Over Heaven

Когда они прибыли в Уинднайтс, когда Джонатан, Цеппели и тот Спидвагон прибыли, ожоги, что я получил в битве с Джонатаном, исцелились по большей части. Они немного опоздали, но, поскольку я еще не захватил весь город, можно сказать, что прибыли они вовремя. Пожалуй, им повезло. Когда мы стояли друг перед другом, Джонатан сказал мне это. «Дио, послушай, что я скажу тебе. Джентльмену не пристало говорить такие вещи, но все же я, Джонатан Джостар, дабы установить справедливость… Я убью тебя, Дио!» В ответ на этот дерзкий вызов большая часть меня воскликнула: «Смехотворно!», но, пожалуй, должен написать здесь, что помимо этого я почувствовал радость. То, что я заставил Джонатана, человека, что вынашивал идеал джентльмена в своем сердце, сказать подобное, принесло мне неописуемое удовольствие и чувство завершенности. Мне казалось, будто я довел дело до конца. Однако, в сравнении с ним я был слаб. Моя готовность не шла в сравнение с его. Если уж говорить совсем честно, я понимал, что не хочу причинять ему боль. Я знал, что должен убить его. Все богатства семьи Джостар, что я пытался забрать себе, сгорели в пожаре, и даже если бы я убил Джонатана, я бы вряд ли что-то от этого получил. Но, поскольку он научился Хамону и теперь стоял на моем пути, я не имел иного выбора. Но я решил оставить его убийство своим подчиненным. Мы выросли вместе в одном доме, живя, как братья. Поэтому мысль о его убийстве или превращении его в зомби удовольствия мне не приносила. И потому я решил не брать на себя эту обязанность. Но Джонатан, в сравнении со мной, был полон решимости убить меня. Он четко сказал о том, то не почувствует оттого никакой вины. Громко сказано. Но вряд ли он врал. В тот момент, когда он сказал мне это, наше столкновение не было битвой справедливости и зла. С помощью маски я, Дио, стал хищником, и в этой битве человечество как вид должно было защитить себя. Может быть, я казался им злодеем, но на деле я лишь видел их всех как пищу. И потому добра и зла как такового не существовало. Я бы скорее назвал это спором разных звеньев пищевой цепи. И потому, когда Джонатан начал говорить о морали и справедливости, мне было даже не смешно, я просто заключил, что он не достоин моего внимания, и решил уйти, но из-за его яростных эмоциональных криков я не смог удержаться. К сожалению, я потерпел поражение. …Но не совсем, потому что голова моя осталась нетронутой.