С чистого листа

В приоткрытое окно залетает прохладный ветерок, принося с собой запах свежести, запах оживающей с приходом весны планеты. Мне с трудом удается оторвать взгляд от бездонной синевы безоблачного неба. Края распахнутых штор игриво шевелятся, привлекая к себе внимание. Ах, как было бы замечательно скинуть удушающее платье и выскользнуть прочь из тесного кабинета навстречу яркому солнцу, навстречу парящим высоко в небе птицам, навстречу желаемой свободе. С еле заметным вздохом я отворачиваюсь от окна, рассеянно скольжу пальцами по чуть смятым уголкам стопки бумаг в руках. Следует собраться с мыслями и немедленно взяться за дело. В свое время принцесса Верса Ассейлум Верс Аллюсия достаточно натворила бед, потакая собственным наивным мечтам. Но теперь глупая принцесса превратилась в императрицу, и я более не могу позволить себе отвлекаться на праздные раздумья. Особенно когда протекающая встреча так важна. Слишком многое стоит на кону. Поднимаю взгляд на собеседника. Инахо-сан сидит в кресле ровно и недвижно, словно каменное изваяние. Нет, он не напряжен, но до того тяжелая атмосфера сковывает его плечи, что мне невольно становится не по себе. Я чувствую укол вины за то, что в алых глазах - кажется, он еще не успел избавиться от аналитического механизма, о чем вскользь упоминал в последнем разговоре - застывает пустота. Граф Кланкайн Крутео совсем скоро присоединится к нам, и тогда беседа пойдет куда живее, но все равно время от времени я буду снова безошибочно ловить оценивающий взгляд Инахо на лице будущего мужа. Скажи, Инахо, какие мысли терзают тебя? Зачем раз за разом ты пытаешься искать недостатки в том человеке, которому отныне суждено стать моим спутником жизни? Отчего не стесняешься задавать ворох вопросов, касающихся моей безопасности, но совершенно не имеющих отношения к дипломатической теме встреч? Ты абсолютно серьезен в эти моменты, и я чувствую, что лишь поэтому Кланкайн каждый раз сдерживает рвущуюся с губ сочувствующую улыбку. Тебя впервые так легко прочитать. Ты любишь меня? Я никогда не произнесу этих слов вслух. И, кажется, что то, как Инахо-сан устало прикроет глаза в конце встречи, будто в очередной раз признавая неизбежное поражение, уже выжжено в моей памяти навсегда. Я ничего не могу изменить. Только бесконечно ловить взглядом заметную дрожь его пальцев и то, как он сдерживается, чтобы не дотронуться ладонью до искусственного глаза, который, вероятно, беспокоит его. Инахо-сан, если бы только я могла. Инахо, поверь, если бы не мой народ. Инахо, мне так жаль, но я никогда не посмею сказать тебе. Я тоже так сильно тебя люблю. *** За окном должно полыхать одуряющее жарой лето, но сегодня стена дождя стирает линию горизонта от моих любопытных глаз. Я не слишком часто имею возможность посещать Землю вне заранее запланированных мероприятий, поэтому мне немного грустно. Мне хочется смотреть на горделивых птиц и волшебные, пушистые облака. Хоть на секунду ощутить призрачное дуновение свободы. Я не могу сказать, что жизнь рука об руку с Кланкайном Крутео меня обременяет. Мой муж довольно умен и вежлив, у него добрый и мягкий нрав, он верный помощник мне во всем, что касается государственных дел и даже больше. Он ценит и чтит меня как женщину и ни на чем не настаивает, хотя минул уже целый год с момента нашей свадьбы. Мне неловко об этом думать, но предполагаю, что, когда придет время, в совместной постели он будет заботлив и ласков. Мне нечего бояться, но мое сердце упорно твердит мне о невидимых цепях. Неторопливые шаги Инахо эхом летят по холлу. Сегодня наша встреча