It's all about His Heart.

Продираться сквозь темную, почти черную пелену невообразимо сложно: в ней вязнут руки, она полностью затуманивает зрение, и на секунду Венди кажется, что она просто ослепла. Девочка старается нащупать ладонями опору, но после секундного замешательства понимает, что даже не сможет сказать сейчас, где низ, а где верх. Более того, она не ощущает вокруг совершенно ничего, и в этот момент страх овладевает ею, заставляя мелко дрожать, как от холода, и тянуться во всех направлениях вокруг себя. Иногда Венди кажется, что на самом краю ее зрения проблескивает какой-то свет, золотистый и переливчатый, но, как только она пытается повернуться туда, перед ее глазами снова оказывается только полная тьма. Венди страшно и кажется, словно горло сдавливает от этого кошмара. Она не понимает, где находится, и что сделал с ней Питер. Когда девочка вспоминает о последних секундах перед обмороком, ужас в ее сердце становится все сильнее и сильнее. Сжимаясь, она старается уложить свои мысли по порядку, но терпит поражение еще в самом начале. Она никак не может принять и поверить в то, что тот страшный мальчишка, которого она видела, — это ее Питер Пэн. У него были жестокие темные глаза, в которых читалось презрение к Венди, а вовсе не интерес, как в первый визит девочки в Неверленд. И, хотя он улыбался, линия его губ скорее выстраивалась в грязную усмешку, даря лицу выражение крайнего пренебрежения и злого веселья. Тяжело дыша, но при этом совсем не слыша собственного дыхания, Венди снова пытается осмотреться. Вместо этого, ей на секунду кажется, что она слышит тихую музыку, прерывистую и перемежающуюся с детским тонким плачем. Она не может сказать, откуда идут эти звуки, и даже не уверена, что это не просто игра ее воображения. Девочке начинает казаться, что музыка становится четче, но затем яркая пламенная вспышка разрывает все на части. Венди просыпается. Голова гудит, и из-за этого девочка некоторое время не может понять, находится ли она все еще во власти ужасного сна, или тот уже отпустил ее, и просто реальность в общем-то ничуть не лучше кошмаров. Венди старается сохранять надежду на то, что это все было глупой шуткой, но она все еще чувствует легкое негодование от произошедшего. Ведь тот мальчик был застрелен на глазах у всех Потерянных пареньком младше самой Венди. Это было ужасно. Открыв глаза, Венди обнаружила, что кто-то заботливо уложил ее в постель с белоснежным бельем, под ее головой мягкая пышная подушка, а вокруг небольшое помещение с деревянными стенами и потолком. Кровать отделялась от остальной комнатой высокой узорчатой ширмой, с другой стороны которой находились небольшой столик и пара стульев, украшенные простой грубоватой резьбой. Там же стояла бело-голубая ваза с цветами, несколько тарелок и аккуратных маленьких чашечек, словно бы сюда притащили какой-нибудь изысканный сервиз из Лондона. У стены располагался почти полностью пустой книжный шкаф, а ближе к постели — несколько более широких полок, явно предназначенных для хранения вещей и одежды. На полу возле книжного шкафа лежали несколько цветастых ковров, перекрывая друг друга, а в углу стояла высокая тонкая кованная подставка под свечи, и более маленькие ее копии стояли на прикроватной тумбочке и около входной дверцы. В ней в свою очередь было маленькое окошко с резной решеткой, которое сейчас было приоткрыто, что позволяло Венди слышать тихий разговор снаружи дома. — Она спит очень беспокойным сном, Пэн. Заставить ее будет трудно. Это был голос Феликса, и, после всего случившегося, мисс Дарлинг была уверена, что узнает этот шепот из тысячи других. То шипение на нее возле трупа, тихое приглашение на «праздник» перед этим, - о, уж эти интонации и тембр она не забудет никогда! Юноша вселял в нее холодный и жесткий страх. — Никто не собирается никого заставлять. Она желанная гостья здесь. Голос Питера заставляет девочку ежиться. Больше всего она желает, чтобы он зашел в маленький домик, улыбнулся ей и сказал, что это все был просто дурной сон. Она поверит ему, даже если это не будет правдой. Дверь тихо скрипит, открываясь, и Венди подтягивает колени к груди, забиваясь в дальний угол постели, собирая все одеяло вокруг себя. Это было абсолютно бессмысленно, но так девочка могла чувствовать себя хотя