***
Принц очнулся только тогда, когда почувствовал, как кто-то лежит рядом, согревая его онемевшее тело своим жаром. Перед глазами пелена, а во всём теле слабость, так что сил для того, чтобы хотя бы поднять голову с подушки, у него нет. Ханс всего лишь находит в себе капельку энергии на то, чтобы ближе придвинуться к телу, что источает жар. Дрожащую руку он кладёт кому-то под бок, и тут же его веки снова закрываются и он проваливается в глубокий сон. И сон не показался ему сладким. Через пелену дремоты юноша чувствует боль во всём теле: ребра ноют оттого, что принц долго полз по сугробам, натыкаясь на камни, руки совсем ослабли, а больная нога, наконец, дала о себе знать. Боль от голени пробиралась до самого ребра, переходя уже дальше, к спине и груди. В голове будто бы стучали в колокол, а вместо привычного звука от него, слышалось «боль, боль, боль», словно кто-то кричал о пожаре. Ханс ворочался во сне, стонал от боли и хрипло дышал, отчего сильно беспокоил человека, что его спас. Но он этого не знал, сейчас в его голове появлялись картинки с того момента, как королева Эренделла с помощью своей магии задела многих людей, стоящих рядом или неподалёку. Ледяные пики проткнули многих людей насквозь, проливая на чистый паркет алую и горячую кровь. Ханс в ужасе помогал другим сбежать из замка, стараясь избежать всё так же нарастающих глыб льда. Холод и мгновенная паника, запах смерти, напоминающий металлический вкус на языке — всё это окутало замок, и всем оставалось только бежать. Как можно дальше, ведь зима продолжала наступать, не сбавляя, а только наращивая темп. Ужас и страх, боль и крики, испуганное лицо Анны… Ханс резко сел на кровати, хватаясь за бок. Не стоило так быстро вставать, боль хотела, чтобы её чувствовали при любых обстоятельствах, даже при малейшем шорохе. Нет, Ханс не закричал, он лишь выдал тихий хриплый выдох, слегка зашипел и зажмурился. По розоватым щекам, покрытыми веснушками, побежали слезы. Юноша не мог понять, то ли от боли, то ли от сожаления к тем людям, что умерли в замке, то ли от испуга он сейчас плакал. На душе будто был огромный груз, который тянет ко дну. Принц вздрогнул и сложил руки на груди крестом, будто защищаясь. Боль в груди не унималась, а слезы продолжали капать. Кто-то рядом пошевелился, и принц шмыгнул носом, быстро вытер лицо, медленно повернувшись вправо. Перед взором Ханса возник спящий молодой мужчина. Он лежал на боку, положив голову на руку, а другая рука покоилась рядом, ещё несколько секунд назад она лежала на плече Ханса. Блондинистые волосы торчали во все стороны, как это бывает после сна, глаза плотно закрыты, а слегка пухловатые бледные губы были приоткрыты. Мужчина спал, слегка прихрапывая. Весь его вид показывал, что он жутко устал и теперь решил отдохнуть, как следует. Ханс постарался внимательно осмотреть человека, лежащего с ним рядом. Принц отметил, что мужчина был довольно-таки крупным малым, а руки, покрытые бледными шрамами, говорили о том, что мужчина был из тех, кто очень много работал. Пока принц осматривал в недоумении своего соседа по кровати, к нему подошёл кто-то сзади и шумно выдохнул в спину. Дыхание было горячее, даже слишком, отчего Ханс развернулся и был очень шокирован. Небольшую избушку, которая буквально находилась в скале и была заметена снегом, пронзил удивленный крик принца. Заострённый нос Ханса встретился с мокрым и большим носом оленя, который внимательно смотрел на принца. Шокированный Ханс спрыгнул с кровати, сутулясь и горбясь от боли в боку. Нога тут же напомнила о себе, и принц рухнул у входа хижины, запнувшись ногой о больную. Его сердце быстро-быстро стучало и было готово вырваться из груди. Ещё чуть-чуть и принц Южных островов умрёт от разрыва сердца. - Матерь Божья, как олень мог оказаться в доме?! — воскликнул Ханс, держась за забинтованную рану в боку. Несмотря на все старания спасителя Ханса, рана всё-таки открылась, и теперь кровь сочилась маленькими струйками по коже, сползая к белым кальсонам. Юноша не успевал делать вздохи, оцепенение всё еще поглощало его целиком в себе, не давая возможности и пошевельнуться. Из-за