пройдет без присутствия Кланкайна. Я попросила его навестить Лемрину, уже второй год отказывающуюся вернуться на Марс. Сестра все еще испытывает ко мне неприязнь, если не ненависть, и отказывается видеться со мной лично, но мне упрямо хочется знать, что с ней все хорошо. После стольких лет войны и бессмысленных смертей я хочу мира не только между двумя планетами, но и в своей собственной семье. Мне очень горько вспоминать, что раньше я была настолько глупа, что никогда не задумывалась о важности родственных уз. Надеюсь, что когда-нибудь Лемрина сможет меня понять и простить, хотя боль от потери Слейна для нее по-прежнему слишком сильна. Слейн. Одно лишь имя поднимает во мне шквал ядовитой горечи и болезненных воспоминаний. Я многим ему обязана, но и слишком многое своим чудовищным поступком он отнял у меня. Я не держу на него зла и именно поэтому просила Инахо спасти его, но, знай я точно, жив Слейн или нет, я не уверена, что хотела бы видеть его. Я ни разу не спросила Инахо, сумел ли он выполнить мою эгоистичную просьбу, да и Инахо, будто читая мои мысли, каждый раз при встрече покорно молчит. Наверно, тут нечем гордиться, но я слишком много сил прикладываю к тому, чтобы наладить мир и улучшить условия жизни моего народа, чтобы терзаться ненужными переживаниями. Я больше не наивный ребенок, верящий в свет и добро, и, хотя я стараюсь следовать былым идеалам, я признаю, что я лишь человек со своими собственными слабостями. Я не спрошу Инахо о Слейне. Во всяком случае до тех пор, пока не буду готова узнать ответ. Дверь в кабинет распахивается. Инахо медленно проходит внутрь, осторожно закрывая ее за собой. Может быть, это из-за дождя, но мне страшно на него смотреть. С его заметно осунувшейся фигуры льется ручейками вода. Левый глаз, на месте которого должен находиться аналитический механизм, закрывает непривычная черная повязка. Смятые мокрые рукава синего пиджака липнут к перебинтованным ладоням. Когда он поворачивает ко мне лицо, я с ужасом смотрю на выглядывающие из-под отклеивающихся пластырей глубокие царапины. - Со мной все в порядке, - заверяет Инахо, но едва ли может скрыть облегчение, с которым устраивается в кресле напротив, - Непредвиденная ситуация с… одним из подопечных на той базе, где я служу. - Расскажи, - наверно, в моем голосе проскальзывает такое ярое беспокойство, что Инахо-сан не может мне отказать. Долго смотрит на пелену дождя, извергающегося из пучин темно-серого неба, но потом переводит на меня тяжелый взгляд. - Он случайно узнал неприятную новость, и его психологическое состояние ухудшилось, - Инахо делает паузу, - Сильно. Эмоциональный всплеск привел к попытке суицида. К счастью, в это время я находился рядом и смог его удержать. Однако получил в процессе повреждения. Не критические, скоро все заживет. - Это так ужасно и печально, - искренне отзываюсь я, принимаясь разливать заранее сервированный горничной чай по чашечкам, - Война закончилась, но, несмотря на это, в жизни многих людей по-прежнему столько горестей. Инахо не сразу придвигает к себе чашку. Он так странно и пристально наблюдает за мной, что я невольно ежусь. Мы неторопливо пьем чай в тишине, и я украдкой смотрю на мокрые прядки волос, что липнут к его щекам и шее. Почему-то, глядя на них, мне хочется улыбаться. Тоска снова охватывает мою грудь, но Инахо-сан довольно быстро настраивается на деловой лад. Мы обсуждаем стремительно развивающиеся альдноа-технологии, общественные мероприятия, на которых мне следует появиться в течение следующего года, возможность совместных оборонных проектов, что позволят