бы немного комфортнее. Через резную ширму мисс Дарлинг видит, что в домик зашел сам Питер, а в дверном проеме лишь на секунду мелькает светлая голова Феликса. — Венди? — Пэн говорит тихо, почти нежно, проходя в комнату и оставляя на столе рядом с вазой небольшую корзинку с красными яблоками. Девочка не отзывается, с подозрением вслушиваясь в интонации голоса юноши. Она разглядывает его и старается понять ту игру, что он затеял. Но тот, не нуждаясь в словах Венди, проходит за ширму и присаживается на край кровати, улыбаясь настолько светло, что ей хочется обнять его и забыть обо всех своих недавних мыслях. Вместо этого на ее лице проступают совсем легкие морщинки недовольства и непонимания. — Это ведь не было сном? Зачем я здесь? И где Бей? — Вопросы вылетают один за другим, Венди много чего нужно узнать от Питера Пэна, и она намерена получить ответы в самые короткие сроки. — Ты задаешь слишком много вопросов, — Пэн усмехается, и на секунду в его взгляде мелькает тот самый огонь, который девочка уже видела недавно, на той поляне, перед танцами. Тогда она подумала, что он просто радуется встрече со своей гостьей, а что теперь? Венди не нравилось смутное ощущение, что Питер что-то замышляет или недоговаривает. — Так ли это, Питер? — с горечью спрашивает она, не слишком надеясь на ответ. — Слишком много? Она пришла сюда чтобы спасти Бея и поддалась на уловки Пэна: его Тень прилетела к ней домой, откликнувшись на неуверенный тихий зов. Она понимала уже тогда, что мальчишка хочет видеть ее на острове, но теперь она должна понять причину этого желания. После увиденного вчера, Венди не уверена, что это лишь жажда встречи с ней. — Венди, я отвечу на твои вопросы, но не сейчас, — Питер склоняет голову, протягивая свою руку к свернувшейся в комок девочке. — Пойдем. Все изменилось, но это не значит, что ты сможешь повернуть время вспять, спрятавшись в одеяле. В чем-то его предложение было логично, глупо отрицать это. Если бы Пэн хотел, он бы уже запросто убил ее, тут не было никаких сомнений. Так что юная мисс Венди Дарлинг через пару секунд коснулась своими бледными пальцами раскрытой ладони Питера, принимая его приглашение. На улице было на удивление прохладно. В воздухе пахло лесом, костром и влажной зеленью, что прекрасно отображало пейзаж острова. Особенно если добавить к этому несоизмеримо длинные ночи, затянутое тучами небо и протоптанные дорожки, испещрявшие лес вокруг лагеря Потерянных Мальчиков. Венди в своей белоснежной ночной рубашке, разве что немного запачканной землей у самого подола, существенно выделялась из этой картины, и потому чувствовала себя неловко. После того, как они вдвоем спустились по маленькой лестнице с навесной площадки у дома, снаружи украшенного неизвестными Венди голубыми цветами в коричневых лепленых горшках, Питер снова взял ее за руку. Прикрыв глаза на секунду, мисс Дарлинг решила попробовать довериться ему, тем более она знала: что бы этот подлец и манипулятор не сказал ей, она поверит ему. Потому что хочет снова видеть того Питера, который спас ее из воды в первое сюда путешествие. После проведенных на Неверленде дней, оказавшихся всего одной ночью в Лондоне, Венди была уверена, что влюблена в этого мальчишку, пусть даже это и не было правильно. Она до сих пор старалась поддерживать в себе надежду, что у них с Питером что-нибудь когда-нибудь получится, хотя за год ее уверенность в собственных чувствах успела заметно пошатнуться. Она не видела его столько времени, что готова была отказаться от желания быть с ним и согласиться на кого-то «достойного» и достаточно обеспеченного, чтобы ее семья наконец-то перестала смотреть на нее как на неудачное вложение средств. Венди было уже шестнадцать, и после того, как Тень отозвалась на ее зов, она не уверена ни в чем. Сейчас лагерь казался более организованным, чем в то время, когда Питера не было на острове: мальчишки занимались назначенными им делами, некоторые копались с собственным оружием, некоторые патрулировали периметр, хотя Венди и знала, что есть далеко не единственная линия обороны. При этом она и не представляла, от кого тут в принципе может понадобиться такая защита, ведь остальные жители острова, кроме Потерянных мальчиков, почти никогда не приближались к территории лагеря: индейцы предпочитали