Весна 98-го

Дождь за окном что-то тихо поет небесам — И мне, как будто бы, дышится легче на йоту… Так ненавидеть меня, как умею я сам, Вряд ли когда-то научитесь Вы, мистер Поттер. Я никого не любил… не люблю. Наплевать, Сколько плеснете презренья иль жалости в спину. Ядом привык я себя и других поливать И, безусловно, особенно Поттера-сына. «Наглый мальчишка! Такой же, как…» — et cetera: Желчь — на обед, злость — на ужин и колкость — на завтрак. Это удобно: жить тем, что случилось вчера, Если уж в жизни твоей не предвидится завтра. Все в этом мире мы живы — покуда нужны: Подлый предатель, шпион или жертвенный агнец — Мы только угли в ревущем горниле войны. Но Гриффиндор — это все-таки, видно, диагноз. Поттер, не верьте оракулам, Альбусу… Мне. Ведь и во имя добра предают самых близких. Горечь вины ощущаю я даже в вине — И потому забываюсь порой в огневиски. Все предсказанья — туман, а гадания — ложь Предположительней магловских сводок погоды. Мне обещала Сивилла: «Весною умрешь!» - Только я мертв с октября очень давнего года. И погребен под камнями потерь и обид. Сотнями проклят, но даже одним не оплакан. Я так давно никого не люблю… не любил. И не мечтал хоть на миг оторваться от мрака… А у подножия башни пробилась трава. Птицы вернулись. И солнце особенно греет. Гарри… Так странно по имени Вас называть. Я бы привык. Да, наверно, уже не успею. Гарри, Вы даже сражаетесь — ради любви, Но и врагу не способны отправить Аваду... Что бы весной ни случилось — Ты просто живи В мире, который спасать уже больше не надо.