Объединенным Вооруженным Силам Земли и орбитальным рыцарям Верса наконец-то заручиться доверием друг друга, и еще целую кучу неотложных вопросов, скопившихся за последние месяцы. Вода в чайнике уже давно остыла, но даже Инахо после нескольких часов беспрерывной беседы и бесконечно важных пометок в своем ежедневнике, чувствует жажду. Он тянется к чайнику именно в тот момент, когда я тоже протягиваю к нему руку. Наши пальцы случайно соприкасаются, но ни я, ни он не отдергиваем прочь рук. Время будто замирает. Я слушаю шум непрерывного дождя, шелестящего за приоткрытым окном. По моей ладони разбегаются мурашки, поднимаются теплой волной вверх по локтю. Безумно медленно подушечки наших пальцев ласкают друг друга, и это неожиданное прикосновение исполнено таким отчаянным волшебством, что мои губы дрожат. Особо сильный порыв ветра швыряет град капель о прочное стекло. Инахо поднимается на ноги так резко, что мне становится нечем дышать. Он захлопывает ежедневник, пряча взгляд под высохшей, растрепанной челкой. Мне так хочется его остановить, но я лишь складываю на коленях руки и прикусываю изнутри щеку. Ассейлум Верс Аллюсия не имеет права забывать о долге. Я была рождена, чтобы дарить чудеса другим, но не самой себе. Когда шаги Инахо стихают, я позволяю себе встать и прижаться щекой к холодному стеклу. Эти позорные слезы никто не увидит, кроме моего бледного отражения. *** В середине осени я посещаю Землю с официальным визитом. Открытие еще одного энергетического альдноа-комплекса проходит в торжественной обстановке. Я перерезаю красивую белую ленточку, активирую систему под многочисленные вспышки фотокамер и аплодисменты собравшихся людей. Кланкайн маячит за спиной, улыбаясь и пожимая руки деловым партнерам. Я поддерживаю вежливые беседы, но мой взгляд то и дело скользит по разноцветным кронам деревьев, опоясывающих мудреный комплекс. Красный цвет, желтый, остатки умирающего зеленого манят меня своей необычной красотой. В возбужденной толпе так легко затеряться, столкнуться с кем-то плечом, споткнуться о незаметное препятствие. В последнее время я чувствую крайнюю усталость, поэтому даже не удивляюсь, что ладонь мужа почти не покидает моего плеча или спины. Поддержка Кланкайна настолько ощутима, что с каждым новым днем мне все сложнее держать его на расстоянии. Минуло уже больше трех лет с момента нашей свадьбы, самые острые политические проблемы с Землей уже давно улажены, и даже мой собственный народ сквозь уста прессы все чаще интересуется, когда же Верс обретет законных наследников. Время, отпущенное мне на смирение с судьбой, исходит на нет. Краем глаза я рассматриваю Кланкайна, невольно слышу, как некоторые столпившиеся вокруг дамы восхищенно перешептываются, обсуждая его стать. Он действительно возмужал. Место смышленого, приветливого юноши занял уверенный в себе, достойный мужчина, император. Широкая линия плеч, мягкая улыбка, светящиеся пониманием глаза. По правде говоря, я привыкла к нему настолько и настолько благодарна ему за помощь, что мысль о том, чтобы разделить с ним постель, уже не так пугает меня. Но мне не хочется, глядя в его глаза и держа его за руки, предательски вспоминать о несбывшихся прикосновениях другого. Кланкайн достоин большего, чем обыкновенного дружеского тепла, но, сколько бы я ни старалась искренне полюбить его, чужое имя по-прежнему не желает выпускать меня из своих оков. Будто желая привнести в мои раздумья еще большей смуты, Инахо-сан неожиданно выныривает из толпы, ловит мой взгляд и направляется под сень полыхающих алым деревьев. Кланкайн не возражает отпустить