оставаться в своих хвойных лесах в западной части острова, а феи были слишком заняты своими делами чтобы обращать внимание на каких-то мальчишек и их игры. Тинкербелл вряд ли представляла угрозу Пэну, ведь была его феей, пиратский корабль редко приближался к берегам, а дикие животные уж явно не стояли таких усилий. С любопытством разглядывая преобразившийся лагерь, Венди медленно следовала за Питером, который вел ее за руку. Ступать босыми ногами по теплой вытоптанной земле было приятно, словно это была та часть ее жизни, которой так не хватало в туманном чопорном Лондоне. Вся ее душа отчаянно желала, чтобы Неверленд стал ей домом, но после вчерашних событий доверие к острову и к его хозяину было нарушено. Хотел ли Пэн, чтобы Венди нашла тот труп? Зачем бы его иначе не убирать из лагеря. Девочка не верила, что на это не было времени. Мальчишки смотрели на нее с интересом, с какими-то странными отблесками ревности во взглядах, словно она грозилась забрать у них самое дорогое, что было — Питера Пэна. Венди старалась держаться гордо, и шествовать по лагерю, ведомая предводителем Потеряшек, словно она была хозяйкой своего положения. Теперь, недалеко от костра, стоял длинный деревянный стол, заполненный разнообразными блюдами и кувшинами, и ароматы с той стороны лагеря заставляют Венди сглатывать слюну. Она не ела по-нормальному, можно сказать, со времен Лондона, и это дает о себе знать. Конечно, вряд ли в Неверленде можно умереть с голода, но девочка совсем не спешила проверять на себе это спорное утверждение. Питер ведет Венди до изголовья стола и усаживает там, легко улыбнувшись, а сам садится рядом, словно бы они король и королева на богатом званном обеде. Вопреки этому, наполнение стола не всегда соответствует королевским потребностям: простые блюда, ягоды, фрукты и овощи, вяленое и сушеное мясо. Еды много, но, при тщательном осмотре, девочка хмурится: она уверена, что многие из этих вещей просто невозможно вырастить или заполучить в Неверленде, да и некоторые плоды она не видела никогда вообще. Возможно, Питер принес еду из других миров? Но это кажется Венди слишком расточительным. Когда на стул опускается Питер, многие Потерянные мальчики тоже подходят к столу, а другие просто пересаживаются на бревна и скамейки поближе. Подобный прием пищи явно не слишком обычен для всех, и периодически кто-нибудь с интересом быстро кидает взгляд на близко сидящих Питера и Венди. Она чувствует себя смущенной под их взглядами и чуть сжимает в пальцах собственную ночную рубашку, выглядя совсем неподходяще ситуации. Ее радует быть рядом с Пэном, но все же своим поступком он поставил ее в неловкое положение. Тишина затягивается на слишком долгий срок. Неужели она должна сказать что-то? Однако, уже через минуту Питер протягивает руку к глиняному кувшину с прозрачной водой, судя по всему, с добавленным в нее соком ягод, и остальные мальчишки, видя это, набрасываются на еду. Они тянут руки к фруктам и ягодам жадно, словно бы они тоже давно не ели. Хотя Венди не знала: возможно, пока Питера не было, некому было отвечать за еду? Нет, это было глупое предположение, и девочка сразу отбросила его в сторону. Потерянные Мальчики жить не могут без своего лидера, но позаботиться о себе в состоянии каждый. Она видела, что все они учатся сражаться, стрелять, даже ориентироваться на местности, и Венди находила это совершенно очаровательным. Питер наливает вкусно пахнущую воду для Венди, чуть наклоняясь в ее сторону. — Добро пожаловать в Неверленд, Венди, — шепчет он, и девочка совершенно уверена, что блеск в его глазах весьма отчетливо дополняет сказанную фразу всего одним словом: «навсегда». — Спасибо, Питер, — Венди немного тушуется перед ним, отдаляясь всего на пару сантиметров, чтобы не ощущать дыхания Пэна. Это было бы слишком в данной ситуации, несмотря на то, что ее действия не совпадали с желаниями. — Но к чему все это? Танцы вчера, этот стол сейчас. Не стоило, правда. Когда она вспоминает о вчерашнем, в ее голову начинают снова приходить дурные мысли, но Венди гонит их прочь. Сейчас все в порядке, так может, то была всего лишь случайность? — Мы все рады видеть тебя здесь, — громко возражает Пэн, улыбаясь, и несколько мальчиков, сидящих неподалеку, которые услышали только эту фразу, энергично