Нет смысла жить без Итачи!

      Ночь. Улица. Фонарь.       Казалось бы, ничто не нарушит тишину этой холодной январской ночи. На улице — ни души. Лишь одиноким, брошенным зверем подвывает ветер, тревожа безжизненные, продрогшие ветки деревьев, озаренные холодным светом красноватой луны.       По хрустящему снегу сиротливо и одиноко шагом, однако, не лишенным достоинства, шествовал черноволосый юноша, в глазах которого читалась решимость. Что же задумал он? — спросите вы.       Дело в том, что юноша сей, чье имя Учиха Саске, был весьма трудным ребенком, ибо к субкультурам себя причислял, гордо величая себя «эмо-боем».       - Нет смысла жить, если Итачи не со мной, — с неподдельной болью в голосе произнес наш герой, и ветер ловил его слова и разрывал в клочья.       Да, вы не ошиблись, наш герой собирался покончить с собой, намереваясь сброситься с моста и избавиться от этой невыносимой, ноющей боли в своей груди. Боли от потери близкого человека, своего брата, который, к слову, был для него всегда чем-то большим, чем просто братом.       - Черт, опять ошибся и пришел к ниндзя-Макдаку! — последний представитель семьи Учиха с досадой ударил кулаком по стене ни в чем не повинного здания, про себя матерщиной браня свой топографический кретинизм.       Не успел он как следует сокрушиться от своей двадцать четвертой по счету неудачи, как послышался голос когда-то закадычного друга его, Узумаки Наруто.       - СААС-КЕЕЕ, — прокричал Наруто в знакомой до боли манере. За эти двадцать четыре раза этот возглас намертво впечатался в памяти Саске. Он запомнил всё: уровень громкости, эмоциональную составляющую, временной промежуток возгласа, характер паузы между слогами. Он запомнил это все настолько хорошо, что когда ему было одиноко, он с точностью в девяносто девять и девять процентов мог повторить эту фразу, и тогда боль от одиночества в его сердце ненадолго отступала.       - Йо, Наруто, — в свойственной ему холодной манере произнес Учиха, с недовольством замечая позади Наруто Сакуру. Эта особа никогда не нравилась ему, своей дерзостью и грубостью она заставляла страдать утонченное и ранимое сердце младшего Учихи.       - Саске, возвращайся домой, в Коноху! — завел свою любимую шарманку Узумаки. Достал. Не дает умереть спокойно. И так двадцать четыре раза.       - Нит! — гордо вздернув подбородок, ответил Саске.       - Пидора отвит! — апострофировала Саске розоволосая краса, Харуной Сакурой именуемая, которая страсть как любила вставлять свое красноречивое словцо и вообще была довольной буйной барышней.       - Щито?! — возмущению ранимого обладателя шарингана не было предела. Опять эта варварская девица его обижает!       - Тихо, Сакура-чан, я разберусь, — попытался приструнить Узумаки Сакуру, пока Саске пытался оправиться от этого аморального удара в самое сердце.       - Да без базара, — четенько произнесла Харуно, усаживаясь на корты. Облегченно вздохнув, Наруто снова обратил свой взор к своему другу:       - Саске, ну, пожалуйста…       - Нит!       - Сам-Знаешь-Кого отвит!       - САКУРА-ЧАН!       - Нет, это возмутительно… — пробубнил Учиха и тихо всхлипнул.       - Лан, молчу.       - Саске, если ты вернешься, я, так и быть, уступлю тебе титул Хокаге, — решив идти на крайние меры, отчаянно промолвил Наруто.       - Срал я, — с достоинством хмыкнул Саске, — даже если буду тобой побит.       - ПИДОРА ОТВИТ! — тут уже Наруто не сдержался. Похоже, что для него человек, отказывающийся от титула Хокаге, был сродни пидору. Сакура пришла в некое недоумение, однако, промолчала.       - Да, я пидор, — улыбнулся Саске. — Надоело скрывать очевидное. Но тебе, Наруто, я скажу «нит».       Наступила некая пауза. После которой послышалось еле слышное:       - Мы воскресили Итачи.       - ИДУ. БЕГУ. ЛЕЧУ. ГОЛУБЧИК.       И они жили долго и счастливо, не подозревая, что находятся в Бесконечном Цукуёми дедушки Мадары.