Искры друида

Свист стрелы возле уха, протяжный вой, который выворачивает наизнанку. Повсюду алая жидкость, нельзя пошевелиться, чтобы не испачкаться в крови. Воздух, пропитанный болью и страданием, уже нет сил кричать. Я все еще не могу осознать происходящие: их больше нет. Вся стая если еще не умерла, то истекает кровью, жизненная сила покидает их через глубокие, не совместимые с жизнью, даже для оборотней, раны. А у меня – друида и советника – нет ни сил, ни магии, чтобы спасти всех. Это самый тяжёлый выбор в моей жизни. Но, кажется, Неметон (будь он проклят) все уже решил: меня тянет к Дереку, альфе, моей паре. В висках стучит кровь и мысль: «Спасти, защитить, чтобы снова создать стаю». Из последних сил, несмотря на все переломы, рваные раны, я ползу к своему альфе. «Господи, если ты меня слышишь, дай мне силы спасти его, переползти эту чёртову поляну и помочь ему». Они — эти злые и сумасшедшие ведьмы- ушли, просто бросили нас в глубоком лесу умирать, даже не остались насладиться сладкой, с кровавым привкусом, победой. У их ковена еще есть незаконченные дела: не хватает еще двух младенцев для этого сумасшедшего обряда. Мне кажется, что проходит вечность, пока я наконец-то доползаю к Дереку. Дыхания почти не видно, сердце, кажется, уже не бьется, в огромной ране на животе видны внутренности, конечности переломаны, вокруг тела кровавый снег. Белые снежинки падают на ресницы и густые брови Дерека. Если бы не все эти увечья, я бы подумал, что он уснул на снегу, как в той дебильной сказке, и хватит лишь поцелуя любви, чтобы разбудить его. Но нет, мне нужно сосредоточиться, отключится от физической и душевной боли. Я стискиваю зубы, в ушах звенит. Начинаю входить в транс, только Неметон подпитывает мои силы и направляет к нужным действиям. Я закрываю глаза, а когда они открываются, то горят зелено-желтым свечением. Из кончиков пальцев летят искры, которые, кажется, проникают в раны и сердце волка; моя жизненная сила из крохотного человеческого сердечка переходит в огромное волчье. Мне тяжело, кажется, я спасаю свое счастье ценой своей жизни; маленькие капельки крови из моего носа начинают падать на его бледное, когда-то смуглое, лицо. Когда у меня больше нет сил держать глаза открытыми, они начинают медленно закрываться. Я замечаю, что регенерация альфы начинает работать, а искры из моих пальцев становятся слишком тусклыми. Мое тело перестает меня слушаться и против воли расслабляется. Я думаю, что снег такой холодный, он поможет мне не чувствовать боль; голова ударяется о кроваво-красную перину; кажется, я засыпаю, но где-то в сознании горит неоновым светом мысль, что это и есть смерть. Кажется, эту звенящую тишину можно потрогать. Неожиданно, я все отпускаю и осознаю, что никогда больше я не обниму отца, не посмеюсь над Скоттом, не пойду с Лидией по магазинам, не поспорю с Питером, не заставлю стаю собирать вишню и чернику и никогда не ощущу вкус губ Дерека: этот спелый манго с привкусом корицы. Мне становится тошно, я понимаю, что это конец и лишь то, что Дерек останется жив, дает мне чувство спокойствия. Теперь можно уйти. Сознание ускользает от меня, я чувствую, как белые нити тянуться в никуда… Вдруг я чувствую острую боль от укуса и это, кажется, цена за новую жизнь.