Приказы, которые

Габи выполняла приказ начальства, рассказывая об Илье и Соло. Она просто выполняла приказ, сдавая их. Дядя Руди тут же заволновался, задрожал от предвкушения, пробормотал «Мне нужно позвонить» и исчез. Александр сидел, насмешливо глядя на нее сквозь темные стекла очков или о чем-то думал, или чего-то ждал, или просто наслаждался теплым солнцем — Габи не знала. Она просто выполнила приказ. Через какое-то время Александр поднялся на ноги и предложил ей прогуляться. Они прошли ровными дорожками вниз, спускаясь к морю, где навстречу им выбежало несколько собак. Они ластились к Александру, отбегали вперед и оборачивались, словно звали их куда-то. — Идем. Он железными пальцами подхватил ее под локоть и повел вперед. Она по инерции сделала еще несколько шагов и остановилась, как вкопанная. Илья лежал на земле в нескольких метрах от забора, до которого не успел добежать. Его светлая ветровка темнела потеками крови из ран, брюки были порваны практически в лохмотья. Одна из собак, почти полностью сомкнув челюсти на его горле, мотала головой, так что даже рука Ильи, вся в черных ранах от укусов, с разорванным запястьем, со склеившимися от крови пальцами, безвольно елозила по траве. Александр присел, погладил собаку по холке; она, признав хозяина, отпустила добычу и тут же облизала его ладони, окрашивая их красным. — Умница моя, догнала, поймала, — Александр потрепал ее по ушам и поднялся на ноги. Габи потянулась к Илье, чтобы закрыть ему глаза, но Александр потащил ее прочь: — Идем, навестим еще одного твоего приятеля. Наполеон, привязанный к электрическому стулу, был бледен, как мертвец, лишь глаза чернели зрачками и под носом алела кровь. Узнав ее, он задержал заполошное дыхание и с надеждой поглядел на нее. — Не стоит ждать ничего хорошего, особенно своего бешеного волка, — наклонившись к нему, сказал Александр. — С тобой, впрочем, тоже пора заканчивать. — Но как же… — начал дядя Руди, указывая на столик с инструментами. — Сегодня не до твоей классики. Сегодня сделаем все быстро. Наполеон не произнес ни слова, пока Александр ругался с Руди, рыскал по полкам, распылял в пакет аэрозоль. Стиснув зубы, молчал, когда тот напялил на него пакет и прижал его к шее. Габи, стоя в двух метрах от них, не могла дышать от едкого противного запаха, прижимала к лицу руки и кашляла, не представляя, что испытывает Соло. Когда Александр стянул с него пакет, она смогла рассмотреть черные веточки кровеносных сосудов на его лице и шее, они просвечивали сквозь белую, прозрачную кожу. Глаза стали полностью черными от полопавшихся сосудов. Соло последний раз с ненавистью посмотрел на своего палача — не на нее — и перестал дышать. Отца они убили просто и без затей — выстрелом в упор. Габи ничего не чувствовала, когда Александр тянул ее за руку к обрыву, где их ждала Виктория с ножом. Она провела лезвием по ее лицу раз, другой. — Простите, сеньора, — извинилась Виктория голосом Наполеона, и Габи открыла глаза. Соло, который сидел рядом с ней в кресле самолета, летящего в Стамбул, развернул газету и, нечаянно задев ее листом по щеке, разбудил. Спящий Илья уронил голову в зазор между креслом и стеной, открыв горло. Габи потянулась к нему, чтобы потрогать, чтобы проверить, что он действительно жив, пару раз схватила воздух в сантиметре от его шеи, а потом вцепилась в его руку поверх часов. Другой рукой она схватила Соло, переплела свои пальцы с его и, кусая губы, уткнулась лицом ему в плечо. — Тише, — он закрыл их троих газетой. — Ты что? Она подняла на него мокрые глаза. — Кошмар? Дядя Руди? Виктория? Она помотала головой и еще раз прижалась к нему. Он не отодвигался, Илья во сне легонько сжимал ее руку, и она решилась: — Как ты определяешь, какой приказ не стоит выполнять? — она смотрела мимо него вперед, где в трех рядах от них сидел Александр. Уэверли. — Вот ты о чем, — улыбнулся Наполеон. — Не бойся, научу. Мы с Большевиком тебя всему плохому, что знаем и умеем, научим, не волнуйся.