Утро на площади Гриммо

      Лучик летнего солнца настойчиво пробивался в тонкую щель между плотными портьерами, щекоча своим теплом аккуратный носик спящей волшебницы. Девушка приоткрыла один глаз и, набрав в лёгкие побольше воздуха, громко чихнула. Мужчина в соседней кровати резко сел, достав из-под подушки палочку и взволнованно оглянувшись по сторонам.       – Малыш? Ты в порядке? – спросил Сириус, а Гермиона весело рассмеялась, скинула с себя одеяло и бросилась в просторную кровать СВОЕГО мужчины.       Волшебник отложил палочку и поймал девушку в свои большущие руки.       – Я уж подумал, что Молли решила убить нас, пока мы спим. Ну, или только меня, – любуясь молодым лицом Гермионы, произнёс он.       Девушка же провела пальцем по морщинкам на его лбу, скользнула вниз, холодя своим прикосновением щеку и губы.       Они давно уже знали о взаимности своих чувств, но только вчера об этом узнали остальные члены ордена Феникса. Для всех это было шоком, но никто, кроме миссис Уизли не сказал вечером ни слова. Женщина же, со всей своей рыжей пылкостью, набросилась на Блэка, который своей спиной прикрывал испуганную Гермиону. Молли кричала, что это неправильно, что девушка ему в дочери годится, собиралась проверить «маленькую бедняжку» на наличие очаровывающих чар, но мужчина стойко выдержал все её нападки. В итоге он выторговал «разрешение» негодующей женщины на общую спальню, но в общей кровати паре было категорически отказано. Никого не волновало, что этот дом, спальня и кровать Сириуса, что он - взрослый человек и может решить за себя и за свою малышку, и что он может держать себя в руках, пока этого требует мораль и закон. Но с миссис Уизли спорить было бесполезно. Она считала себя «волшебной мамой» Гермионы и чувствовала на себе обязательство оберегать девочку от старых извращенцев. Перед сном она схватила девушку за руку, полным боли взглядом посмотрела в её глаза и прошептала: «Я всегда буду готова тебе помочь, если что-то случится…»       Сириус подхватил свою любимую на руки и перевернул так, что она оказалась под ним. Почувствовав силу мужчины, она стала дышать чуть тяжелее и заметила, как участилось её сердцебиение. Блэк нависал над ней, так близко, вот его губы коснулись её носа, потом щеки, потом губ. Он всегда слишком легко её целовал, слишком аккуратно. Гермионе хотелось бы, чтобы он выпустил всю свою страсть, но мужчина был непреклонен. Как бы она не старалась просунуть язычок между его тонких губ, он лишь плотнее сжимал их и с упрёком смотрел в её глаза. И дело было не в Молли или ком-то ещё. Дело было в самом Сириусе. Он сам прекрасно понимал, что делать нужно, а что пока не стоит.       – Солнце, я уже через год стану совершеннолетней.       – Вот когда станешь, тогда и поговорим, – отрезал мужчина, вставая с кровати, но девушка схватила его за край пижамной рубашки и потянула к себе.       – Ты даже поцеловать меня не смеешь? Это ведь нормально! Гарри и Джинни ещё и не такое вытворяют, когда никто не видит, а она младше меня! – выпалила Гермиона, понимая, что и правда ведёт себя как маленький ребёнок.       – Ну, об этом я поговорю со своим крестником, спасибо, что сказала, – задумчиво произнёс Блэк.       Ему было обидно, что любимая не может его понять.       – Не смей. Я и о тебе в нашем возрасте много чего слышала, – выпалила девушка, и вдруг, когда она увидела яростный огонёк в глазах мужчины, её озарило: – Римус рассказывал, то ты ни одной юбки не пропускал и всё время просил своих друзей пару часов не заходить в вашу спальню, когда уединялся там с какой-нибудь девицей.       Бровь Сириуса дёрнулась, он отметил про себя, что поговорить нужно будет не только с Гарри.       – А ведь все они были моими ровесницами. Почему-то тогда тебя это не останавливало. Или они были соблазнительнее, чем я? – с этими словами маленькая проказница, сидя в его кровати на коленях, стала приподнимать край своей комбинации, оголяя стройные ножки и томно облизывая губы.       