Приличествующее случаю гостеприимство

А потом Майкрофт сидит на собственной постели и слушает, как за тонкой дверью в ванную льется вода. Она уже лилась, когда он входил, и ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать очевидное. Это не вор, которому припекло принять у него душ. И не убийца, который ждал здесь долгое время, а теперь решил освежиться. Это кто-то, кого пропустила охрана. Кто-то, у кого хватило наглости хозяйничать здесь в отсутствие Майкрофта. Таких немного. Собственно, всего один и есть. Майкрофт помнит, конечно, как давал указание пропустить инспектора Лестрейда без вопросов и проверок, и в какое бы время он не пришел, но ему и в голову не приходило, что это в самом деле случится. Он растерянно оглядывает собственную спальню, но там, как и всегда, идеальный порядок, исключая разве что чужую куртку, аккуратно повешенную на спинку стула. От куртки пахнет порохом. Едва заметно, но отчетливо. И нет, Майкрофт вовсе не принюхивается к куртке другого мужчины. Совсем. Вода стихает, и Холмс машинально подбирается. Ему странно и тихо, будто в глазу бури. Грег выходит из душа, прижимая одежду к груди, и, кроме этого вороха в руках, на нем нет ни единой нитки. Даже полотенце, похоже, осталось в ванной. - Привет, - говорит инспектор непосредственно, и радостно взмахивает ладонью, отчего брюки выскальзывают, стремясь на пол, в полном соответствии с законами физики. А за ними стремится и сам инспектор. Наклоняется, стоя к Майкрофту вполоборота, и тот сдерживает желание прижать ладонь к щеке в жесте возмущенном и почти ошарашенном. Вот и буря. - Ну, привет, - отвечает он, и вдруг замечает, что голос звучит совершенно непристойно обрадованно. Ни следа приличествующей случаю сдержанности, принятой в обществе холодности. Как мальчишка, честное слово! – Будь добр, прикройся. Сюда могут войти. - Серьезно? – говорит Лестрейд и ухмыляется, откладывая одежду на кресло. Теперь он полностью обнажен, но, кажется, совсем не смущен этим фактом. – Вот так запросто? У тебя тут что, совещания проходят? Или я не один такой, кого ты позвал в гости? Майкрофт не звал, в этом он точно уверен. Просто предложил заходить как-нибудь. Из вежливости, не более того. Момент был трогательный, они как раз прощались в очередной очень благопристойной гостинице с самым нелюбопытным персоналом, что вообще можно найти. Вот и предложил. А охрану предупредил ну просто на всякий случай. В конце концов, ну что инспектору делать в его доме? Душ принимать? Как вариант. - Ты пришел в гости? – глупо переспрашивает Майкрофт. Они что же, встречаются не между делом, когда их затейливые маршруты пересекаются на одном десятке километров? Вот так, дома, без особых затей? И что в таких случаях полагается делать? Следует ли предложить гостю чаю, если гость уже без штанов? И стоит ли возмущаться, что пришел без предупреждения, если искренне рад сюрпризу? - Ну да, - Грег морщится недоуменно и усаживается на постель, прикрывается покрывалом, и Майкрофт даже расстраивается, хоть и помнит, что сам об этом просил. – А в чем проблема? - Нет проблемы, - тут же успокаивает его Майкрофт, глядя во все глаза, рассматривая все, что не скрыто покрывалом. Майкрофту нравится смотреть на Лестрейда. Он не молод, и не слишком красив. Он в неплохой форме, но не более того. Но для внимательного глаза тело Грега как чудесный роман, рассказывает десятки, если не сотни историй, которым он, Майкрофт, хотел бы быть свидетелем. Где-то просто посмотреть, где-то присоединиться, а где-то отойти в сторону, а потом вернуться с оружием и своими людьми, и убивать медленно и методично. Особенно если смотреть на рваный шрам на плече инспектора. Шрам старый. Всего лет на пятнадцать моложе самого Грега. Здесь и вовсе хочется разорвать кого-то своими руками. Что странно, потому что до сих