***
- С ним всё в порядке. Нет, мне не в тягость, правда. Хорошо, до свидания, - Саске скидывает звонок. - Таки отцу настучали? - спрашивает Боруто, заходя на кухню. У него волосы отросли ниже плеч, отмечает Саске, без банданы особенно заметно. Боруто вытирает их полотенцем Саске, хотя, тот дал ему чистое. И свои вещи, которые мальчишке конечно же велики - штаны едва держатся на узких бёдрах, а футболка с широкой горловиной сползает то с одного, то с другого плеча. На плите свистит вскипевший чайник, и Саске отворачивается, чтобы выключить конфорку и заварить чай с корицей. - Раз ты сам заговорил о нём, то скажу: он беспокоится за тебя. Вне зависимости от того, что ты о нём думаешь. - Надо больно ещё думать о нём, - тихо фыркает Боруто, усаживаясь за стол. - И что, пошлёт за мною своих шестёрок? - Я просто предупредил, что ты останешься у меня, и я не позволю тебе влипнуть в неприятности. - И часто Вы, господин полицейский, таскаете к себе домой всякую шваль с улицы? Боруто зло щурит глаза, а Саске так и хочется спросить: что с тобой снова случилось, ребёнок? Саске не психолог и никогда не пытался строить из себя такового, но за столько лет, что он ловил этого неугомонного хулигана на улицах города, тот стал не просто «одним из многих». Он стал кем-то, кого Саске выделяет из толпы. Кем-то, кого он не раз защищал, выгораживая и скрывая факты, переписывая протоколы и отпуская под честное слово. В конце концов, Саске - не полицейский, он комиссованный контрактник, нашедший на гражданке более-менее подходящую работу. А Боруто - не преступник, он просто запутавшийся в жизни подросток, которого отец - единственный авторитет - обделяет вниманием. Саске прекрасно знает, каково это - быть невидимкой для своего идола, только он в своё время сорвался в военное училище, чтобы что-то доказать своему отцу. Боруто же выбрал другой путь, но Саске успешно сбивал его с этой кривой дорожки. Пацану, кажется, лет семнадцать было, когда Саске застукал его с барыгой. Всего-то пакетик травки, они с ребятами в Ираке курили её как анестетик - отвлекало, пока друг выковыривал из тела шальную пулю перочинным ножом. Тогда Саске не потащил Узумаки в участок, нет, он научил его курить шмаль. Научил так, что мальчишка ещё пару часов блевал за мусорным баком в тёмной подворотне. Больше Боруто не баловался ни травкой, ни наркотой. Хотя, он давно уже не попадался, а вдруг... - Сколько тебе лет? - спрашивает Саске, расставляя чашки с горячим чаем на столе. Боруто реагирует странно - глаза вспыхивают, на губах появляется слабая улыбка. - Двадцать. Так Вы... Помните? - спрашивает чуть дрожащим голосом. У Саске ни один мускул на лице не вздрагивает, а в голове со скоростью звука проносятся мысли - что он должен помнить? Он спросил возраст... Протоколы сотню раз составлял... Дата рождения... Чёрт! - Помню, - лжёт Саске. Двадцать лет - сегодня мальчишка стал совершеннолетним. Неужели его отец... - А он - не помнит, - подтверждает Боруто, будто прочитав мысли Саске, и кривит губы, пытаясь улыбнуться, но даже ухмылки не получается. Саске не хочется вести бесполезные разговоры и пытаться оправдать Узумаки Наруто - это не его дело и он, в конце концов, не знает деталей. Но это желание помочь и поддержать Боруто кажется уже таким привычным. Наверное, Саске стоило бы завести свою семью, а то куда теперь девать эти внезапно проснувшиеся чувства? Разве что вывалить на ребёнка, которому они нужны. Ребёнок... Они познакомились семь лет назад. Теперь Боруто взрослый, а проблемы у него всё те же. Но сейчас Саске хоть может предложить ему проверенное средство от любого душевного засора - оно хранится в верхнем кухонном ящике над раковиной, в количестве пары-тройки литров. - Ха, с Вами я впервые попробовал травку, а теперь Вы пытаетесь меня споить? Как нехорошо, господин полицейский, - язвит Узумаки, глядя на выставленную на стол бутылку, а в глазах разгорается жадный огонёк. - Если не будешь, я выпью один. - Э-эй, я не говорил, что не буду! И Саске достаёт два бокала.***
