Побег

8.       Я снова на пляже. Это мой личной ночной сериал, и мне он нравится. Я карабкаюсь по скале к высоко стоящему маяку. Ветер вместе с морскими брызгами приносит мне мурашки, которые весело скачут по всему моему телу. Маяк отдаляется, как бы быстро я ни карабкалась к нему. Останавливаюсь, после чего сажусь на каменный выступ, поднимаю голову к небу. На небе ни облачка – чистое высокое небо. Я вижу редких птиц и высоко-высоко в небе солнечный диск, сияющий белым светом. Свет затапливает меня, я сильно зажмуриваюсь, после чего открываю глаза. Нет больше соленых брызг, теплого ветра с суши и прохладного от воды. Я в своей кровати. Наступило утро. Холодное солнце заглядывает в окно, аккуратно моего друга, который все еще посапывает на противоположной стороне кровати. Его дыхание ровное, и во сне он смешно обнимает одеяло. И только сейчас я замечаю, что его рука накрывает мою. Это так невинно и… необычно. Мне нравится это состояние. Я лежу еще какое-то время, наблюдая за спящим. Смотрю, как в солнечных лучах кружат пылинки. Их незатейливый танец не прекратиться, если будет дуть воздух.       Набираю в легкие побольше воздуха и медленно выдыхаю его через рот. Рой пылинок, всколыхнувшись, уносится вдаль.       Предательски пищит будильник. От этого звука я вздрагиваю, и рефлекторно отдергиваю руку, которой еще мгновение назад касался Джош. Он ворочается, на секунду его веки дрожат, приоткрываются. Он слегка улыбается мне, рукой, которой секунду назад сжимал мою руку, проводит в воздухе в приветственном жесте, после чего рука падает на одеяло, а глаза снова закрываются, унося сознание друга в его грезы. Я лихорадочно отключаю будильник, думая, что романтический момент потерян. Смеюсь над своими мыслями, и выбираясь из кровати, спешу в ванну. Будильник настроен таким образом, чтобы у меня утром хватило времени только на самое важное – на сборы.       Время около 8:30 утра. Тешу себя надеждой, что мне только дать интервью, и я свободна на сегодня. Вечером прилетит Софи, и моя самостоятельность кончится.       Быстро приняв душ, окончательно проснувшись, я собираю волосы в хвост, совсем немного крашусь. Проскальзываю обратно в спальню, а оттуда в гардероб, выбираю джинсы, кеды, не могу придумать ничего с кофтой. И тут среди вещей я вижу очень милый серый свитер грубой вязки. Он определенно мне сегодня нужен. Надеваю рубашку, поверх нее этот свитер и вчерашнее украшение, которое одолжила у Джоша. Оно мне, определенно, нравится. Тихонько выбегаю из гардеробной. Джош все так же спит не шелохнувшись. Везет ему! Интересно, что у него сегодня?       Смотрю время на планшете, есть еще пара минут.       Захожу на кухню. Нахожу бумагу и ручку и быстро пишу записку, самое важное, что я хочу узнать:       «Чем ты занимаешься, когда не спишь? Я вчера застала самый конец передачи на радио, где ты был. Но это малюсенький кусочек из того, чем ты занят. Я хочу знать.       Доброе утро!»       Мне нравится этот способ общения. Он отличается от всего, что я делала раньше. Сейчас все отличается от того, что я делала раньше.       Я вхожу в холл как раз в тот момент, когда портье собирается мне звонить, оповещая, что машина меня ждет. Я по-прежнему ему очаровательно улыбаюсь, здороваюсь и выхожу из дома.       Забираюсь в автомобиль. Алан мне приветливо улыбается, я тоже здороваюсь с ним. Меня на сидение ждет сюрприз – завтрак! Я так и не поела и не позаботилась об этом. А вот так человек, который знаком со мной пару дней проявляет обо мне такую заботу.       Алан, извиняющимся взглядом смотрит на меня, его терзают сомнения, правильно ли он поступил:       - Я подумал, что урчащий желудок не лучший аккомпанемент для интервью.       Я открываю пакет с едой, хотя по запаху я уже догадываюсь, что там – пицца от Grimaldi’s! Да мой водитель волшебник! Я лишенная дара речи, пялюсь в пакет.       - Алан, не примите за дерзость, но это самый крутой завтрак в моей жизни, - от души хохочу я. – Как вы узнали, что я люблю эту пиццу?       Тут уже растерялся водитель:       - Вы в Нью-Йорке, а Grimaldi’s – лучшая пиццерия здесь!       - Вот с этим не поспоришь! – соглашаюсь я, засовывая в рот кусок пиццы.       