кивают. — Ты должна чувствовать себя здесь как дома. — Я никогда не буду думать о Неверленде как о доме, Питер, прости, — с грустью отвечает Венди, стараясь понять, что на самом деле чувствует предводитель Потерянных мальчиков, будь то жалость, любовь или гнев, что угодно. Мальчики за столом все еще активно едят, стараясь при этом быть как можно аккуратнее, и мисс Дарлинг улыбается этому, словно заботливая старшая сестренка. Конечно, если не брать в расчет, что многие юноши за этим столом были ее ровесниками или старше на несколько лет. Феликс, наконец-то тоже подошедший к общему пиршеству, прямо над чужими головами дотягивается до фруктов, лежащих в больших мисках на столе: его рост позволяет ему брать что угодно не мешая другим и, возможно, именно по этой причине он не сидит за столом прямо рядом с Питером. Ведь он его правая рука, разве не так? — Мой дом в Лондоне, с моими братьями, Джоном и Майклом, родителями, Нэной. Я здесь чтобы… Венди не успевает договорить, Питер прерывает ее как раз в тот момент, когда она пытается снова свести разговор на Бея и его спасение. Сейчас за столом Белфайера тоже нет, как и вообще в лагере. — Неверленд станет твоим домом, — твердо говорит Пэн. Вставая со стула, он поднимает руку в воздух, все взгляды сидящих за столом и вокруг него снова обращены на их предводителя. — Как он стал домом для каждого из нас! Питер говорит громко, явно желая, чтобы его услышали, и Потерянные почти что хором реагируют восторженными возгласами и согласием. Их голоса разнообразны, кто-то смеется при этом, а кто-то серьезен до крайности. Феликс и еще несколько мальчиков не открывают рта, но при этом кивают, выражая свою точку зрения вполне однозначно. Единодушие живущих на острове поражает и впечатляет Венди, хотя она до сих пор помнит тот тихий плач, который она слышала в первую ночь своего давнего визита в Неверленд. Это был плач несчастного одинокого ребенка, которого оставили одного совершенно все. Сейчас в глазах каждого из Потерянных была пламенная решимость и уверенность в сказанном их предводителем. Венди ощущает смешанные чувства от этого представления и склоняет голову на бок. Пэн сел обратно на свое место, принимаясь за свою еду, как и другие, но при этом выбирая только отдельные виды фруктов и ягод. Никто другой не обращает на это внимания, да и девочка не придает значения: у всех свои вкусы. — Питер, мне правда очень-очень нужно получить ответы, — тихо шепчет она, надеясь, что она будет услышана только одним человеком здесь. — Не сейчас, Венди. Голос Питера легок и проникновенен, и, хотя Дарлинг понимает, что он всего лишь мастерски избегает ответов на волнующие ее и неудобные для него вопросы, ей хочется верить раз за разом в это «не сейчас», верить, что скоро наступит момент, когда юноша решит наконец-то удовлетворить ее любопытство. Пэн умеет убеждать, очаровывать одним только движением бровей, взглядом, интонациями в голосе, каких Венди пока не слышала ни от кого больше. И он пользуется этим: девочка откладывает все вопросы ближе к концу ужина. Несколько раз за ближайшие пару часов к ней подходят мальчики и юноши, представляются, говорят, как здорово видеть ее здесь. В основном она не знает их, лишь несколько знакомых с прошлого визита лиц мелькают где-то неподалеку в стороне костра, и Венди думает, что надо бы пойти поздороваться с ними потом. Многие Потерянные, как она замечает, теперь оставляют себе свои настоящие имена, а кто-то все еще предпочитает забыть прошлое до такое степени, чтобы называться Болтуном (и при этом постоянно молчать, как замечает мисс Дарлинг) или Кудряшом. В основном, эти мальчики младше самой Венди, но она не может сказать наверняка. Еды на столе становится меньше, но девочке кажется, что уже должно быть съедено намного больше. Или же, возможно, дело в том, что блюд с угощениями и правда много: настолько, что попробовать все Венди даже не пытается, и скорее ест то, что вежливо предлагает Питер. Постепенно приходит насыщение, и через некоторое время Венди начинает чувствовать себя расслабленно, улыбается и даже не выискивает в каждом движении или взгляде Пэна подвох. Ей просто хочется не беспокоиться о происходящем хотя бы сейчас, когда вокруг нее веселые Потерянные, которые выглядят весьма счастливыми в Неверленде. Рядом