Clavus clavo pellitur (Deathbeds 2)

Эггзи даже не удивился, когда в очередной раз обнаружил себя связанным, лежащим перед Гарри Хартом. Страха не было, в голове вообще ничего не было, кроме пустоты. К тому же, Гарри сейчас не представлял угрозы, скорее наоборот, у него был вид загнанной в угол жертвы. Если кто и представлял сейчас реальную угрозу, так это Мерлин, который что-то выговаривал Артуру. Координатор замолчал и перевел взгляд на него. — Галахад, — голос Мерлина не выражал никаких эмоций, но от него просто веяло холодом. — С возвращением. — Мерлин, — сказал Анвин, удивляясь, насколько жалко звучит его голос. — Какого хрена я опять связан? — Такого, чтобы больше не появлялось желания сбежать, накачавшись экспериментальными образцами из второй примерочной, — сухо ответил Мерлин. Гарри прочистил горло. — Раз с Галахадом все в порядке, я, пожалуй пойду, — сказал он. — Сидеть! — рявкнул Мерлин. Харт от такого обращения вздрогнул и сильнее вжался в кресло, забыв о том, что он вообще-то Артур, и ему следовало бы возмутиться такому тону со стороны подчиненного. Мерлин вздохнул, пробормотав что-то про окружающих его идиотов. — С этого момента вы двое работаете вместе, — сказал он, возвращая свой обычный невозмутимый тон. — Что бы вы ни делали, где бы ни находились, вы должны постоянно находиться рядом с друг другом. Галахад, вы теперь личный помощник Артура, его правая рука, левая нога, вторая тень, сиамский близнец, или как вам будет угодно. Артур, теперь даже не вздумайте избежать контакта с ним. Вопросы? Гарри робко, словно нашкодивший школьник, поднял руку: — Простите, сэр Мерлин, но я полагал, что это я здесь начальник… Мерлин отложил планшет в сторону, что само по себе не предвещало ничего хорошего. — Я тебе это все сообщаю как другу, а не как начальству, Харт! И это еще не все. Теперь вы оба посещаете психотерапевта. — Черта с два, Мерлин! — Эггзи полностью пришел в себя. Мерлин не был удивлен подобной реакции. Он подошел ближе к койке Анвина. — Полагаю, Галахад, вам нужна крепкая мотивация, — он склонился ближе, с удовлетворением отмечая, как расширились его зрачки. — Я вам ее дам. Мерлин обхватил его запястье, чтобы одновременно следить за пульсом. Он не хотел навредить парню. — Вам придется до конца ваших дней сидеть в штабе, перекладывая бумаги с места на место, если ваш пульс и дальше будет превышать норму. Вы уже имели возможность убедиться, что никакие, даже самые сильные стимуляторы не помогут вам в этом. Мерлин ослабил веревки, наблюдая за его реакцией. Не стоило давить на него слишком сильно во избежание повторного срыва. Эггзи упрямо поджал губы, не глядя на мужчину, но затем неопределенно дёрнул головой, что можно было расценивать как согласие. — Вот и отлично, — координатор ободряюще прохлопал его по плечу. — Доктор Лектер будет ждать вас завтра с утра. — Лектер? — спросил Анвин. — Ганнибал? — Вообще-то Себастьян. Но в прошлом был хирургом. С этими словами Мерлин вышел, предоставив этим двоим разбираться друг с другом самостоятельно. Давно пора было это сделать. С первого же дня. Но Мерлину было выгодно держать мальчишку в штабе. Не так часто у координатора появляется подмога. В основном он в одиночку занимается планированием и координированием миссий. Теперь он понимал, что это была плохая идея, и он попытается это исправить.

