Мне с тобой хорошо

Мне с тобой хорошо…

      Шикамару задумчиво смотрел на хлопочущую у плиты Ино. Та, счастливая, щебетала о чем-то, словно маленькая птичка, но Нара почти ее не слушал. Он думал, думал…

...А вот с нею дрожали руки от желания глотку ее сдавить…

      Вспомнилась бывшая, и Шикамару заскрипел зубами. Она его раздражала. С ней никогда не было покоя. Когда она начинала предъявлять свои претензии, командовать им, хотелось ее задушить. До дрожи в руках. Видимо, остаток здравого смысла, не растерянный в союзе с ней, все же удерживал его от подобного поступка.

…Ты такая веселая, стойкая, мудрая, может быть…

      Ино улыбалась, счастливая, победившая в этой борьбе за любимого мужчину. Улыбчивая, мягкая девушка, позволяющая себе лишь изредка повысить голос. Она не бахвалилась своей победой, не гордилась, не напоминала Шикамару о прошлом. Не сравнивала себя с Темари. Не задавала глупых вопросов «Ведь я же лучше, правда?». Темари их, правда, тоже не задавала – она всего лишь констатировала факт.

…А она истеричка. И часто хотелось ее убить…

      От Темари всегда было много шума по поводу и без. Сцены ревности, когда Нара возвращался домой слишком поздно, когда тот слишком долго, как ей казалось, смотрел на других девушек. Возмущалась по малейшему надуманному поводу. Безумная женщина. И часто распускала руки. Само собой, что Нара, как мужчина, мог себе позволить только скрутить буйную особу и держать, пока та не успокоится.

…Просто взять: головою об острый угол. И не помнить. Забыть. Бежать…

      В тот вечер он ее убить хотел. Терпение его лопнуло, он и в самом деле ударил ее. Впервые поднял руку на женщину. Хотя нет, Темари не женщина, Темари – самая настоящая мегера. Давно нарывалась. И все равно Шикамару было как-то не по себе от этого. Ударив ее, он схватил первые попавшиеся под руку вещи и ушел. Убежал к Ино, пытаясь забыть все то, что было.

…Только, знаешь... Знаешь, она одна умела так меня понимать…

      И все-таки, все-таки… Какой бы страшной женщиной не была эта пустынная принцесса, эта страсть в концентрированном виде… Она понимала его с полувзгляда, полуслова. Нет, скорее, даже без слов. Если бы он вздумал смотреть на нее так же, как сейчас смотрел на Ино, она бы развернулась и молча ушла. Потому что поняла бы.

…Знала каждый мой глупый заскок. Что люблю, а что нет…

      Она знала в нем все, каждую его заморочку. Как говорится, узнавала в лицо каждого таракана в голове. Иногда делала назло так, как он не любил, играла с ним этим. И в то же время тешила его самолюбие, зная, что и как он любит. И не только в бытовой жизни, не только в постели. Лелеяла каждую его привычку, хотя периодически и ворчала.

…Когда спать ложусь, когда гаснет свет, с сигареты пепел падает в никуда…

      В доме всегда были его любимые сигареты, она не трогала его, когда он этого не хотел – только если не собиралась его позлить. Могла только подойти и молча поставить рядом пепельницу. Он иногда даже не замечал, когда Темари успела это сделать. В ней было безумно много достоинств – и столько же недостатков.

…И она же умела так звонко злить. До пощечин, до слез и криков. До возгласа "Уйди, ненавижу!"…

      Никто не умел играть на его нервах так, как играла она. Как умелый арфист, прикасавшийся к нужной струне. До битья посуды, до порой незаслуженных пощечин в его адрес. Кричала, повышала голос, а порой наоборот, говорила тихо и въедливо, впрыскивая свой яд по маленькой обжигающей капле. И тогда он сам начинал кричать, что наблюдалось за ним весьма редко. И в то же время, до взаимных оскорблений они никогда не опускались. Только до воплей о ненависти друг к другу.

…И она же умела мурлыкать, успокаивая…

      И только с ней, после бурной ссоры и осколков на полу он мог мириться так же бурно, как ссорился. И во время заключения пактов перемирия осколков порой становилось еще больше. А иногда они мирились тихо – она подкрадывалась, словно кошка, клала свою руку ему на плечо, и все становилось хорошо. Как Темари знала, когда и какой способ примирения эффективнее, до сих пор оставалось для него загадкой.

…Но все же... Мне с тобой хорошо…

      Как бы там ни было с Темари, Ино была совсем другой. С ней было спокойно, и жизнь не казалась бомбой замедленного действия. Здесь веяло уютом, тишиной, о которой Нара мечтал. Здесь вкусно пахло едой, и не было ни намека на атмосферу начинающегося скандала.

…Ты спокойна, умна и горда. И не бросишь меня никогда, не предашь, как она…

      От Ино не стоило ждать подвоха – она слишком открыта и при этом весьма умна, чтобы обратить это в достоинство. Она гордая, но не такая гордячка, какой была Темари. Гордость Ино не уязвляла и не притесняла гордости Шикамару. С проблемной женщиной такого не было. И он абсолютно уверен, что Ино никогда в жизни не оставит его ради чего-то другого.

…Ты же будешь со мной, да?.. Не уйдешь, не исчезнешь, не станешь злить?..

      Нара точно знает, что в любой момент застанет Ино дома – или ее саму, или ее присутствие, незримое, но явное. Ведь, когда он после той ссоры вернулся, чтобы извиниться и вновь примириться с этой фурией, в доме не стало даже намека на Темари. Она просто собрала вещи и исчезла. Не осталось ни одной ее личной вещи, и в то же время она оставила все то, что дарил ей Нара. Уязвила этим еще больше. Постояв на пороге пустой квартиры, он развернулся, запер дверь и ушел.

…И не будет хотеться тебя убить. Крепко горло сдавить и услышать смертельный стон. А все дело в чем?..

      Все-таки, все-таки… Ино кое-чего не хватало. Не столько ей самой, сколько… Сложно объяснить. Затушив сигарету, Нара неслышно поднялся из-за стола и тихо покинул квартиру любовницы. Это не то. Не так. И он знал, в чем причина.

Просто... Я не буду тебя любить.