Солнечное утро. Пицца от Grimaldi’s на завтрак – чудо день!       Ехать нам недалеко, но за это время я успеваю расправиться с пиццей и кофе. Надеюсь, что остальная часть дня пройдет не менее хорошо. А еще сейчас, судя по предварительным вопросам, я дам чудесное интервью и буду свободна! Великолепное чувство!       Подъезжаем к The Mark hotel на 77 Улице. Благодарю водителя за завтрак. И уже выйдя из машины, решаю:       - Алан, я закончу через пару часов, а дальше хочу погулять, так что, думаю, сегодня я справлюсь сама. Большое спасибо Вам за завтрак и отличное настроение. Хорошего вам дня! – улыбаюсь я.       - И вам, мисс, улыбается в ответ Алан.       Я спешу в холл отеля – мне хочется поскорее разобраться с работой и отправиться гулять.       На ресепшен называю имя и цель визита, мне называют номер, и я иду к лифту, который уносит меня на пятый этаж.       У меня встреча с журналистом из Vanity fair. Это приятная, спокойная девушка примерно моего возраста – Джема Уилсон. Необычно видеть столь молодую девушку среди журналистов такого зубатого издания. Обычно, это люди постарше. Но я вспомнила, какие интересные вопросы она мне прислала, а, значит, она заслуженно занимает своё место.       Беседа проходит именно в том ключе, которого я и желала – профессионально, четко. Мне задаются вопросы помимо тех, что были присланы в письме. Вначале диалога она упомянула об этом, поэтому я была готова и как мне кажется, справилась с задачей. Самый сложный вопрос – это о моём будущем. Я неправильно понимаю, что она хочет узнать, отчего повисает неловкая пауза. Но Джема помогает мне выйти из затруднительного положения наводящими вопросами: с кем планирую поработать? Какие роли рассматриваю и так далее.       Я выхожу из оцепенения, нервно смеюсь и даю хорошие правильные ответы.       А в голове только одна мысль, а что же я буду делать дальше. Я не задумывалась об этом. Для меня моё будущее – это работа, роли, которые предстоит сыграть, проекты, в которых поучаствовать. Но почему вопрос журналистки заставил меня задуматься о другом – не о работе? Я подумаю об этом завтра. Подобно Скарлетт О`Хара. На дружественной ноте мы заканчиваем. Мне обещают прислать интервью на вычитку. Мне приятно, что они не хотят исказить мои слова. Надеюсь, я верно истолковала это их «прислать на вычитку».       Прощаюсь и покидаю отель. Что же я буду делать? День в самом разгаре. Моё интервью длилось два с небольшим часа. Я полна положительных эмоций и хочу гулять. Решаю пойти в Центральный парк к пруду кормить уток. Забегаю в ближайший магазинчик купить батон хлеба. А затем, словно маленькая бегу по аллеям к пруду. Я читала, что уже несколько лет здесь остаются зимовать утки. А мне нравится и кормить. Я аккуратно пробираюсь к воде по берегу. Вижу недалеко от себя пару уточек. Разламываю батон, и небольшими кусочками бросаю его в воду. Утки тут же проявляют интерес и подплывают ближе.       Я так увлеклась процессом, что не заметила, как за мной наблюдает пара любопытных глаз. Обнаруживаю я это когда маленькая девочка с очень серьезными глазами, изучает меня совсем близко. Я вздрагиваю, когда замечаю ее стоящую слева от меня и внимательно рассматривающую.       - Вы Дженнифер Лоуренс? – серьезно спрашивает малышка. Ребенку на вид лет пять.       - Только если никому не расскажешь, - озорно улыбаюсь и, понижаю голос до шепота, говорю я. Она кивает.       Из-за спины я слышу голос женщины, зовущий мою маленькую знакомую:       - Милли, не надоедай леди!       Девочка кидает в сторону говорящей суровый взгляд. Потом обращается ко мне:       - Я вам надоедаю?       Я растерялась, но мне есть что ответить:       - Нет, мы ведь только познакомились, - улыбаюсь я. – Хочешь покормить уток, если мама разрешит?       Девочка смотрит на меня изучающее, а потом спрашивает:       - Зачем?       Удивительный ребенок поставил меня в тупик – что зачем: уток кормить или зачем я ей это предлагаю?       - Наверное, это весело, - предполагаю я.       - Наверное, - пожимает плечами девочка, - я сейчас. Мне нужно спросить у мамы.       Она убегает, а я смотрю ей вслед. Она добегает до женщины средних лет, очень элегантно одетой, что-то спрашивает, указывая в мою сторону. Я улыбаюсь и машу рукой.       