У мужчины потемнело в глазах от злости и желания, он одним движением вновь прижал Гермиону к кровати и впился в её губы, больно теребя их зубами и языком. Девушка пискнула, пытаясь поправить задравшееся платье, как вдруг дверь без стука отворилась.       На пороге стояла Джинни, на её лице играла довольная ухмылка. Она единственная знала о чувствах подруги уже довольно давно, знала также о том, что Сириус до этих самых пор ни разу ещё её по-настоящему не целовал.       – Мама просила позвать вас на завтрак, – произнесла она, скрестив руки на груди и оперевшись на дверной косяк.       Блэк, в замешательстве глядя на свою хохочущую девушку, сполз с кровати и провёл рукой по волосам, зачёсывая их назад.       – Джинни, Молли не нужно знать об этом, ладно? – с мольбой в глазах попросил он.       – За кого ты меня принимаешь? Мне самой не очень нравится слушать её нотации, – ответила рыжая девушка, чем заслужила для своего парня менее строгую лекцию по поводу растления несовершеннолетних.       – Спасибо, Джинни! Мы сейчас спустимся, – восстановив дыхание, сказала Гермиона.       – Поторопитесь, иначе мама сама сюда поднимется. И вы бы закрывали дверь на ночь, – посоветовала девушка, разворачиваясь и скрываясь в тёмном коридоре.       Быстро ополоснувшись, Гермиона покинула спальню первой, желая навестить своих друзей. Она и представить не могла, как Гарри и Рон отреагировали на неожиданную для всех новость, поэтому, прежде чем зайти в их комнату, она глубоко вздохнула и настроилась на серьёзный разговор.       Девушка постучала в дверь их комнаты первый раз за всю жизнь и, услышав вялое «войдите», последовала инструкции.       Её взору открылась странная картина: оба парня сидели на своих кроватях, уставившись в стену. Под глазами обоих были тёмные круги, что свидетельствовало о бессонной ночи. Глаза Рона были помимо этого ещё красными, он наотрез отказывался смотреть в сторону подруги, а Гарри перевёл на неё круглые глаза.       – Только не говорите мне, что вы всю ночь так просидели! – в ужасе попросила Гермиона, хоть уже и знала ответ на свой вопрос. Её кольнуло чувство вины. Наверное, она должна была ещё вчера зайти к ним и поговорить, но очутившись уже в своей комнате, в безопасности от нравоучений и нотаций, выходить она никуда не захотела.       Девушка молча подошла и села на край кровати Гарри.       – Ребята, я хотела раньше вам сказать, но не было случая. Да и я боялась, что вы не поймёте… – тихо прошептала она. Рон продолжал смотреть в стену и громко сопеть, но Гарри, казалось, начал приходить в себя.       – Да ничего. Ты ведь девушка. Ты не должна отчитываться перед нами, – его голос был наигранно равнодушным. – Я рад за вас. Правда.       От таких слов по щеке девушки скатилась слеза облегчения, волшебница всхлипнула и крепко обняла своего друга, утыкаясь лицом в его пижаму. Гарри автоматически положил руки ей на спину. Рон стал сопеть чуть громче.       – Понимаете, мы будто созданы друг для друга. Я чувствую это… Когда он берёт меня за руку, его рука так идеально подходит. Он всегда слушает меня, когда я высказываю ему своё мнение, и, если я не права, он говорит мне об этом и спорит…И всегда оказывается прав! Когда я с ним, я чувствую, что мне есть к чему стремиться, что с ним я становлюсь только лучше и умнее, – Гермиона говорила то, что уже не раз повторяла Джинни, но теперь ей было приятнее это делать. Гарри и Рон были самыми близкими для неё людьми в мире волшебников, ей хотелось, чтобы они поняли её, чтобы они её поддержали.       – Я и предположить не мог, – сказал Гарри, всё больше приходя в сознание. – Сириус… Он ведь мой крестный. Мой крестный отец, друг моего настоящего отца и моей матери, а ты – моя ровесница. Как такое вообще возможно? Это как если бы я стал встречаться… Да такая девушка ещё не родилась даже!       Гермиона смущенно покраснела. Она сама всегда перебирала эти мысли в голове и каждый раз отбрасывала их, но теперь ей нужно было ответить другу, а заодно и себе самой.       – Ну… Какая разница, если нам хорошо вместе? – попыталась оправдаться девушка.       Гарри снова заглянул в её глаза.       – Я действительно очень рад за вас, Гермиона. Но, боюсь, мне нужно ещё немного времени, чтобы привыкнуть.       – Спасибо, Гарри, – с нежностью в голосе ответила волшебница, после чего перевела взгляд на рыжего друга, который всё ещё смотрел в одну точку: – Рон?       Парень медленно повернул голову в сторону Гермионы, которая отпрянула, увидев его яростный взгляд.       –Рон? Что, Рон??? Как ты вообще могла так поступить с Гарри! – парень, который нежно держал девушку за руку в знак поддержки, поднял одну бровь. – Сириус – единственный его родственник, а ты забираешь всю его любовь себе! Ты – эгоистка!       Волшебница сглотнула подступающий к горлу ком и отвела взгляд.       – Я как-то не заметил недостатка любви с его стороны, Рон. Он, наоборот, такой счастливый ходит, – вступился Гарри.       – Не надо пытаться оправдать её, Гарри. Я ведь знаю, что ты чувствуешь.       Парень едва сдержал смешок, а Гермиона резко встала. Она не желала больше слушать этот бред.       – Когда придёшь в себя, Рон, я буду рада поговорить с тобой. А сейчас я пойду и помогу миссис Уизли накрыть на стол. Вам бы тоже уже собираться к завтраку, – строго выпалила она и, бросив на Гарри последний благодарный взгляд, выбежала из комнаты.       С трудом сдерживая слёзы, она хлопнула дверью и, развернувшись, столкнулась лицом к лицу с ещё двумя Уизли, которых сейчас не очень хотела бы видеть. Фред расплылся в улыбке чеширского кота, а Джордж хитро прищурился. Хором они пропели.       – Не расстраивайтесь из-за этого дурака, миссис Блэк, он просто ревнует. Да здравствует миссис Блэк! – заорали они на весь дом, подхватывая девушку на руки.       – Эй! Отпустите меня, – зашипела Гермиона как можно тише. Но близнецы и не собирались её слушать. Они подняли её под самый потолок и стали аккуратно спускаться с лестницы, напевая в ритме свадебного вальса: «Да здравствует миссис Блэк». Вдруг сзади раздался грозный низкий голос.       – Перестаньте называть её так, иначе меня стошнит от воспоминаний о матери, – приказным тоном попросил Сириус, а Гермиона с радостью обернулась, увидев в нём своего спасителя. – Да, и отпустите мою девушку на землю.       Близнецы нехотя подчинились.       – Когда свадьба, а, Сириус? Можно мы организуем программу? – с воодушевлением спросил Фред, Гермиона поняла, что в его голове возник уже рой идей для различных шуток.       – Не сомневаюсь, что из вас вышли бы отличные шуты, но, боюсь, вам придётся подождать, – смеясь, ответил мужчина.       – Нууу, – расстроено протянул Джордж, – мы уж надеялись выдать нашу Гермиону, наконец, замуж.       – Я думала, что вас это касается в меньшей степени, – сердито огрызнулась девушка, но Сириус любовно обнял её за талию, принося своим прикосновением покой.       – Гермиона не ваша, а моя. И теперь мы собираемся встретиться с вашей мамой, так что извините, – сказал мужчина и повёл девушку прочь.       Убедившись, что их не услышат, Фред тихо сказал брату:       – А я думал, что слишком стар, чтобы встречаться с ней.       Джордж усмехнулся и похлопал брата по плечу.       На кухне было необычайно светло и уютно. Сириус с радостью заметил Молли, которая, напевая песенку, хлопотала у плиты. Гермиона мгновенно подскочила к ней, чтобы помочь и задобрить волшебницу, а Сириус сел рядом со своим другом, который читал свежий номер пророка.       – Доброе утро, – как ни в чем не бывало поприветствовал Римус.       – Ну, давай, Лунатик, прочитай уже мне лекцию, – вздохнул мужчина.       – Какую лекцию?       – Ту, что ты обдумывал всю ночь.       Римус отложил газету и серьёзно посмотрел на друга.       – Я не собираюсь читать тебе лекцию, Сириус. Я верю, что ты знаешь, что делаешь, – в ответ на его слова анимаг удивлённо поднял бровь.       – Хм, не думал, что ты так легко к этому отнесёшься.       – Ну, Гермиона уже довольно зрелая девушка. Она умна не по годам. Неудивительно, что ей неинтересно со сверстниками. К тому же, с тобой ей будет безопаснее. Надеюсь, у вас всё будет хорошо, – произнёс бывший профессор.       Сириус был приятно удивлён и растроган, но этот сопливый момент на его взгляд уже затянулся, и он решил сменить тему.       – Кстати, какого ты всем подряд рассказываешь про мою бурную молодость? – гневно спросил он, а Римус рассмеялся.       – Просто зашёл разговор, не сердись. Я и половины правды не рассказал, так что расслабься!       – Расслабишься тут… теперь Гермиона требует развития отношений, – понизив голос произнёс мужчина.       – Что? – в ужасе прошептал оборотень, – она хочет, чтобы ты её…       – Поцеловал, – закончил Сириус за друга, и тот с облегчением вздохнул.       – Честно, я думал, ты её уже целовал.       – Конечно, целовал. Но просто… Легонько, – смущенно признался бывший герой-любовник.       – Ты прямо как школьник, ей-богу. Думаешь, её до тебя никто не целовал? Один Виктор Крам чего стоит. Я не удивлюсь, если у них было что-то более серьёзное, – будничным голосом заявил Римус, а Сириус почувствовал, как внутри закипает злость.       – Но она ведь такая маленькая, такая хрупкая… Как мог этот безмозглый амбал…       – Это сейчас она кажется маленькой и хрупкой, Сириус. Вспомни вас с Джеймсом в шестнадцать лет. Я не специалист в таких делах, но, думаю, тебе стоит исполнить её желание. Ничего в этом страшного нет, – успокоил друга бывший мародёр.       – Ты, главное, Молли это не говори, – усмехнулся Сириус, как вдруг тарелка с едой с грохотом опустилась на стол прямо перед ним, а упомянутая Молли, поджав губы и не сказав ни слова, пошла дальше, расставляя остальные тарелки.       Вскоре с завтраком было покончено, и толпа обитателей площади Гриммо разошлась по своим делам. Гермиона осталась помочь миссис Уизли и Джинни убрать со стола, ей хотелось помириться с женщиной, которая всегда была с ней добра и ласкова. За приготовлением завтрака они много не говорили, только изредка миссис Уизли бросала на девушку расстроенные взгляды; но теперь, когда все, казалось, за редким исключением, уже приняли отношения двух таких разных людей, Гермиона надеялась восстановить былую дружбу.       – Миссис Уизли, вы что, плачете? – в ужасе спросила она, когда услышала тихий сдавленный всхлип.       Женщина бросила тарелки обратно в раковину и отвернулась, делая вид, что вытирает руки полотенцем, а Джинни замерла на месте, в недоумении переводя взгляд с подруги на маму.       Гермиона ждала какое-то время, пока миссис Уизли вытирала руки и глаза, как вдруг женщина развернулась и обняла девушку со всей своей силой, поливая её плёчо слезами.       – Я… Прости меня, Гермиона, милая… Я так за тебя рада! – всхлипывая пробормотала она, и Гермиона почувствовала, как слёзы покатились и по её щекам.       – Я так рада… Так рада, что вы приняли! Я очень переживала из-за этого! – рыдала девушка, принимая в свои объятия и Джинни, которая тоже не смогла сдержать эмоций.       Позже, успокоившись и мило побеседовав в женской компании, Гермиона поднялась наверх в комнату, ставшую с недавних пор их с Сириусом общей. Мужчина читал книгу, развалившись в кровати.       – Ты долго, милая, – сказал он, перелистывая страницу.       – Зато я помирилась с миссис Уизли! – радостно сообщила девушка, Сириус поднял на неё в удивлении глаза.       – Правда? Надо бы мне тоже помириться, – решил он, захлопнул книгу и отложил её в сторону, наблюдая за девушкой, которая кошачьей походкой приближалась к нему.       – Она считает, что ты – очень удачная для меня партия, – проворковала она, присаживаясь на кровать, но мужчина взял её за запястье и потянул на себя.       – Правда? Мне это льстит, – теперь Гермиона лежала на нём сверху и смущённо отводила глаза, – кажется, мы кое-что не закончили утром.       С этими словами Сириус притянул к себе девушку ещё ближе и коснулся её губ. Сначала поцелуй был таким же лёгким, как обычно, но вскоре она почувствовала горький вкус кофе и зубной пасты, мокрое прикосновение языка к своим губам, чуть более сильное покалывание острой щетины. Мужчина нежно гладил её по спине и волосам, а, оторвавшись, шептал нежные слова, но потом целовал снова.       Гермионе хотелось бы, чтобы это никогда не кончалось, а Сириус жалел, что никогда раньше этого не делал…