меня на несколько минут, и я иду следом за Инахо, которого совершенно не ожидала встретить на данном мероприятии, чуть приподнимая тяжелые полы пышного платья. Под ногами весело шуршит листва, пока мы углубляемся в небольшую рощицу. Редкая трель птиц лучше самой изысканной музыки ласкает слух. Я вздыхаю полной грудью, приветствуя чудесный глоток свободы. - Инахо-сан? - улыбаюсь краешками губ, когда мы останавливаемся, и игривый ветерок, сорвав с клена над нами красный лист, запутывает его в темных прядках волос совершенно не замечающего это Инахо. - Я пришел, чтобы сообщить о том, что снимаю себя с должности дипломата, - Инахо как всегда прямолинеен, делает паузу, рассматривая удивление на моем лице, - Я решил, что лучше сказать об этом лично. - Но… - мой голос едва заметно дрожит, а губы произносят какую-то бессмысленную вереницу слов, - Почему? Это требование руководства? Ты чем-то им не угодил? Я могу надавить… Инахо на минуту прикрывает глаз, но когда он снова смотрит на меня, я ощущаю, как подгибаются от неизбежности мои колени. - Юки советовала говорить открыто. В кои-то веки я склонен с ней согласиться, - говорит Инахо и рубит с плеча, - Сейлум-сан, я устал. Я сделал все от меня зависящее, чтобы наладить отношения между нашими планетами. Мы добились неплохих результатов, и я не могу сказать, что мне не нравится эта работа, но… я не могу больше так. Ладонь Инахо опускается в карман брюк и секунду спустя его пальцы протягивают мне бусы, что я оставила ему вечность назад, еще на лунной базе. Он не произносит больше ни слова, но, чтобы все понять, слова тут и вовсе не требуются. Я нерешительно забираю бусы из его рук, все еще лихорадочно пытаясь осознать происходящее. Но все верно. Все правильно. Инахо-сан решил сделать шаг вперед, и мне тоже стоит последовать его примеру, каким бы горьким сейчас ни казалось будущее. - Чем ты займешься? - спрашиваю я, перебирая в дрожащих ладонях причудливые бусины, чтобы скрыть накатывающий волнами страх. Инахо поднимает голову, щурится, когда лучи солнца юркают между шуршащей листвой и ложатся на его лицо. - Буду служить. Я все еще в звании лейтенанта и… - Инахо вдруг выпутывает из волос настырный кленовый листок, долго смотрит на него, но вопреки моим ожиданиям не выкидывает его прочь, - Помнишь, я рассказывал тебе о подопечном, Сейлум-сан? Он по-прежнему плох и, так сложилось, что у него никого, кроме меня, нет, так что я намерен постараться ему помочь. Добрый. Должно быть, я навсегда запомню его именно таким. Сердце тоскливо жмет, но я тепло улыбаюсь Инахо на прощание и чувствую, как жжет мою спину его пристальный, провожающий меня взгляд. Застарелая боль оседает где-то на глубине души, пока я иду обратно к Кланкайну. Наверно, сегодня я тоже распрощаюсь с прошлым. Если мне хватит сил. Кланкайн удивлен лишь секунду, когда вечером я стучусь в дверь его роскошного номера в отеле, где мы остановились, но затем он протягивает мне руку и, сжимая его ладонь, я приникаю к его груди. Он успокаивающе гладит меня по спине и ничего не говорит, даже когда мои щеки отчаянно заливает краска, только молча продолжает неторопливо распутывать ленты на корсете моего платья. Прежде чем Кланкайн накрывает мои губы своими, соединяя их в нашем первом настоящем поцелуе, я успеваю вспомнить то тепло, что порхало бабочками в животе от прикосновения пальцев Инахо. Вспоминаю в последний раз - и приказываю себе забыть об этом. *** Годы летят, застывая в прошлом подобно тому, как вихрятся, ложась на землю, пушистые снежинки. Наша земная резиденция - красивый двухэтажный