Афродита за прялкой

- Нет, сынок, ты только подумай! Она подняла такой крик! Честное слово, орёл Зевса чуть с жезла не рухнул! Мол, я вмешиваюсь не в своё дело и посягаю на её обязанности богини рукоделия! Она кричала, что вообще бросит свои обязанности! И при этом так трясла копьём, это какой-то ужас! А я всего-то села за прялку! Впервые в жизни! - Афродита с рассматривала свои натруженные пряжей нежные пальчики и тихонько всхлипывала. - Я просто попробовала... Где справедливость? Мойры целую вечность сидят за пряжей, почему Афина с ними не скандалит? А мне пришлось извиняться, да еще и поклясться водами Стикса, что я в жизни не притронусь ни к какой работе! - Мама, успокойся, - Эрот беззаботно трепетал крылышками. - Тебе что, так нужна работа? - Эрот, попробовал бы ты целыми днями только и делать, что наводить красоту и внушать любовь! Эрот кашлянул. - Мама, тебе напомнить, кто из нас с луком и стрелами гоняет по миру, как проклятый? - Вот видишь! - провозгласила Афродита. - Даже любовь внушаешь ты! А что остаётся мне? С этим солдафоном Аресом даже поговорить не о чем! А уж про Гефеста я вообще молчу! Эрот наморщил лоб. - А Адонис? - Что Адонис? - удивилась Афродита. - Он, конечно, красавец, какого и на Олимпе не найдёшь... - Да, а еще замечательный охотник! - лукаво прищурился бог любви. - Ты поклялась водами Стикса, что больше никогда не возьмёшься ни за какую работу, верно? Но охота - это же не работа, а развлечение! И недурное между прочим, вот хоть Артемиду спроси! - А ведь верно, - лицо Афродиты стремительно светлело. - И мне не придётся больше расставаться с Адонисом и беспокоиться за него, когда он опять пойдёт на охоту! Сынок, ты чудесно придумал! - Афродита обняла сына и звонко расцеловала его в обе щеки. - Сейчас же велю харитам найти мне подходящий хитон. Ну и всё остальное... - А насчёт Афины не волнуйся, мама, - подмигнул Эрот. - Мы ей ещё припомним! - Эрот, не надо! Сколько раз она грозилась скинуть тебя в Тартар, мало тебе? - Да я к ней и подлетать не буду, мама! Честно! - заявил Эрот с невиннейшим выражением лица. Слово своё Эрот сдержал. К Афине и близко не подлетал, но вот выражение ее лица после своей маленькой мести запомнил надолго - оно оставило далеко позади даже лицо Медузы Горгоны, красующееся на груди любимой дочери Зевса. И немудрено! Ведь даже богиня войны и рукоделия никогда не видела за прялкой напомаженного Геракла, наряженного в женское платье и от великого усердия ломающего сотое по счёту веретено. А вы думаете, такая забава Омфале сама собой в голову пришла? Женское сердце склонно к сумасбродствам. А уж пронзенное стрелой мстительного мальчишки Эрота - тем более.