сидит дружелюбный Питер, даже Феликс, стоящий вдалеке, улыбается, внимательно осматривая все действо, словно тайный хранитель порядка. В его руках кинжал, но он только легко играет с ним, подбрасывая в воздух и ловя пальцами обратно. Сумерки опускаются на остров настолько медленно, и разница между ними и обычным днем так мала, что это сложно заметить. Вокруг становится темнее, а костер посреди лагеря разжигают сильнее и сильнее, чтобы тот начал освещать все пространство вокруг, включая стол и сидящих за ним Потерянных. Лицо Питера в этом освещении выглядит резким и загадочным одновременно. Большинство мальчишек уходит греться у огня, подкидывая туда сухие ветки с земли и просто усаживаясь рядом. Все вокруг выглядит настолько мирным и спокойным, что Венди решает снова повторить свои вопросы, надеясь, что она не выглядит слишком настойчивой, а потому — невоспитанной леди. Думая о своем воспитании, девочка сильнее подтягивает под себя босые ноги, чуть перепачканные землей, и тихо хмыкает. Вот уж что гораздо больше не одобрили бы родители, если бы видели свою дочь сейчас. Мысли о доме заставляют Венди только сильнее увериться, что она должна во что бы то ни стало добиться нужных ответов. — Питер, — привлекает она внимание юноши, почему-то каждый раз называя его по имени. Возможно, ей просто хочется выделяться среди всех мальчишек, особенно Феликса, которые каждый раз называют его не иначе как «Пэном». — Мне очень нужно узнать ответы. Правда. Прямо сейчас. Венди старается говорить твердо, надеясь хотя бы так показать, насколько ее мучает неизвестность и неопределенность. Почему Тень откликнулась на ее зов только недавно? Она нужна здесь для чего-то. Но Питер Пэн только расслабленно повернулся к ней. — Нет. — Нет?! — Венди сама не замечает, как вскакивает со своего места, упирая руки в столешницу, и старается нависнуть над Питером, убеждая его дать ей ответ. — Почему нет? Почему? — Я разве должен объясняться? Перед тобой? — губы Питера кривятся в ироничной ухмылке, и он поднимается вслед за девочкой. Их разница в росте очевидна, и теперь уже юноша смотрит на свою оппонентку сверху вниз. Он давит всем своим взглядом, темным и проницательным, выражением лица, в котором читается лишь высокомерное самолюбие. Еще несколько минут назад Пэн казался ей веселым и милым, как раньше, но это было до того, как она попыталась заговорить с ним на тему, которая ему не по нраву. Питер довольно смотрит, как краснеют от гнева щеки Венди и опускаются ее брови, заставляя ее бледное лицо выглядеть немного обиженным и злым. В ней бушуют эмоции, и с каждым взглядом на это прекрасное создание Пэн словно бы впитывает их все больше и больше, начиная выглядеть все более довольным собственным простым ответом. Он жаждет ее эмоций — это очевидно. Но не для Венди. — Ты мог бы просто ответить, Питер. Я отказываюсь верить в то, что ты такой. Девочка почти кричит это в лицо юноше, сверля его своим взглядом, полным требовательности и упорности, а затем с силой бьет ладонью по столу, и ей совершенно все равно, что на нее сейчас смотрят абсолютно все мальчишки, включая молчаливого Болтуна, краснощекого Дэвина и скучающего сейчас Феликса. После удара, Венди старается схватить свой бокал и запустить им в самодовольное лицо Питера, но тут же слышит множество глухих ударов, звон посуды, неодобрительные и несчастные вздохи мальчишек. Венди оборачивается, и из ее груди вырывается пораженный стон: стола, на котором стояло множество еды и напитков, просто нет, а вместо него на земле валяется грубая циновка. По ней раскиданы широкие большие тарелки, фрукты и ягоды, лежит пара кувшинов, но все это и близко не стоит рядом с тем изобилием, которое только что было перед ними. Венди пораженно отступает на несколько шагов назад, прикрывая свой рот ладонями, и переводит взгляд на Пэна. Тот рассержен, можно даже сказать, что зол, и узкие губы сомкнуты еще сильнее. — Видишь, что ты наделала? — Вырывается у него с шипением, но мальчик не делает при этом ни одного движения. — Я не делала ничего, — шепчет Венди голоса, полным отчаянья. Ну почему, почему все обязательно должно было закончиться чем-то подобным? Она не хочет ненавидеть Питера, но не может больше спокойно смотреть в его глаза, полные жестокости и холода. Девочка бросается