пор Майкрофт никогда не был жестоким. Только по необходимости. А впрочем, тут он безнадежно опоздал. Мстить уже некому. А вот к тонкой ссадине у него на ребрах он присматривается с хищным каким-то интересом. Неделю назад ее не было. Судя по всему, ее не было еще вчера. Совсем свежая. - Это мелочи, - говорит Лестрейд, проследив за его взглядом. – Поскользнулся и напоролся на что-то. Рубашку порвал вон. Он кивает в сторону кресла. Рубашка лежит сверху, но никаких разрывов не видно. Майкрофт встает, подхватывает ее и разворачивает, придирчиво рассматривая. Похоже, что так все и было. Бежал и упал. И пахнет от нее к тому же. Долго бежал. Майкрофт обеспокоенно оборачивается прежде, чем успевает скрыть эмоции. Почему-то с Грегом это не удается ему почти никогда. Как будто он не в счет. Как будто с ним можно. - Ты что же, прямо до моей квартиры бежал? - Да нет, - ухмыляется Лестрейд и вытягивает ноги, усаживается поудобнее. – До тебя я ехал. От работы. А до этого ехал еще. А вот там, где я был, побегать пришлось, конечно. Шустрые злодеи попались, просто ужас. И вместо того, чтобы отправиться отдыхать, он явился сюда. Майкрофт крутит в голове эту мысль так и эдак. И никак не может дать событию оценку. Ради чего? Ради джакузи? Так вроде, только душ и шумел. Ради секса? Да кому это нужно после беготни по какой-то деревне? Холмса так занимает этот вопрос, что он откладывает рубашку, так и не успев понять, где же именно бегал инспектор. - Так ты прямо с работы? – уточняет он и без того очевидное. - Ага, - говорит Грег, и взгляд его становится совсем удивленным. Он с усилием потирает ладонью подбородок и явно сдерживает зевание. – Я не вовремя что ли? Так я тихонько тут полежу. В уголке. Не помешаю, ты работай спокойно. Вопреки словам, в его глазах сквозит смущение, и Майкрофт вскидывает ладони, будто оправдываясь или даже, страшно сказать, извиняясь. - Я не об этом, - говорит Холмс и окончательно сдается. В конце концов, это же всего лишь какой-то там инспектор. Не будет большой беды, если он покажет при нем беспокойство. Это же не слабость, а просто приличествующее случаю гостеприимство. – Так ты устал? Может быть голоден? Вот сейчас замирает и Лестрейд. Ошарашенный, распахивает широко глаза, а потом странно тепло улыбается. Может быть, для него и не странно, но Майкрофту так в последний раз улыбалась его же мать. Не часто. Но все-таки. - Не голоден, - он мотает головой, и улыбка становится шире. – Я поел по дороге. Майкрофт сжимает губы и мысленно ругает себя за скудоумие. Он же видел совсем свежие капли масла и томата на манжете порванной рубашки! Как он умудрился забыть за какую-то секунду? Неужели и в самом деле чьи-то обнаженные колени в непосредственной близости способны напрочь отшибить память?! - А усталость? – педантично уточняет он. - Да подумаешь, - Грег пожимает плечами, явно недоумевая, отчего Майкрофт все еще медлит. – Я так соскучился. А вот это уже точно не может быть правдой. Признаков лжи никаких не заметно, но разве такое бывает? Никто не скучает по Майкрофту. Никто не откажется от здорового сна после тяжелого дня ради сомнительного удовольствия поваляться в постели рядом с ним. А впрочем, сомнения можно и отбросить. Майкрофт давно этого не делал, настолько давно, что даже в его памяти эти воспоминания получили пометку «не важно» и были уложены в самый дальний ящик. Но он все еще помнит, что у него получалось. - Это можно совместить, - говорит он отчего-то совсем тихо и честно пытается улыбнуться. Судя по недоумению Грега, выходит не очень. - Что совместить? – уточняет он и заинтересованно ерзает. Майкрофт понимает, что предпочел бы видеть этот жест как можно чаще. - Меня и отдых, - серьезно кивает он, а потом бодро командует: - ложись на живот. - Вот так сразу? – комично тянет Лестрейд, но команду