***

— Я понимаю, что это не легко, но если вы будете молчать, мы никогда не сдвинемся с места. Эту фразу психотерапевт повторял едва ли не на каждом сеансе обоим своим пациентам. Сначала сеансы были совместные, но потом пришлось разделить их: если Артур ещё говорил хоть что-то, то Галахад буквально впадал в ступор. Харт действительно говорил много, в основном обращаясь к Эггзи. Гарри просил прощение за всё. Начиная с того момента, когда агент Галахад вручил трехлетнему Эггзи медаль его погибшего отца. И заканчивая последним визитом Анвина к нему домой. Потому что вместо того, чтобы немедленно сообщить Мерлину, Гарри поддался соблазну и ответил на провокацию парня. Харт даже начал ощущать заметное возбуждение, которое трудно было игнорировать. А ведь мальчик даже не соображал, что творил. Старый больной извращенец! И только когда Эггзи обмяк у него на руках, он понял свою ошибку. Сообщив Мерлину и вызвав медиков, Гарри принялся оказывать первую помощь. Кажется, организм Эггзи даже в бессознательном состоянии катастрофически реагировал на его прикосновения. Сердце Анвина никак не желало запускаться под его руками. Не лучше ситуация оказалась, когда Эггзи доставили в медицинский блок: образцы, которыми он воспользовался, не успели пройти испытания. Не были точно известны ни побочные эффекты, ни сочетание с другими препаратами, что существенно затрудняло лечение. Оставалось только ждать и ориентироваться на теоретические данные. Харт безвылазно сидел в его палате, выводя Мерлина из себя (тот ещё помнил, как юный Галахад делал то же самое, когда Гарри изображал коматозника). Мерлин, кстати, уже высказал ему все, что о нем думал. Да он и сам все это знал. И в этот раз он готов был на все, чтобы вернуть в строй не только агента Галахада, но и прежнего Эггзи Анвина. Даже посещать психотерапевта. Вот только сам Эггзи, похоже, этого не хотел. Парень исправно выполнял работу, полученную Мерлином, но при этом вёл себя отстраненно. Придерживался официального тона, стараясь свести к минимуму любое общение. Гарри видел презрение, которое Эггзи неумело пытался скрыть. Видел, как непроизвольно сжимал кулаки, когда Гарри пытался с ним заговорить. И как он избегал прямого контакта глаза в глаза. Иногда он даже улыбался, но это была лишь маска. Эггзи с самого начала считал сеансы психотерапии плохой идеей. Но под напором Мерлина пришлось согласиться. Когда Мерлин что-то предлагает, вообще трудно отказаться. Не известно, что пугало его больше — перспектива навсегда остаться в штабе и стать похожим на этого лысого мудака, или обжигающая хватка вокруг запястья. Конечно, можно было плюнуть на всё и уйти из Кингсмен. Но что дальше? Мать так обрадовалась, когда он поселил их в новом доме. Если он уйдёт, им придётся вернуться в их старый район. И тогда Дин не даст жизни ни ему, ни его семье. Не стоит надеяться, что этот ублюдок забудет, как получил от него пиздюлей на глазах у всей шайки. А то, что произошло в «Чёрном принце» было счастливым стечением обстоятельств. Он не знал, поможет ли ему препарат, который он успел стащить из второй примерочной. Можно сказать, это было испытание препарата перед визитом к Гарри, ради которого все и было задумано. И ведь помогло: прикосновения Дина, которых было достаточно, его не беспокоили. Он спокойно отбивал удары, попутно нанося ответные. Так что можно было считать эксперимент успешным. Только вот в случае с Гарри это не помогло. Сначала все шло хорошо, но потом ситуация резко изменилась. Паника накатила так внезапно, что он не успел ничего понять. А когда очнулся, то обнаружил себя в ненавистном лазарете. В результате он теперь сидит в кабинете мозгоправа и слушает исповедь Гарри Харта. Слушает, потому что доктор Лектер заставил их проходить сеансы вместе. Слушать друг друга и говорить все, что приходит в голову. Вот уж действительно маньяк. А по виду и не скажешь. Если на персонажа Энтони Хопкинса достаточно было взглянуть, чтобы понять, что перед вами маньяк, то этот старикашка подобных подозрений не вызывал. Гарри говорит много и долго, и Эггзи хочется выть от каждого слова. Ему, может быть, и становилось лучше от этих откровений, как утверждал мозгоправ, а вот самому Эггзи было только хуже. Оказывается, Харт винил себя во всех его бедах, начиная со смерти отца. И всё, что он делал — это попытка искупить свою вину. Да вот только Эггзи всё это было не нужно. Ему бы никогда в голову не пришло винить Гарри в чем бы то ни было. Иначе пошёл бы он за ним в ателье? Пошёл бы к Артуру, когда посчитал Гарри погибшим? Сидел бы сутками возле его кровати, когда тот оказался жив? Искал бы дальнейшего общения? Стоило Гарри попытаться ответить на все эти вопросы, и все стало бы понятно. Но проблема в том, что Эггзи не мог всего этого сказать. Потому что какая-то часть него все же считала его виновным. И эта часть не желала его прощать. Эта часть появилась, в ту ночь, когда Гарри, точнее, то, чем он стал, вколачивал его в матрас в гостевой спальне. Именно эта часть заставила его напомнить Гарри об отце, а ведь Эггзи знал, что это больная для наставника тема. Так или иначе, Эггзи не мог заставить эту часть затянуться, а эта часть не позволяла ему сказать, то, что он на самом деле думает. Раньше он мог ещё контролировать свое внезапно объявившееся alter ego, но когда Мерлин объявил, что они теперь должны работать вместе, а Гарри больше этому не сопротивлялся, стало совсем невыносимо. Пришлось делать то, что делал Гарри — ограничить общение служебной необходимостью. Пусть Гарри думает, что это маленькая месть ему за то, что динамил его все это время. В конце концов, Мерлин велел им работать вместе, о разговорах речи не шло. Но было бы странно если бы все его трудности ограничились только этим. Да ни хрена! Видя, что от совместных сеансов толку мало, мозгоправ разделил их и теперь пытал по одному. — Галахад, вы должны здесь и сейчас поделиться своими чувствами. На что это похоже? Ненависть? Отвращение? Страх? Чем быстрее мы это выясним, тем быстрее приступим к лечению. Ненависть? О нет, господин мозгоправ, это вовсе не ненависть. Сейчас он не в состоянии сказать что-либо, но и свое второе я, невесть откуда взявшееся, тоже заткнет. Наденет смирительную рубашку, посадит на цепь и запрет в подвале, как это сделал Шерлок с Мориарти. Делов-то. Осталась самая малость — построить чертоги разума. А пока он лишь отрицательно мотает головой, давая понять Лектеру, что он не угадал. Если он действительно хороший специалист, а в Кингсмен других не держат, он сам все поймёт. Понимая, что больше от своего пациента ничего не добьется, Лектер отпустил его. Его рабочий день подходил к концу, а ему еще нужно было успеть на кулинарный конкурс, где он должен представлять свое новое блюдо.