в сторону, словно раненая лань от охотника. Вслед ей летят недовольства Потерянных и тихий голос Пэна, останавливающий их от погони, но Венди предпочитает не замечать ничего из этого. Она рвется через заросли кустов, ветви низких деревьев, и с трудом перепрыгивает босыми ногами высокие спутанные корни, вылезающие из земли. Девочка не имеет ни малейшего понятия, в какую сторону она бежит и как потом будет возвращаться назад. Сейчас ей только хочется думать, что она никогда не вернется туда, к Питеру Пэну, которого она, как оказалось, теперь совсем не знает. В пути она перебирается через небольшую канаву, хорошо что хотя бы не заполненную водой, и пачкает почти всю свою ночную рубашку в грязи, но продолжает как можно быстрее двигаться дальше. Венди не слышит ни звуков преследования, ни чужих голосов, но зато прекрасно понимает, что живущие черт знает сколько на одном и том же острове быстрые и ловкие Потерянные мальчики, в своих темно-зеленых одеждах, с легкостью способны незаметно следовать в лесу за воспитанной молодой леди из викторианского Лондона. И, когда мисс Дарлинг задумывается об этом, то внутри нее моментально просыпается желание остановиться и оглядеться по сторонам, пытаясь увидеть преследователей. Но каждый раз это заканчивается ничем: ничто не прерывает ровный строй зелено-серого леса, и ничто не шевелится вокруг, не считая мерного покачивания ветвей и листьев от движений воздуха. Венди быстро выдыхается. Когда впереди показаются темные скалы, преграждающие путь и уходящие наверх, к Пику Мертвеца, ее дыхание сбитое и громкое настолько, что она не сомневается: любому из мальчишек Пэна ее слышно и видно за версту. Увидев узкий проход между кустами и свисающими сверху широкими плотными листьями, она почти без раздумий ныряет туда, не желая терять ни секунды времени. Темнота поглощает девочку оставляя об ее присутствии напоминание только в виде неглубоких следов босых ног на земле рядом со входом. Пещера не выглядит спрятанной, но и обжитой Питером или кем-то из Потерянных тоже не кажется. Венди старается идти тихо и медленно, а дышать более размеренно, что, после такого забега, не так уж просто. Внутри веет прохладой и, не устояв от искушения, девочка прижимается ладонями к каменным сводам. Те кажутся немного влажными и Венди надеется, что это и правда влага, а не насекомые или что-нибудь еще хуже. Немного отдохнув у входа и убедившись, что за ней никто не заходит, она двигается дальше шаг за шагом. В конце концов, она оказывается в небольшой комнате, где даже в темноте видны светлые рисунки на стенах, а рядом с ними грубый деревянный стол и матрац, устроенный прямо на камнях. По остальному пространству раскиданы разные вещи, вдалеке в углу стоит несколько коробок или ящиков, но на этом небогатое убранство заканчивается. Все выглядит заброшенным уже некоторое время. Руками Венди обшаривает стену над столом и натыкается ладонями на прикрепленный к стене факел. В отличие от камня вокруг, он ощущается сухим, и мисс Дарлинг непроизвольно вздыхает. В надежде найти что-нибудь чтобы зажечь огонь, она так же проходится пальцами по столу, но осторожно, боясь наткнуться на что-нибудь острое. На пути попадается только осколок кокосовой скорлупы, который та случайно роняет на пол с громким звуком и, испугавшись, закусывает губу. Ее паранойя мешает ей спокойно продолжать поиски, и в голову постоянно лезут мысли, что за ней кто-то может следить прямо сейчас, даже в полной темноте. Несколько раз Венди натыкается на что-то вроде короткого кинжала, скорее даже ножа. Лезвие довольно острое, и лишь чудом ее бледные нежные руки остаются невредимы. В конце концов она пододвигает его к краю стола тоже чтобы, в случае необходимости, успеть быстро схватить и защититься. От… кого-нибудь. В конце концов ее пальцы натыкаются на холодный коробок спичек, лежащий на краешке стола. Аккуратно открывая маленькую бумажную коробочку, Венди нервно кусает губы и надеется, чтобы спички в ней были сухие. Ощупывая их кончиками пальцев, девочка облегченно вздыхает. По крайней мере, на первый взгляд, спички ощущаются вполне сухими, а значит, с их помощью можно разжечь факел на стене. Когда пещеру освещает прыгающее в разные стороны рваное пламя, Венди наконец осматривает помещение, в котором