огромной расшитой подушки выглянула сгорбившаяся спина. Мышцы на ней перекатывались, словно небольшие волны на водной глади, а затем из-за подушки показалось заспанное лицо мужчины. Он оглянул полузакрытыми глазами оленя, затем зевнул, переведя взгляд на Ханса. Некоторое время он молчал, но потом опомнился и вскочил с кровати, скинув тёплое одеяло на пол. - Вам нельзя вставать с кровати! — воскликнул незнакомец и вмиг оказался рядом с Хансом. Он быстро, но, несмотря на это, аккуратно поднял его на руки и понёс обратно на кровать. Несколько секунд и Ханс уже больше не ощущал на спине чужую руку, вместо ощущения чужой кожи, чувствовалось мягкое и слегка покалывающее покрывало. — Свен, я же тебя попросил, пока не выходить из своего места. Олень взглянул на своего хозяина, шумно фыркнул, мотнул рогами и поплёлся куда-то за деревянную перегородку, у которой находилась кровать. Послышалось фырканье и вошканье, будто бы недовольный ребенок демонстративно показывает свой характер, но всё равно укладывается спать, ведь так сказала мама. Незнакомец довольно кивнул, а затем повернулся к Хансу, который натягивал на себя одеяло, уже поднятое с пола, и зажимал рану. - Как вы себя чувствуете? — задал вопрос незнакомец уже мягким тоном. - Кто вы такой и где я? — вместо ответа задал вопрос Ханс. Он слегка зажмурился, пока пытался удобнее лечь на кровати. Боль всё никак не хотела униматься. - Я ледоруб, моё имя Кристофф, а тот северный непослушный олень — Свен. Я нашёл вас в горах, когда отправлялся за льдом. Сейчас вы в моём доме. — непринуждённо ответил блондин, присев на край кровати. Он медленным и плавным жестом, несмотря на свою крепкую фигуру и сильные руки, слегка коснулся лба Ханса. Принц почувствовал разницу в температурах. Его лоб был холодным, а вот рука Кристоффа была ужасно обжигающей, как наколенное железо. Принц вздрогнул и взглянул на блондина широко открытыми глазами. - Я… Мне лучше, да… Определённо. — вдруг начал говорить Ханс. Эта ситуация его слегка смущала и пугала, так что он и не знал, как ему нужно себя вести. - Вы уверены? У вас в течении четырёх дней была лихорадка. — проговорил Кристофф, убирая свою ладонь. Он опустил руку на одеяло и откинул его одним движением. — Почему вы молчите и не говорите мне, что у вас рана открылась?! Мгновение и блондина уже не было рядом. Его фигура проскользнула куда-то вдоль кровати и за неё. Послышался звук сталкивающихся склянок, тяжелый вздох от растерянности, а затем поспешный топот босых ног. Кристофф снова появился рядом с кроватью. Он присел на край, поставил рядом небольшую миску и принялся убирать бинты с бока Ханса. Принц шипел от боли, но старался терпеть, пока чуть присохшие бинты отдирали от покрасневшей плоти. Минуты две мучений, а потом какое-то облегчение. Что-то тёплое опустилось на рану, и внутри защипало. Ханс открыл до этого закрытые глаза и взглянул на то, что делал Кристофф. Как оказалось, блондин использовал смесь трав для того, чтобы остановить кровь. Он медленно и осторожно перебирал пальцами, обмазывая смесью из трав рану. - Если так и не остановится, то лучше прижечь рану, — вдруг заявил Кристофф, убирая с постели миску. Его лицо выглядело сосредоточенным и серьёзным. Ханс представил, как это будет больно, и молился всем богам, чтобы кровь остановилась и рана сама по себе затянулась. Ханс ничего не ответил на это заявление, а лишь качнул головой и шепнул еле слышное «спасибо». Кристофф убрал миску и грязные бинты, а затем перевязал рану снова. Потом он долго осматривал опухшую ногу принца, то надавливая в одном месте, то в другом. - Ай, больно… — зашипел Ханс, когда Кристофф в очередной раз надавил на припухлость на ноге. - Сложно будет… — прошептал блондин, а затем сделал закрепляющую повязку на ноге, дабы её зафиксировать. - Почему ты мне помогаешь? — внезапно спросил Ханс и тут же осознал, что обратился к Кристоффу не на «вы», а на «ты». Его тут же осенило — он спал всё это время рядом с этим мужчиной, который так старательно над ним «колдует», и как сделал вывод Ханс, уже не первый день. Щеки покрылись лёгким румянцем. - Ну… Ты… Мне