Дешёвый вискарь на пустой желудок - дерьмовое решение, но время назад не воротишь. И спихнуть пьяного пацана с собственных коленей как-то рука не поднимается. Скупые слёзы закончились и теперь высыхают на промокшем плече домашней футболки. У Боруто солёные губы. Тело горячее - не простудился бы, - а сердце в груди бухает так, что Саске чувствует его как своё собственное. Целоваться - приятно. Впервые за много лет Саске не хочется избавиться от чужих прикосновений. Чувство странное и волнующее, будто в первый раз. Будто двадцать лет жизни канули в пропасть, что разделяла его и Боруто. Ощущения неправильности нет. У Саске вообще моральные принципы на секс не распространяются - это свободная территория, лишь бы всё по согласию. Боруто явно согласен, да и сам Саске не против. Этого хватит для оправдания самому себе. - Господин полицейский, - мурлычет Узумаки, ёрзая задницей по вставшему члену. - Зови меня по имени, - одёргивает Саске - зря что ли на брудершафт пили? С того поцелуя всё и началось. - Сас-ске, - теперь похоже на змеиное шипение. - Хочу наручники. - Маленький извращенец. Ему не раз удавалось шокировать Учиху этими своими кинками, и если поначалу Саске думал, что Боруто просто издевается над ним, то потом убедился - его действительно кроет. Каждый раз, когда он прижимал Боруто к стене, на которой тот рисовал граффити, или, не дай боже, укладывал грудью на капот полицейской машины, заламывал руки и защёлкивал на запястьях браслеты, у того будто крыша съезжала. Этот грязный рот, выдававший пошлости со скоростью автомата, хотелось то ли с мылом вымыть, то ли членом заткнуть. И да, Саске было плевать, что он малолетка. Но сейчас-то уже совершеннолетний, и они перешли ту грань, что раньше отделяла Саске от воплощения смутных желаний. Сейчас можно мять ладонями маленькую упругую задницу, прижимать к себе теснее, притираясь бёдрами, и ходить по грани оргазма даже от такой, казалось бы, мелочи. Можно покусывать эти нежные сочные губы и вылизывать тёплый рот, вдыхая протяжные стоны. Господи, хорошо-то как. - Идём, - едва найдя в себе силы оторваться, шепчет Саске, и Боруто слушается беспрекословно. Наручники тяжёлые, грубые и резко пахнут железом - Саске защёлкивает их спереди, оставляя всего пол-сантиметра свободного пространства. Сразу замечает привычную уже метаморфозу - у Боруто взгляд плывёт, движения становятся тягучими и соблазнительными. Чёрт, надо было сначала снять с него футболку... Но не беда, можно просто перекинуть подол за шею, открыв грудь и живот. Боруто покорен каждому его движению, послушно перешагивает через спущенные штаны и ложится на постели, нешироко раздвинув ноги. Красивый и возбуждённый, изгибает спину, приподнимаясь на постели, а глаза пьяные-пьяные, и явно не только от виски. Саске наслаждается каждой секундой. Боруто хватается сцепленными руками за изголовье кровати, а Саске гладит его тело раскрытыми ладонями, потирает соски большими пальцами, обхватывает и чуть сдавливает шею - мальчишка закрывает глаза, подставляясь. Столько доверия и покорности, что дыхание от накатывающих эмоций перехватывает. Боруто ничего не просит, ничего не говорит, хоть Саске и видит, как ему тяжело держаться. Бёдра дрожат, когда пальцы Саске касаются живота, приглаживают светлые волоски от пупка и ниже, но до члена так и не дотрагиваются. Собственное возбуждение похоже на пожар внутри - и Саске горит заживо, наслаждаясь своей агонией. - Господин... Полицейский, - едва слышно выдыхает Боруто, и Саске нависает над ним, упираясь ладонями и коленями по бокам, но не касаясь его тела. - Что? - Разденьтесь. И правда, чего это он в домашнем? Только Боруто облизывает пересохшие губы, и мысли Саске снова сбиваются. Он кладёт ладонь на гладкую щёку, касается большим пальцем влажных губ, а мальчишка берёт его в рот и обсасывает, лаская во рту языком. Боже. Этот рот обязательно