Самая большая проблема

Я хотел сделать ему больно. Стереть глуповатую улыбку с этого вечно сияющего лица и пролить кофе на идеально отглаженный костюм. Растоптать его самообладание, а потом с легким сердцем вышвырнуть на улицу, прямиком в руки той самой блондинки, что каждый раз забирает его с работы. Этого человека зовут Квон Джиен, мой личный секретарь и самая большая проблема. Что произошло с моим некогда хваленным спокойствием? Ему было достаточно просто появиться в дверях, с этими неизменно зализанными назад светлыми волосами и деланно серьезным видом, чтобы желание пройтись по холенному личику первой попавшейся книгой, становилось чем-то вроде необходимости. Он напоминал мне одного из тех людей, что всю жизнь проживают по четко прописанному сценарию, и жутко пугаются, если что-то идет не так. Поэтому я стремился, чтобы у него шло не так абсолютно все. Парочка уволенных сотрудников и вот их обязанности уже в руках моего нетленного секретаря, который даже не пытается что-нибудь ради приличия возразить. Сей похвальный поступок, я смог бы оценить по достоинству, вероятно, лишь в следующей жизни, где в силу моей удачливости, обязательно попался бы еще один подобный Квон Джиен. Но неожиданно, по достоинству получается оценить копну растрепанных светлых волос, что без тонны геля выглядит вполне сносно. А усталые и покрасневшие карие глаза почти способны вызвать жалость, конечно, у кого-нибудь более восприимчивого. Вкус победы ощущался ровно до того момента, пока заявление об уходе не опустилось на мой стол уже через неделю. Некоторое время я лишь непонимающе разглядывал его и обратил внимание на человека передо мной, только когда услышал вежливое покашливание. - Я могу поинтересоваться, что это? – я старался звучать как можно более равнодушно. - Извините, но я ухожу, - он слегка нахмурился. – Не беспокойтесь, я закончу все отчеты к следующей пятнице, чтобы не утруждать вашего нового работника. Еще раз извините. Он поклонился, и вышел быстрее, чем я смог понять, что происходит. Появилось желание скомкать этот листок бумаги и швырнуть ему в спину. Потому что не думаю, что я был способен признаться себе, насколько разочарованным сделала меня эта новость. Играть с ним казалось так весело. А теперь? Следующие несколько дней прошли в тяжелой атмосфере нарастающего напряжения, и даже выходные не смогли подарить мне долгожданного спокойствия. Зато кое-кто другой чувствовал себя просто замечательно – глупая улыбка вновь поселилась на его лице, а фарфоровую кожу окрасил здоровый румянец. Когда же я случайно услышал в коридоре его счастливый смех, захотелось в срочном порядке начать курить. Потому что слишком злило. В пятницу появляться на работе решительно не хотелось, но разве у меня был выбор? День тянулся бесконечно долго, а костлявая фигурка самого раздражающего человека на земле, мелькала до неприличия часто. В тот момент, я мог с уверенностью заявить, что ад не самое плохое место, где можно оказаться. - От меня требуется что-нибудь еще? – уже привычный мягкий голос нарушил беспокойный ход моих мыслей. Наши взгляды встретились, и единственное, на что я был способен – молча всматриваться в эти карие глаза, которые сегодня почему-то казались очень грустными. Легкая улыбка осветила его лицо, и это был первый раз, когда он улыбался мне. - До свидания, - он развернулся, чтобы уйти, но я зачем-то перехватываю его запястье и притягиваю обратно к себе, удивляя нас обоих. Уверенности, что мой мозг функционирует правильно, не осталось никакой, но думать об этом сейчас совсем не хочется, когда судорожное дыхание Джиена опаляет кожу и затуманивает сознание. Я подаюсь еще ближе, и соединяю наши губы в нуждающемся поцелуе, позволяя чужому языку проникнуть в свой рот, жадно отбирая остатки самообладания. Мои руки крепко обхватывают его талию, прежде чем я отстраняюсь, успокаивая свое расшалившееся сердцебиение. - Ты так сильно раздражаешь меня, - я почти шепчу. - Останься. - Чтобы ты и дальше продолжал мучить меня? – Джиен насмешливо выгибает бровь. - Мы что-нибудь придумаем, - отвечаю я и тянусь, чтобы снова утвердить поцелуй на его раскрасневшихся губах. Слишком приторно, но я привыкну.