выполняет, растягивается на постели и отбрасывает свое, то есть, Майкрофта, покрывало. Холмс сглатывает, но от первоначального плана не отступает. Он сбрасывает пиджак, рубашку и брюки. Он не тратит время больше ни на что. Медлит лишь чтобы переспросить: - Ты сильно упал? Может, что-то болит? - Ерунда, - отвечает Лестрейд, и в его словах снова не слышно лжи. Что же. Тем лучше. Под его прикосновениями Грег замирает. Не напрягается и не расслабляется, просто лежит, как лежал. Майкрофт склоняется и целует его шею под волосами. Лестрейд кажется удивленным. Впрочем, до этого момента вел всегда Грег, и ему неоткуда было бы знать, каким может быть Майкрофт, если дать ему полный контроль. Но сейчас вопрос вовсе не в этом. Майкрофт ласкает натруженную спину. С усилием, заведомо больно. Разминает застывшие, затекшие плечи и руки. А когда переходит к ногам, сжимает и поглаживает мускулистые бедра, слышит сладкий, но заметно болезненный выдох. Звук приятен, и Холмс хищно сужает глаза и переходит к ступням. Через минуту Грег стонет в голос. Негромко и чуть сдавлено, но до того завлекательно, что Майкрофт теряет всякую осторожность. То самое воспоминание всплывает из памяти во всех подробностях, кроме, собственно объекта его прошлых стараний. Сейчас он не важен, но важен, казалось бы, утраченный навык. Руки все вспоминают сами. А может, это просто не сложно. - Я сейчас кончу, - зачем-то шутит Грег, и Майкрофт не сразу соображает, что так его хвалят. Похвала не важна, он и так видит, что его действия более чем успешны, но до такой степени приятна, что это удивляет. Он всегда питал слабость к дешевой лести, но чтобы настолько! Он чуть приостанавливается, чтобы поцеловать лодыжку. Кожа под его губами теплая, и старый, совсем бледный шрам почти не мешает. Об этом Майкрофт выяснил еще три встречи назад. Там ничего такого. Просто случайность. Но он думает, что у Грега слишком беспокойная жизнь. Он слушает новые стоны и вздохи. И понимает, что совершенно неприлично счастлив. И совсем не возбужден. А значит, каким бы привлекательным оно не было, дело не в теле Грегори Лестрейда. И он не хочет об этом думать, хотя до сих пор не было ни единой темы, в которую не поспешил бы вцепиться его мозг, стоило только о ней узнать. Он может думать о десятке вещей сразу. Но только не о том, почему мужчина, которого он так хотел, стал еще привлекательнее, стоило возбуждению на минутку приостановиться. Он чуть меняет тактику. Меньше нажима. Это больше не массаж, а откровенная ласка. Теплая, бережная и убаюкивающая. Даже слишком, как он понимает, слыша, как выравнивается, затихает дыхание Грега. И снова на удивление нет и следа раздражения. Вместо этого он испытывает нечто, так опасно похожее на умиление, что едва удерживается от того, чтобы помотать головой. Он укрывает слабо шевелящегося Лестрейда одеялом. Тот кутается в него, не открывая глаз, и обнимает подушку. Майкрофт чуть хмурится и сам идет в душ. Пол насухо вытерт, но махровая швабра в небольшом шкафчике все еще влажная. Одновременно Холмс с уютным каким-то чувством представляет, почти видит, как Грег прибирал здесь за собой, стараясь не доставить хозяину дома неудобств, и старается не думать, зачем вообще полез в этот шкафчик. Зачем открывать тайну сухого пола в собственной ванной. Он принимает душ в рекордно короткие сроки, а потом возвращается в постель, которая была только его с момента, как он купил эту кровать. Лестрейд закутался так, что отвоевывать у него одеяло заведомо бесполезно, и Майкрофт достает из шкафа запасное, приготовленное на случай холодной погоды. А потом ложится рядом и закрывает глаза. Словно в детстве перед Рождеством он знает, что чем быстрее сейчас заснет, тем быстрее наступит утро. Вот только чудо, которого он ждет, куда как более земное и ощутимое. И уж точно не для детей.