особняк, расположенный вдали от чужих глаз на подаренной нам, частной земле - укутана снегом. Зимой в этой части света царят лютые холода, и темнеет рано, но я все равно бесконечно люблю возвращаться в это место. Здесь мой сын сделал свои первые шаги, здесь я наконец-то примирилась с Лемриной, здесь моя старшая дочка произнесла свое первое «мама», а моя младшая нашла своего первого питомца - дрожащего на морозе котенка, который теперь, к всеобщему смеху, превратился в старого, вальяжного обитателя императорского дворца на Марсе. Однако мне грустно думать о том, что в этот раз я вернулась на Землю одна. Кланкайн остался с детьми, хотя они уже достаточно взрослые, чтобы не натворить бед под зорким оком учителей и заботливой прислуги. Я знаю, дети - лишь удобная причина, чтобы оправдать тот перерыв, что нам необходимо взять в наших отношениях. Я не виню его в том, что двадцать лет спустя с начала нашего брака, он вдруг изменил мне с другой женщиной. Он честно признался в этом, умолчал разве только о причине, не желая ранить мои чувства еще больше. Но я сама знаю о том, чего он так и не смог произнести вслух. Я останавливаюсь у зеркала и запускаю ладонь в чуть потускневшие волосы. Годы милосердны ко мне, разве что чуть хуже стала осанка, да россыпь маленьких морщин залегла в уголках глаз. Где же я ошиблась? Мне казалось, я поставила точку, и я действительно была счастлива, наблюдая за тем, как процветает между Версом и Землей мир, как развивается наука, и как растут мои дети. Если я и позволяла себе редкие моменты слабости, если я и вспоминала Инахо, то об этом никто не знал. Но, вероятно, как когда-то я и боялась, дружеского тепла и благодарности за чудесных детей не хватило. - Знаешь, я до сих пор отчетливо помню тот момент, когда я по-настоящему полюбил тебя, - сказал мне Кланкайн, когда я покидала дворец, чтобы отправиться на Землю, - Сын учился ходить, и ты упрямо сидела напротив него, ждала и ждала до последнего, что он сможет проделать эти нелепые шаги. Я смотрел, смеялся и не верил, а ты верила, и когда он вопреки всему шагнул в твои объятия, я понял, что пропал. С тех пор… да, ты всегда была рядом, но я не знал покоя. Прости. Рядом и не вместе. Это слишком горько. Мне ли не знать. Уютное тиканье настенных часов отмеряет минуты и секунды до назначенного времени. Я устраиваюсь в гостиной, надеясь услышать шум подъезжающей машины. Я сама попросила Инахо о встрече после семнадцати лет тишины. Конечно, я была немного в курсе его дел благодаря нашим общим знакомым, но мы ни разу не пересекались лицом к лицу. Что я надеюсь услышать от него? Я, честно, не знаю. Может быть, мне просто хочется понять, что я почувствую после стольких лет, проведенных вдали друг от друга. Мужчина, который проходит вслед за дворецким в гостиную - это, несомненно, Инахо, но одновременно и нет. Я поднимаюсь с диванчика ему навстречу. Все та же повязка закрывает левый глаз, но часть некогда темных прядок волос непредсказуемо покоряется седине. Он чуть выше, чем я его помню, и глубокие морщины довольно неожиданно прорезаются в чертах его лица, но все же он выглядит подтянутым и бодрым, если не считать трости, на которую он изредка опирается при ходьбе. Мой взгляд замирает на красивой рукояти в виде хищной птицы. И на обручальном кольце на его левой руке. Инахо спокойно опускается в кресло, пока я с замирающим сердцем продолжаю его рассматривать. Несколько минут утекают в напряженной тишине, но Инахо вдруг еле заметно улыбается - краешки его губ приподнимаются в скромной улыбке, совсем как раньше, и я чувствую настырное желание