находится. Огромная щель в скале, через которую она заходила сюда, расширяется, словно бы две скалы разошлись между собой, образовав между большую комнату с каменным куполом. Тени от предметов скользят по стенам, быстро мельтеша, и это мешает Венди рассмотреть настенные светлые рисунки она заприметила еще в самом начале. Подойдя ближе, девочка грустно улыбается: белые чуть истертые линии образуют силуэты четырех людей, и в улыбающемся личике, обрамленном длинными вьющимися волосами, мисс Дарлинг узнает себя. Рядом так же красуются рисунки двух ее младших братьев, четы Дарлинг и самого Бея. Их изображения будто прижимаются друг к другу, смотря на Венди белыми глазами-точками, и горечь проникает в самое сердце девочки. Это пещера Белфайера, понимает она моментально. Он жил здесь какое-то время назад, но точно давно здесь не был. Никакой еды, припасов, других знаков того, что кто-то обитал здесь недавно, нет, и Венди печально вздыхает. Кроме разломанного пополам кокоса, коробка с еще несколькими спичками, ящиков, от которых пахнет подгнившим деревом, да жесткого матраца тут почти ничего нет. В глазах девочки мелькают отражения начерченных белым высокой башни с часами, человека с тростью, чье лицо стерто временем, и корабля, над которым раскидано множество былых звезд. Краем глаза Венди видит, как что-то темное и плотное промелькнуло в стороне у выхода из пещеры. Но она не может оторвать взгляда от линий на стенах, проводя по ним пальцами, нежно и мягко, боясь стереть и испортить хоть что-то. — Его здесь нет. Тихий шелест голоса Пэна прорывается сквозь тишину пещеры, словно водный поток. Венди не вздрагивает и даже не оборачивается, лишь прикрывает глаза на секунду. «Я буду сильной, Бей». — Я уже поняла это, Питер, — впервые за проведенное в Неверленде время в голосе девочки сквозит металл. Пэн словно бы одобрительно улыбается и хмыкает, но Венди не уверена, что ей это не только показалось. Она докажет ему, что ее далеко не так легко сломить, и что у него не получит сделать это. Точно так же, как не вышло сломить Белфайера. Они станут его самыми большими неудачами. Венди больше не хочет верить в доброту Питера Пэна. Она ощущает на себе его взгляд и готова поклясться чем угодно, что это скорее взгляд демона, чем веселого мальчика. «Что изменило его?» — Он сбежал, — внезапно совершенно спокойно и расслабленно говорит Пэн. — Белфайер покинул Неверленд по собственной воле. — Поэтому я здесь? Потому что обещание не трогать нашу семью больше не в силе? Венди вспоминает последние слова Бея, которые она слышала, когда Тень Питера уносила его в Неверленд вместо Майкла, и ей становится не по себе. Пэн и правда не трогал их все то время, пока Белфайер был на острове, пока договоренность была в силе. Пусть даже и Тень, кажется, дала разве что молчаливое согласие на требования мальчика перед тем, как забрать его, но все же это была настоящая сделка. А теперь Бей смог сбежать от Питера Пэна, который так любит утверждать, что никто не сможет покинуть Неверленд без его согласия. Поэтому Тень совсем недавно наконец-то отозвалась на ее зов. Венди тихо смеется. Ей следовало бы догадаться. — Отчасти, — соглашается Питер, и, хотя Венди не слышит ни одного шага, его дыхание на секунду опаляет шею девочки. Что это за странная форма издевательства? — Не подходи! Девочка за мгновение хватает кинжал, лежащий на столе, так предусмотрительно оставленный ею поближе к себе, и резко оборачивается, выставляя его в сторону Пэна. Она сама удивляется, откуда взялось столько уверенности в себе и скорости, но это скорее радостно, чем наоборот. Между ней и Питером еще несколько шагов, и короткое лезвие на таком расстоянии совершенно не выглядит как серьезная угроза, но все же Венди ободряет мысль, что такого мальчишка наверняка не ожидал. Но вместо страха или удивления тот только качает головой. — Ты нужна мне совершенно для другого, Венди Дарлинг. — Для чего же? Ответь на все. Что случилось с Неверлендом? Что случилось с тобой? — Ты, — кратко отвечает Питер, и Венди немного тушуется. Такой ответ словно бы обливает ее холодной водой, и девочка застывает, все еще держа кинжал в руке. Она явно поражена тем, что он сказал. — Что это значит, Питер? — спрашивает девочка и хмурится. Он пытается свалить на нее вину за собственные