Over Heaven

Последующие семь лет я провел в доме Джостаров, и, честно говоря, те семь лет, до тех пор, пока мой план не раскрыли, были не особо приятными. Хотя, было несложно удержать на себе маску приличного молодого человека. Одурачить лорда Джостара, Джонатана, слуг и школьных друзей было просто после выживания в том мерзком городе. Конечно после первого конфликта Джонатан все еще относился ко мне с подозрением последующие семь лет, но поводов у него больше не было, и я сумел заставить его доверять мне. Он даже начал чувствовать стыд от того, что сомневался во мне. Смешно. Поэтому, с семьей Джостаров было скучновато, так же так и в школе, да и вообще в отношениях с другими людьми. Все шло слишком гладко. Жизнь стала вялой. Жизнь потеряла всякий стимул. Если быть честным, мне казалось, что я схожу с ума. Конечно, такая тишина была мне на руку, но окружающих было слишком просто обдурить, я не чувствовал никакого сопротивления. Для того, кто смотрел на знать с такой неприязнью, это отсутствие сопротивления делало все бесполезным. Я даже чувствовал, будто совершил непоправимую ошибку. Разве не должны были богачи быть мне врагами? Почему же все было таким… безразличным? Я делал что-то совершенно бесполезное? «Я зря трачу время?» - думал я. Мысль о том, что я трачу время впустую, заставляла меня чувствовать себя так, словно я живу в аду. Иногда я даже ловил себя на том, что подумывал все бросить, позволить эмоциям вырваться наружу, нажить себе толпу врагов. Думаю, где-то в глубине души я желал почувствовать тот же жар, как и в той драке с Джонатаном в холле. Ну, могу сказать только то, что все переживания шли оттого, что я был юн. Я провел семь лет, не демонстрируя своих истинных эмоций, держа на себе образ хорошего мальчика и не высовываясь. Но когда эти семь лет подошли к концу, Джонатан разоблачил мой план, и потому больше не было причин скрываться. Нет смысла расписывать детали моего грандиозного плана, но все же пропустить его – значит пренебречь смыслом всего мною уже написанного. Поэтому я вкратце по нему пройдусь. Во-первых, я стал приемным сыном семьи Джостаров. Я легально стал членом их семьи. Из Дио Брандо я превратился в Дио Джостара. Теперь выходит, что Джозеф Джостар, Джотаро Куджо и больная Холли Куджо, которых я пытаюсь остановить, являются не только родней Джонатана, но и моей, Дио, родней. Не только по закону, но и по крови. Не то что бы это что-то меняет. Однако я не планировал становиться членом семьи Джостаров. Хоть я и завладел телом Джонатана, я не стал им. Джонатан стал мной. И потому я не испытываю никаких положительных чувств по отношению к ним. Нас не связывают никакие семейные узы. Носить имя Брандо, унаследованное от моего отца, было в наибольшей степени неприятно. Но почему-то наследование имени Джостар для меня было настолько же неприятно, если даже не больше. Даже после официального усыновления в школе меня продолжали звать по старой фамилии. Но я никогда не поправлял их, поскольку не слишком фиксировался на имени Джостар. Мне было достаточно того, что теперь это была моя официальная фамилия. Достаточно для плана по захвату средств лорда Джостара. Официальное усыновление было необходимостью. Иначе, если бы я оставался «сыном человека, которому задолжала эта семья и потому взяла его под крыло», я бы не смог получить его состояние. Мне пришлось называть его отцом. Конечно же, я звал его так. Но я не любил Джорджа Джостара как отца. Дарио Брандо был безнадежной сволочью, к которой я питал лишь отвращение. Но Джордж Джостар был добрым и приятным джентльменом, человеком со множеством сильных сторон, и все же я чувствовал к нему все то же отвращение. Я уже писал, что предпочел бы называть Джорджа Джостара своим отцом, но на самом деле он мне не нравился. Я ненавидел их обоих. Поведение и манеры этого человека только злили меня. Я думаю, все это было потому, что он постепенно сошел с места «дающего» и в конце концов стал таким же, как Джонатан, «наследником». У меня не было никаких надежд насчет перемен… Нет, точнее будет сказать, что я был полон тревоги. Тревоги или надежды, но будучи воспитанным знатным джентльменом Джорджем Джостаром в его доме, будучи взятым на его попечение, я, Дио, не могу сказать, что не думал о том, что потеряю одну-единственную вещь, что осталась неизменной – свою амбициозность. Но этого не случилось. Волнение было беспочвенным. До самого конца я презирал богачей. Не только жителей поместья Джостаров, но и их высокомерие, их сочувствие моей ситуации, - для меня это было самой непростительной вещью на свете. Я чувствовал, что моя жизнь началась после убийства отца. Убив Джорджа Джостара, я бы смог снова продвинуться вперед. И потому, без всяких сомнений, лишь с чувством, что это необходимые меры, я решил убить своего второго отца. Так же я чувствовал ненависть и злобу. Но мне было необходимо оправдание своим действиям. Это было жизненно необходимо. Я продолжу писать завтра.