь полностью его. Её первая брачная ночь с Альфонсо — их ночь. Она пришла, пришла к нему, к Чезаре. Она его любит — он видит и чувствует это. Их тела — одно целое. Их души едины. Наконец-то идеальная гармония. Борджиа для Борджиа. Лукреция для Чезаре, Чезаре для Лукреции. Теперь и до самой смерти. И пусть их грехов хватит на то, чтобы утопить в них весь Рим, а страсти на то, чтобы полыхала вся Италия — это не важно. Пока Борджиа любит Борджиа весь мир не имеет значения.