надо трахнуть. Но для начала - раздеться уже, чёрт возьми! Саске нравится, каким взглядом Боруто облизывает его тело - шрамы украшают мужчину, так? Он этими шрамами изукрашен так, словно с рысью голыми руками сражался. Мальчишка даже садится, опираясь спиной на подушки. - Что, ещё один твой кинк? - усмехается Саске. Боруто же поднимает глаза, и если бы Саске не был уверен в обратном, то решил бы, что мальчишка под наркотой. - Иди ко мне, - говорит Боруто, наручники звенят, когда он тянет к Саске скованные руки. Саске хватается за короткую цепочку, перекидывает ногу через грудь Боруто, вплетает пальцы свободной руки в высохшую длинную чёлку и прижимает мальчишку у стене. Тот всхлипывает, когда головка члена мажет по губам, и раскрывает рот. Саске трахает его короткими неглубокими толчками, а Боруто сжимает губы вокруг ствола и жмурит глаза. Слюна течёт по подбородку и звонко хлюпает, когда Саске, не рассчитав, вытаскивает член полностью. И едва не кончает, когда Боруто поднимает на него слезящиеся глаза. - Ещё, ещё, - хрипло просит мальчишка, Саске не может отказать ему. Дыхание срывается - и Саске тоже срывается, проталкиваясь в узкое горло. Боруто давится, но держится, держится до тех пор, пока Саске не наполняет его рот спермой. Едва почувствовав свободу, Боруто утирает мокрое лицо, но не сплёвывает - глотает, и последние капли с конца срываются ему на грудь. Чёртов мальчишка. Саске сползает ниже, усаживаясь ему на бёдра, и обнимает за шею - дышит, дышит его запахом, перебирая пальцами волнистые мягкие волосы. Чувствует дрожь его тела и твёрдость, упирающуюся аккурат между ягодиц. - Хочешь меня? - спрашивает загнанно, будто это его сейчас в рот выебали на всю длину. - Не так. Хочу... - Маленькая блядь, - выдыхает Саске ему в ухо и прикусывает раковинку, облизывая маленькую мочку. Боруто просто трясёт, наручники звонко бряцают, и Саске поднимается, силясь вспомнить, куда швырнул прихваченный заранее тюбик с кремом. Не церемонясь, переворачивает мальчишку на живот и тут же тянет вверх, ставя в колено-локтевую. Боруто вздрагивает, когда Саске проталкивает в него кончик тюбика и выдавливает крем прямо внутрь, а после заталкивает его глубже двумя пальцами. Не баба, потерпит. Только терпеть у Боруто получается совсем хреново - он кончает, когда Саске в третий раз растягивает его дырку на костяшках пальцев. Пульсирует внутри, сжимая гладкими мышцами так сильно, что становится невозможно двинуться. И не стонет совсем - только тихо резко выдыхает в такт проходящей по телу дрожи. - Н-не останавливайся! - просит внезапно прорезавшимся голосом. - Погоди ты немного. - Нет, не... Там... Чёрт возьми, Саске! - Боруто едва не рыдает, и Саске, ошарашенный подобной реакцией, снова гладит и перебирает пальцами внутри, надавливая вниз. - Да, да, вот так, боже, - неразборчиво шепчет пацан, и падает лицом в подушку, поднимая задницу ещё выше. О-хре-неть, - думает Саске и снова тянется за кремом. Вскоре у него начинает ломить запястье, но Боруто так изгибается и скулит, что остановиться сейчас кажется преступлением. Смотреть на это и оставаться спокойным просто невозможно - Саске сомневался, что его хватит на второй раз, не мальчик ведь уже, но Боруто вообще странно на него действует, так что нечему удивляться. Саске не предупреждает, просто смазывает кремом свой член и, едва вытащив пальцы, тут же вставляет по самые яйца. Боруто кричит. Он хорошо раскрылся на четырёх пальцах, но для Саске всё равно узкий до приятной боли. И смотреть, как собственный член плавно и мощно входит в эту маленькую задницу, как растягиваются покрасневшие натёртые края - сплошное удовольствие. У Саске по-новой мозги едут. Он вцепляется в напряжённые бёдра, не рассчитывая силы, и вдалбливается с оттягом, наплевав на боль от звонких шлепков влажной кожи. Боруто снова замолкает, упирается скованными руками в изголовье кровати и отталкивается от него, подаваясь Саске навстречу. Сумасшедший. Бормочет