ужасные поступки? За жестокость во взгляде, безразличность к чужим жизням? Это звучит необычайно глупо. Раньше она гостила здесь всего несколько дней, и каждый из них был наполнен весельем, если не считать плача мальчиков по ночам, их тоски по родному дому. Но сейчас, кажется, Пэн успел научиться справляться даже с ночной печалью: по крайней мере, ничего такого Венди больше не слышала и не видела в лагере. — Это больше не важно, Венди. Для меня — совсем нет, — Питер качает головой и делает несколько шагов вперед так, что острие кинжала в руках девочки теперь направлено прямо ему в грудь, чуть правее середины, если смотреть со стороны мисс Дарлинг. Несмотря на это юноша улыбается, и Венди становится сложнее держать себя в руках. Она не понимает, что он делает и чего добивается. Но она будет сильной. — Но мне важно это, Питер. Я уверена, что не делала ничего такого, что могло бы так изменить тебя или Неверленд, — Венди отступает на полшага назад, чтобы не проткнуть Пэна своим кинжалом. Она не опускает его и продолжает говорить как можно спокойнее. — Просто скажи, зачем я здесь. Ты ведь не отпустишь меня домой? Питер отрицательно качает головой, глядя девочке прямо в глаза, и Венди понимает все еще с первым движением. Ей придется бежать с острова, иначе никак. — В прошлый раз ты выгнал меня сам, — делает она последнюю попытку переубедить Пэна, хотя уже знает, что это бесполезно. Верно, он выгнал ее с позором, рассмеявшись ей в лицо и долго причитая, что, видимо, девчонкам не место в Неверленде. Что ни одна девочка никогда не сможет быть здесь, точно так же как она, Венди, не смогла и не сможет. Ругался на нее, злился, кричал, выражая целую бурю эмоций. Тогда Венди казалось, что он сможет выжечь буквально все вокруг своей ненавистью, а она отчаянно пыталась объяснить ему, что дело совершенно не в том, что она девчонка. Но разве же он захочет слушать? — Верно! — Пэн смеется, и есть в этом смехе что-то по-настоящему злое, в отличие от того, что было чуть больше года назад. — Но я много работал над этим. И теперь смогу сделать то, что не смог раньше, в тот раз. Венди не уверена в своем желании знать, что же это будет. Питер и не говорит. Только смотрит на нее с жаром, странным предвкушением и превосходством. Взгляд девочки же, напротив, мечется по его лицу, стараясь понять, о чем говорил сейчас Пэн, что ей грозит в будущем. Она просто должна понять, что произошло за этот год, пока ее не было, и что сейчас задумывает делать Питер. Это кажется совершенно невозможным сейчас, немногие из Потерянных остались в Неверленде с того времени, и наверняка мало кто сможет что-то внятно посоветовать ей. Все они верны Пэну беспрекословно. — Держи, — Питер достает из одного из небольших кармашков своей одежды, сшитой из множества различных по цвету и материалу кусков, что-то тускло блестящее и небольшое. Некоторое время Венди смотрит с подозрением на небольшой ключ на ладони Пэна, но затем быстро протягивает к нему не занятую кинжалом руку. От чего этот ключ? — Он от того дома, в котором ты спала сегодня. Твоего дома, — словно бы прочитав мысли Венди, отвечает Питер и улыбается. — Не в пещере же тебе жить. Да и, в конце концов, ты желанная гостья здесь. — Не гостья. Пленница, — поправляет предводителя Потерянных мальчиков мисс Дарлинг. — Скоро ты не почувствуешь разницы, — легкомысленно и нагло отвечает Питер, дьявольски улыбаясь и исчезает раньше, чем Венди удается хотя бы раз задеть его острием кинжала. На кончике лезвия не остается ни капли крови. На ту секунду, в которую Пэн просто пропадает на пустом месте, пламя взвивается выше под потолок, и искривленные тени начинают плясать неистово, как те самые Потерянные плясали вчера в сумерках у костра. Еще недавно Венди стало бы жутко от этого места, но теперь она не уверена, что где-то на острове может найтись хотя бы какое-то самое отдаленное убежище, где Питер не достанет ее. Погрузившись в собственные раздумья, Венди крепко сжимает в ладони потертый серебристый ключик. Отсветы пламени от факела дергаются по вычерченным белым рисункам на каменной стене так, словно силуэты семьи Дарлинг сами горят в огне. Она знает, куда отправится дальше, и знает, кто сможет помочь ей или, возможно, ответить на вопросы. Вопросы, которых отнюдь не стало меньше.