показалось, что тебе нужна будет помощь… Вообще-то ты был без сознания и вокруг тебя была кровь, так что я не мог пройти мимо. Как-то так… — неловко произнёс Кристофф, часто жестикулируя. Свен за перегородкой недовольно фыркнул, за что Кристофф на него рассерженно шикнул. - Не стоило помогать, умер бы, да и всё с этим. Обо мне бы никто и не вспомнил, ха, — усмехнулся принц, оглядывая свою посиневшую ногу, — кому я нужен… — шепотом прибавил потом он. - Ты нуждался в помощи и ещё дышал. Была надежда на твоё спасение, так что я тебе помог. Свен снова недовольно фыркнул. - Да знаю я, что я колебался! Но он же незнакомец, в конце концов! В нашем королевстве такую одежду даже не носят, угомонись уже… — разозлился Кристофф, натягивая синюю рубаху. Олень что-то пробурчал, это напоминало какого-то другого животного, но вот только Ханс не мог понять, на что это было похоже. - Ну, вот лучше бы и прошёл мимо, — проговорил Ханс и перевернулся на бок с большим усилием. Он чувствовал себя теперь должником перед этим добрым и странным человеком. Он ещё никогда не видел, чтобы человек разговаривал с оленем, и это ему показалось забавным.***
Летели дни, за ними недели, а потом и два месяца проскользнули перед носом как-то незаметно. Ханс и Кристофф хорошо сдружились: принц рассказал свою историю о том, как он попал в горы, а ледоруб рассказал о своей тихой и размеренной жизни. Ханс почти выздоровел, хотя ещё немного прихрамывал на правую ногу. Рана в боку у него затянулась, всё-таки пришлось прижечь, так что у Ханса теперь был шрам вдоль рёбер. Но, несмотря на это, всё было хорошо. Принцу ещё никогда не приходилось встречать таких добрых и забавных людей, как Кристофф, а блондину ещё не приходилось видеть людей с такой побитой душой, как у Ханса. Ледоруб понял сразу, что ему нужно помочь Хансу не только залечить физические раны, но и душевные. И лучшее лекарство было в этой болезни — общение. Кристофф всегда заводил о чём-нибудь разговор, о чём-то простом и ненавязчивом, чтобы сильно не нагружать Ханса и отвлечь его от всего того, что было с ним раньше. Постепенно его план срабатывал, и Ханс привыкал к той жизни, которая была в хижине под скалой. Размеренная и спокойная, наполненная заботой человека о нём, таком лицемерном и корыстном, слегка даже забавная жизнь и смешная из-за постоянных споров Свена и Кристоффа. Иногда Ханс мог подолгу хохотать от вида Кристоффа, который упирался своим лбом об лоб оленя. Но в хижине всё-таки тишина наступала, и порой это затягивалось на весь день, когда Кристофф и Свен уходили за льдом. Тогда начинались часы молчания и уныния в жизни Ханса. Ему ещё никогда так не было больно от одиночества. Обычно он был рад уединиться, его не заботило то, что он оставался один. Но вот когда в жизнь Ханса внезапно вступил Кристофф, порвав все привычные Хансу нормы жизни в клочья, тогда-то принцу Южных островов пришлось не сладко. Но, как говорится, кто умеет ждать — тот дождётся большего, поэтому, когда приходил ледоруб, всё становилось как прежде. - Когда ты совсем станешь здоровым, что ты собираешься делать, Ханс? — с каким-то печальным тоном пробурчал однажды Кристофф, сидя у камина и положив голову на спину Свена. - Я… — Ханс задумался. Таким вопросом Кристофф просто напросто обезоружил рыжего от всех мыслей, которые до этого покоились в голове Ханса. Он вздохнул, поднял взгляд в потолок, лежа на кровати, и не знал, что ему ответить. — Я не знаю. Кристофф не ответил, он лишь глядел в камин, наблюдая за тем, как танцуют алые языки пламени. Он долго думал о чем-то своем и молчал, а Ханс и не решился тревожить его, пока блондин не встал с пола и сам не заговорил. - Пора спать. — заявил он и улегся в свою постель. Свен лениво поднялся, потянулся, словно кот и направился на свою лежанку. Ханс лежал в своей кровати и понимал, что своим ответом не удовлетворил своего партнёра по беседе, а скорее заставил томиться своим вопросом и любыми вытекающими из него ответами. Но что он мог сказать? Он сам не знал, что будет делать. Через пару-тройку часов Ханс всё также не мог найти ответа на вопрос Кристоффа. Он не