Женщина приветливо улыбается в ответ, и ребенок бежит ко мне со всех ног. Меня поражает, что она не улыбается. Я отламываю ей часть своего батона и отдаю. Уток вокруг слетелось очень много, и они устроили галдеж.       Я докрошиваю свой кусок батона, моя маленькая спутница не проронила ни слова. Только когда хлеб кончился, и она по-детски отряхнула ладошки, сказала:       - А ты сюда еще когда придешь? - не помню чтобы мы переходили на ты, но возражать не стала.       - Не знаю, - честно признаюсь я.       - Понятно, - поджав губы, кивает Милли, - Спасибо, правда, весело было! Мы гуляем здесь каждый день в это время. Вот бы еще раз с тобой уток покормить!       Мне приятны эти слова, они идут от сердца. Интересно, почему она такая серьезная?       - Тогда, я, пожалуй, еще загляну, - улыбаюсь я, присаживаясь на корточки перед девочкой. И тут происходит невероятное. В глазах девочки загорается надежда, а на лице появляется улыбка. Самая искренняя на Свете. Мне тепло от этой улыбки. На торжественной ноте обещания – мы прощаемся. Ухожу прочь от пруда, воображая разговор с Софи, и как я буду ее упрашивать запихнуть хотя бы 30 минут в график – покормить уточек в Центральном парке. Иду через парк, а когда устаю, выхожу на 5 авеню и ловлю такси. Сегодня я человек-невидимка. Все вокруг так спешат, что никто не обращает на меня внимание. А мне это на руку.       Доезжаем до Бруклинского моста – дальше снова хочу идти пешком. Решаю зайти в Grimaldi’s и взять на ужин пиццу. В заведении очень оживленно. Нет места сесть, но я заказываю пиццу и выхожу подождать на улицу. Прислоняюсь к зданию спиной, обращаю лицо к солнцу, и закрываю глаза. Солнце слабо согревает, остывший воздух гоняет ветер, с каждым порывом которого я чувствую себя живой. Вкусно пахнет пиццей. По громкоговорителю объявляют: «Мини Маус! Пицца готова».       О! Это меня. Что-то меня все на мышей тянет?       Захожу обратно в пиццерию, забираю свою ненаглядную, ароматную и горячую. Для моего чудо-дня не хватает одной детали. Я иду в ближайший супермаркет и покупаю пару бутылок хорошего вина. Теперь домой! Решаюсь пойти пешком. Погода дышит наступающей зимой, но у меня сегодня отличное настроение. Жалко, что пицца остынет. Но это поправимо!       Через 40 минут размеренным шагом я оказываюсь дома. Солнце уже катится к закату. Джоша нет. Что ж, это его проблемы.       На столе обнаруживаю очередную записку:       «Если ты – Бэтмен, то я Робин? И почему это ты Бэтмен?       У меня чересчур насыщенный график: в связи с предстоящим выходом фильма безумная кутерьма: интервью, фотосессии, интервью, встречи с продюсерами будущих фильмов, предновогодние приготовления, шоу, автограф сессии и т.д.       Что ты делаешь в Нью-Йорке? Кроме того, что хорошо выглядишь)       Это так странно, я рядом, но не могу с тобой поговорить. Я скучаю. Иногда мне хочется тебя разбудить и поговорить. Но я не могу нарушить твой сон. Как и ты мой. Я прав?»       О да! Ты еще как прав! Подумав немного, пишу коротко:       «Потому что у меня есть Альфред! Увидимся на террасе».       Ставлю рядом с запиской бутылку вина и второй бокал. Думаю, догадается захватить с собой. Подумав немного, добавляю:       «Ты прав».       Беру одну коробку пиццы, предварительно разогрев остывшее блюдо. Бутылка вина, бокал, толстый плед, надеваю толстые шерстяные носки и иду на террасу, с видом на залив. На террасе стоит несколько деревянных шезлонгов, кадок с цветами и искусно уложенный настоящий газон. С улицы мня невозможно заметить, зеленым же ограждением я скрыта от любопытных взглядов соседей. Я укутываюсь с головой в плед, забираюсь на шезлонг с ногами, укладываю перед собой драгоценную еду, наливаю бокал вина. Счастлива! Этот день только мой.       Смотрю, как по заливу бороздят катера, как солнце блестит на рассекаемых ими волнах. Постепенно бутылка пустеет, солнце окрашивает небо, недоступными дню, красками. Закатные лучи освещают стекляшки-здания на противоположном берегу. Ветра почти нет. Я погружена в свои мысли об утках, девочке, пицце, сегодняшнем утре – оно было особенным, о Джоше. Я думаю о своем чудесном друге Джоше. Я снова чувствую теплый ветер, вижу океан и маяк.