улыбнуться ему в ответ. Я сажусь обратно на уютный диванчик, чувствуя внезапную, абсолютно непредвиденную радость от встречи. - Как ты? - спрашиваю я. Сомнения уходят, потихоньку я начинаю осознавать, что именно хочу получить от нашей беседы. - Могу озвучить краткую информационную сводку по всем сторонам моей жизни или оформить все в нескольких словах. Что предпочтешь? - Инахо продолжает улыбаться, и мне вдруг хочется рассмеяться. Я уже и забыла, когда в последний раз на душе было так легко - возможно, когда мы праздновали десятилетие моей младшей дочки? И то, что Инахо-сан так запросто шутит, так расслаблено опирается на спинку кресла, словно он наконец-то перестал нести весь груз мира на своих плечах, то, что он смотрит на меня с таким открытым любопытством - заставляет меня свободно вздохнуть. - Второе, я выбираю второе. Боюсь, первый вариант грозит затянуться на несколько часов наискучнейшего монолога, - разве раньше я позволила бы себе так говорить с ним? Сейчас, вспоминая наши прошлые беседы, я ясно понимаю, что по большей части была только слушателем, благодарно внимающим чужие знания. Насколько односторонни были наши самые важные диалоги? Каким же все-таки глупым ребенком я была. И как же сильно меняются со временем люди. - Я… - Инахо делает небольшую паузу, будто пытается подобрать подходящее слово, но, так и не найдя его, останавливается на: - Счастлив. Мой взгляд невольно возвращается к обручальному кольцу. В теплом свете ламп гостиной вкрапления переплетающихся драгоценных аквамариновых и алых камней поверх серебряного ободка загадочно мерцают. Левая рука Инахо лежит на рукояти трости, которую он держит перед собой, поэтому я вдоволь могу рассматривать его кольцо. Завитки мелких букв ползут по поверхности, сперва мне кажется, что на кольце выгравировано незнакомое имя, но Инахо, проследив за моим взглядом, внезапно произносит: - «Из двух ссорящихся более виноват тот, кто умнее», - видя мой недоуменный взгляд, Инахо поясняет, - Гравировка на кольцах. Мы сделали это отчасти в шутку, и отчасти… чтобы помнить. - Расскажи мне о ней, - искренне прошу я. - О нем, - тут же поправляет меня Инахо, - Это мужчина. Во мне нет, и никогда не было предрассудков, но выбор Инахо удивляет меня. Впрочем, слишком много лет прошло. Мне ли судить о том, о чем я не имею ни малейшего представления. Мой задумчивый взгляд устремляется в широкое окно, за которым по небу лениво расползается вечерний мрак. Совсем скоро в темноте не станет видно завораживающего танца прелестных снежинок. - Сейлум, - Инахо вынуждает меня повернуться обратно к нему, - Я действительно рад встрече, но день был долгий. Когда ты связывалась со мной, я рассудил по твоему тону, что речь пойдет о чем-то срочном. Я не против пересечься еще раз и рассказать тебе о своей жизни, но подобные беседы следует планировать на выходной. А сейчас я бы хотел выслушать тебя по делу и отправиться домой. Меня ждут. - Я понимаю, Инахо-сан, прости, что отрываю тебя от отдыха, - киваю я, волнуясь, складываю руки в замок, - Я скажу, как есть. В моей жизни сейчас не очень легкий период, и я прилетела на Землю, чтобы разобраться с тем, от чего так долго бежала. У меня к тебе две просьбы, Инахо-сан. Возможно, они покажутся тебе странными и в какой-то мере эгоистичными, но я прошу тебя не отказывать мне. В последний раз. - Говори, - подгоняет меня Инахо. - Первое - я бы хотела увидеть того человека, кто сделал тебя счастливым, - я прикусываю губу, но решительно встряхиваю волосами, ведь если ставить точку на прошлом, то полностью, верно? - И второе, я бы хотела узнать