мог уснуть, то раскрывался, то наоборот укрывался одеялом, то утыкался лицом в подушку, то сидел и смотрел в маленькое окно, разглядывая вечные сугробы в горах. Но ответа так и не нашлось, а спать хотелось, но не получалось. Ханс встал и легкой поступью подошёл к кровати Кристоффа. Он медленно потянул руку к плечу блондина, чтобы разбудить Кристоффа, но остановился. «Нет, я не могу будить его только потому, что мне самому не спится. Сам виноват. Или… Или мне хочется просто его разбудить?» — Ханс сам удивлялся тому, как он изменился. Из напыщенного принца он превратился в простого человека, доброго и понимающего. И во всём был виноват ледоруб. Ханс долго колебался, но всё же решился и лёг рядом с Кристоффом, проталкивая свою руку под его и обнимая за талию блондина. Прижавшись щекой к тёплому плечу ледоруба, Ханс зажмурился. Ему не хотелось уходить, но он и не знал, может ли он остаться здесь? В его душе появилось какое-то новое чувство, прежде невиданное и чужое ему. Тёплое, приятное, какое-то тягучее, как капли меда, вязкое и слегка горестно-утомительное, потому что это чувство мучало Ханса. Это было похоже на… Любовь? - Ханс… — сквозь сон пробурчал ледоруб, в ответ обнимая и крепко к себе прижимая рыжего. Ханс только ещё сильнее зажмурился, не хватало ещё заплакать ему, он же мужчина. Но иначе он и не мог — его ещё никто так не обнимал, о нём ещё никто так никогда не заботился, никто не укрывал его одеялом по ночам, никто не беспокоился о его чувствах и физическом состоянии. Никто его не любил. Принц прижался сильнее к ледорубу, боясь, что если он его отпустит, то потеряет навсегда. Внезапно Кристофф проснулся и был слегка обескуражен тем, что происходило. Он чувствовал, как по его плечу скатывается чужая слеза, а руками он ощущал, как слегка подрагивает спина Ханса, когда он переводит дыхание. - Ханс… — снова произнёс Кристофф имя рыжего. Принц поднял голову, взглянув на ледоруба. Глаза слегка покраснели, щеки были влажными от слёз, а брови сведены на переносице в гримасе сожаления и печали. — Что случилось? - Я… Никогда мне не было хорошо с каким-то человеком… — шмыгая, произнёс принц. Он почти разозлился на себя за то, что плачет, словно девчонка, но продолжил. — … как с тобой… Я хочу остаться, но я не знаю, могу ли я себе это позволить? Я… Я наверняка надоел тебе и ты устал ухаживать за мной… - Эй, стоп-стоп-стоп… Тише, Ханс, ты говоришь полную чушь… — начал тихо шептать Кристофф. - Да, ты прав, это чушь. Я мужчина, а плачу и говорю такие странные вещи тебе и… - Нет, я не об этом. Это сложно объяснить тебе… — Кристофф машинально взглянул вверх. – Ох, ладно… Ледоруб нежно коснулся подбородка принца и потянулся к нему. Мгновение и Кристофф целует Ханса, легко и нежно, касаясь своими обветренными, но мягкими губами чужих, таких тёплых и слегка влажных. Ханса будто холодной водой окатило: он весь задрожал и затем замер. Мгновение, другое и Ханс ответил на поцелуй. Мягким и горячим языком он проник между губ Кристоффа, проводя им по нижней губе, потом по верхней, будто пробуя на вкус. Руки касаются скул, потом скользят чуть выше, и вот уже пальцы Ханса вплетаются в жёсткие, но приятные светлые волосы ледоруба. Кристофф не думал отставать от Ханса, поэтому он принялся нежно касаться лопаток рыжего, скользя вниз ладонями, а потом снова вверх. Затем рука касается шрама на боку — это будто самое заветное место, хотя для обоих оно таковым и являлось. Каждый день Кристофф менял повязки на боку Ханса, а он терпеливо ждал и чувствовал каждое движение пальцев блондина, стараясь запомнить каждую секунду. А теперь блондин касается шрама не так, как раньше, совсем иначе и будто бы машинально, по памяти. Это как обряд. Дыхания у обоих не хватает, и Ханс отстраняется от Кристоффа. Он опускает взгляд, смотрит куда-то на плечо блондина, но не на лицо, только не в глаза. Щеки покрываются румянцем так, что и веснушек теперь не видно. - Надеюсь… — Кристофф глубоко вздохнул, — теперь ты поймёшь, что я имел ввиду. Ты обязан остаться здесь. - Теперь я понял… — прошептал Ханс, а затем прижался к ледорубу. «Спасибо тебе, Кристофф…»