что-то... - Сильнее, - едва удаётся разобрать в тихом всхлипе. И Саске, внезапно разозлившись, дёргает его на себя со всей силы. И снова, и снова, выбивая из горла ненасытного мальчишки громкие обрывающиеся вскрики. - Так? - пыхтит Саске. - Да! Да! - С-сука... Саске уже на грани, эта маленькая ебливая сволочь его с ума просто сводит. Покорный такой, и понимает всё без слов - сводит колени вместе, едва только Саске переставляет ногу. И всхлипывает так жалко и плаксиво, когда член врезается в его задницу ещё глубже. Пробрало, наконец, - ликует Саске, когда у Боруто подламываются руки, и он падает на постель. Саске же не отпускает его, придавливая всем весом, берётся за изголовье кровати и втирает Боруто в матрац, выжимая протяжные громкие стоны. Вот так, так, ещё ближе, глубже, накрывая полностью собой, не давая ни шелохнуться, ни вздохнуть. И Боруто пробивает резкой дрожью снаружи и внутри, а Саске, наконец, кончает, вжавшись в него так сильно, как только может.***
- Саске-е, у меня всё болит! - стонет это белобрысое чудовище, едва продрав глаза. Учиха едва сдерживает очередной поток нецензурщины. Потому что у него тоже болит каждая растянутая мышца в теле. Спортзал спортзалом, а ему в этом году стукнет сорок - нельзя так перенапрягаться. Тем более после нескольких лет застоя. А может, именно в застое дело? Вон, дед Мадара до семидесяти с хвостиком прыгал по койкам аки козёл горный, так и помер от инфаркта на девке какой-то. Прекрасная смерть. Нужно больше заниматься... - Саске-е, воды дай! И таблетку. - От головы, или от жопы? - От всего, блин. Господи, как же я жить-то с тобой буду? У Саске на это заявление нервно дёргается бровь. - Притормози. Если твой отец узнает... - Что значит «если»? - Ты понимаешь, что он убьёт меня? В самом прямом смысле этого слова. Насмерть. - Да ладно, он тебя любит. Правда, ты меня из стольких передряг вытаскивал! И каждый раз мне приходилось выслушивать дифирамбы отца о том, какой ты хороший-серьёзный-ответственный, и меня, дурака, жалеешь. - Стоп! Боруто, ты вообще соображаешь, о чём мы говорим? - вкрадчиво спрашивает Саске, присаживаясь на край постели. Мальчишка тоже садится, скидывая одеяло, и взгляд невольно цепляется за россыпь синяков на бёдрах и ссадины на запястьях. - Абсолютно. Ты, значит, лишил меня чести, и теперь, как честный человек, обязан на мне жениться! - пафосно выдаёт Узумаки, заливаясь смехом, и тут же хватается одной рукой за голову, а другой за поясницу. - Боруто. Я серьёзно. Какие у нас могут быть отношения? - чувствуя странную горечь на корне языка, спрашивает Саске. - Тебе только двадцать исполнилось... - У меня вся жизнь впереди, а ты - старая развалина, зачем ты мне нужен? - предельно кратко оформив мысли Саске, перебивает Боруто. - Знаешь, я в четырнадцать об этом думал. Думал, переходный возраст, гормоны, а тут ты со своими наручниками. В семнадцать тоже думал, что пройдёт, надо просто девчонку завести. Не прошло. Вот сейчас мне двадцать, и это самовнушительное дерьмо всё ещё не действует. Тем более после того, что было... Если ты меня отошьёшь, я от тебя всё равно не отстану. Хоть и сдохну одиноким. И да, это психологический шантаж, - говорит, и улыбается так счастливо, будто у Саске все мысли на лице написаны. - Но есть ещё вариант! Можешь попытаться надоесть мне, показать, какой ты старый зануда, и что в быту ты ужасен - чтобы я сам от тебя сбежал. Но для этого тебе сначала придётся согласиться стать моим. «Твоим - кем?» - хочет спросить Саске, и только потом понимает, что фраза закончена. Информация никак не желает упорядочиваться в голове, но одно до Саске доходит точно - он попал, и попал конкретно. И его, как ни странно, это совершенно не беспокоит. В конце концов, кому-то ведь должна достаться вся та нерастраченная нежность, которой в глубине души за семью замками давно уже тесно. Потому Саске ничего не отвечает - он просто целует Боруто, собирая с его губ солнечную улыбку.