о судьбе Слейна Троярда. Инахо опускает взгляд то ли на трость, то ли на кольцо на своем пальце. Когда он снова размыкает губы, в его голосе еле заметно проскальзывают обвиняющие нотки: - Ты так и не спросила меня о нем. Тогда, много лет назад. - Я не горжусь этим, Инахо, - признаю я, выдерживая его внимательный взгляд, - И, может быть, уже слишком поздно, но я хочу хоть что-то исправить. - Что ж, - Инахо, опираясь на трость, поднимается из кресла и, не глядя, поправляет складки черного пиджака, - Я выполню вторую твою просьбу в любом случае, что касается первой, для начала переговорю с супругом. Но, как бы то ни было, тебе придется подождать до субботы. Я соглашаюсь. Мне не остается ничего другого. Я искала душевного покоя целых семнадцать лет. Что такое несколько дней по сравнению со столь ужасающе долгим сроком? *** Кажется, что этот небольшой домик в пригороде окутан нестерпимым теплом. Умиротворенная тишина заполняет пространство уютной веранды, окна которой выходят на заснеженный сад. Инахо-сан оставляет на столике перед нами поднос с печеньем и чаем, прикасается рукой к плечу моего собеседника и, получив в ответ улыбку, оставляет нас одних, исчезая в проеме двери. Я смотрю на левую руку мужчины, но нет, мне не чудится - поверх бледных пальцев действительно красуется идентичное обручальное кольцо. Слейн… Троярд? Кайдзука? в свои сорок выглядит почти таким же, каким я его запомнила в наш последний разговор на лунной базе. Разве только спокойная гладь моря в его глазах, да чуть более уверенный разворот плеч говорит о минувших годах. Он поднимает на меня взгляд, на губах играет мягкая улыбка. Я отчетливо чувствую - в его душе штиль. Этот человек счастлив, и даже призрачные тени воспоминаний не способны пробиться сквозь выстроенную годами счастья броню. - Как же так вышло? - спрашиваю я. Возможно, это совершенно не то, о чем нам следует говорить, но мне действительно хочется узнать, как же он смог отпустить прошлое. Это не зависть, не ревность - встреча с Инахо в начале недели многое помогла мне понять. Просто как же так - Слейн Троярд смог, а я не смогла. - Это сложно объяснить, не испытав на себе, - несмотря на кажущиеся жестокими слова, в тихом голосе Слейна не мелькает ни толики затаенной злости или обиды, - Знаешь, каково это - задыхаться в одиночестве тесных стен? День за днем чувствовать на себе ненавидящие взгляды? День за днем ненавидеть собственное размытое отражение, мелькающее на металлических прутьях решетки? День за днем просыпаться и знать, что так будет всегда, до последнего твоего вздоха? Даже когда Инахо пришел ко мне впервые и рассказал о том, что мое спасение - это твоя воля, этого свежего глотка воздуха не хватило надолго. А потом я случайно услышал, как охранники разговаривают о том, как мое имя отныне проклинают, поливая грязью лжи, среди обоих народов. - Это… - пожалуй, единственное, о чем я всегда буду горько жалеть. Но тогда мне казалось, что не было иного пути. Конечно же, он был. Более долгий и тернистый, но ради, тогда еще, хрупкого мира я безжалостно выбрала короткую тропу. Однако Слейн лишь фыркает, качая головой, и обрывает меня на полуслове. - Все в порядке. Прошло достаточно времени. Но мне было действительно плохо. Впрочем, Инахо удержал меня - раз, второй, третий, и в какой-то момент я понял, что уже сам держусь за него. О, это не было любовью с первого взгляда, но та доброта и человечность, которые он вовсе не обязан был проявлять ко мне, та доброта и человечность, которых я не ощущал с тех далеких дней, когда еще был жив отец… я не мог их отрицать. Одиночество заставило меня хотеть его присутствия, его присутствие заставило меня нуждаться в нем, а нужда в нем со временем позволила мне увидеть человека, которого я полюбил. Он собрал меня по кусочкам, хотя нет, должно быть, мы собрали по кусочкам друг друга и с тех пор ни о чем не жалеем. Слейн вдруг впивается в меня взглядом, и на секунду в его глазах мелькает опасная сталь, отклик смиренно покоящейся на дне моря смертельной бури. - Он мой, - заявляет Слейн окончательно и бесповоротно и так по-свойски и немного ребячески, что я не выдерживаю и заливаюсь звонким смехом. Мгновение спустя он подхватывает мое веселье, и мы смеемся - открыто, свободно, как в детстве. Я чувствую, как на важную частичку моей души наконец-то снисходит покой. Мы долго пьем чай, переговариваясь на совершенно разные темы - о Земле и Версе, о Лемрине, о здоровье Инахо, о моих детях, о пролетевших годах. Кажется, Инахо-сан уже устает наполнять наши кружки горячим чаем, а вазочку с печеньем новыми лакомствами, но Слейн каждый раз упрямо толкает его в сторону кухни, упираясь ладонью в его бедро. За окном прогорает день, яркий закат окрашивает заснеженный сад в волшебные розовато-желтые цвета, когда на мой коммуникатор приходит сообщение от водителя, что он ждет меня у ворот, чтобы отвезти обратно в резиденцию. В прихожей Слейн, завернувшись в куртку, вынуждает Инахо накинуть на плечи пальто. В его голосе и укоризненном взгляде и мягкой настойчивости сквозит такая трогательная забота, что я не могу сдержать улыбки. Кто бы мог подумать, что так сложится жизнь? Два былых врага, устроившись по бокам от меня, сопровождают меня под руки через сад, навстречу ожидающей машине. Ведут себя словно мальчишки. Инахо явно желает выпутаться из неудобного и нелюбимого пальто, и Слейн обещает окунуть его головой в близлежащий сугроб, за что неожиданно получает тростью по ягодицам - движения Инахо так быстры, когда он делает полушаг назад, чтобы не задеть меня ненароком. На губах Инахо играет коварный намек на улыбку, щеки Слейна вспыхивают от возмущения, но я не даю ему воплотить маленькую месть в виде подхваченного снежка, устремленного за шиворот Инахо, в жизнь. Я замираю и обнимаю обоих за шею и тяну к себе так резко, что мы трое почти сталкиваемся лбами. Под закрытыми веками глаза жгут теплые слезы. Ладонь Инахо устраивается на моем плече, рука Слейна проходится по моей спине. И мне кажется, что впервые в своей жизни я хоть что-то сделала правильно. Мы стоим так в полнейшей тишине несколько минут, а потом без лишних приключений добираемся до машины. - Что за надпись выгравирована на твоем кольце? - напоследок любопытствую я, когда Слейн хочет услужливо захлопнуть черную дверцу. - О, - он улыбается, опуская бесконечно теплый взгляд на кольцо, - «Начать жить с чистого листа никогда не поздно». - Берегите себя. Машина отъезжает слишком медленно, чтобы я не успела увидеть, как двое мужчин, обнявшись, соединяют свои губы в почти целомудренном поцелуе, а потом продолжают ту самую забавную, ребяческую возню, которую я прервала на пути из дома. Я отворачиваюсь, устремляя свой взгляд вперед. Медленно снимаю с шеи цепочку, на которой последние дни носила собственное, простоватое на вид, хоть и дорогое, золотое кольцо. И надеваю его обратно на палец. Никогда не поздно, правда, Слейн? Может быть, у меня еще есть шанс оживить то, что я так долго выстраивала своими силами и своими же глупыми руками и сгубила. Может быть, Кланкайн еще ждет меня? Может быть, даже императрица Верса имеет право на свое личное, крохотное счастье. Как думаешь, Инахо-сан?