Алчущие и жаждущие

— Хм, — хмыкнул Рэнделл. Совергон вздохнул. Под козырьком было сухо, только из дырки в углу потолка постоянно капало. А снаружи, на улице, шёл дождь. Даже не дождь — настоящий осенний ливень. Было сыро и довольно холодно, хотя на самом деле температура вот уже пару дней не опускалась ниже десяти градусов. Ребята в молчании стояли у разных стен. Домофон уныло мигал красными точками, а Рэнделл задумчиво смотрел на железную дверь. Они вот уже двадцать минут прятались под этим чёртовым козырьком. — Как думаешь, нас пустят? — спросил Даня. Миша пожал плечами, отлепился от стены и подошёл к домофону. Нагоняющая сон мелодия, кажется, повторилась раз пятьдесят, но никто так и не ответил. Парни попробовали набрать номера ещё нескольких случайных квартир. Наконец, трубку сняли. В динамике раздалось чудовищное шипение, которое, наверное, подразумевало вопрос о личности гостей. Миша заговорщицки улыбнулся другу. — Это я! — громко сказал Совергон, ожидая реакции. Домофон возмущённо зашипел, и трубку бросили. Парни развеселились. Переглянувшись с Рэнделлом, Миша набрал номер квартиры ещё раз. Трубку взяли. — Почта, — попробовал Совергон. Домофон снова отказались открывать, только без каких-либо объяснений. Динамик даже воздержался от шипения. — Это, конечно, забавно, но так нас точно не пустят, — отсмеявшись, сказал Даня. — Может, попробуем всё объяснить? Кнопки вновь сложились в номер. Но в этот раз их даже не собирались слушать. Видимо, живущий в квартире человек не отличался чувством юмора. Шипение долго и на разные лады возмущалось, судя по интонации, говорящий был чрезвычайно недоволен, и после длинной тирады трубка снова оказалась брошена. А через пару секунд откуда-то с улицы раздалось визгливое: «Хватит трезвонить!». Ребята смущённо переглянулись. Хотелось что-то сказать, но в голову приходило только безрадостное «м-да». Несколько секунд парни просто стояли, скукожившись, у двери, а после Совергон отвернулся от аппарата. — Нам на́до было взять зонт, — обречённо сказал он, прислонившись спиной к домофонной двери и сползая по ней вниз. О чём тут же пожалел: коварная куртка задралась чуть ли не до лопаток, вынудив хозяина себя поправить. Рэнделл недолго понаблюдал за неподвижной макушкой Совергона, а после тоже прислонился к двери. Она была недостаточно ледяной для такой погоды, но всё же холодила спину через осеннюю куртку. Парень поёжился, но не спешил отстраняться, лишь спрятал руки в карманы и нахохлился — так было теплее. Хорошо, что этот козырёк был и не козырьком вовсе, а небольшой почти-комнатой, только без одной стены. Зато в отсутствие оной было прекрасно видно безлюдную улицу. А так, хоть не продувало. В основном. Кирпичные стены их временного убежища неразборчиво хранили надписи: большие и маленькие, неизменное «Машка — дура!» и всякую нецензурщину. Белые объявления о покупке квартир и продаже животных, цветные рекламы тарифов для интернета и нового суши-бара. Край одной такой афишки истерично дрожал от сквозняка, и, кажется, намок. Совергон потёр руки и подышал на сложенные лодочкой ладони, но это не особо помогло согреться. — Замёрз? — спросил Рэнделл очевидное, просто, чтобы что-то спросить. — Угу, — Совергон обнял руками колени и уткнулся в них лицом. А дождь всё шёл и шёл… — Ну ещё бы, дверь же ледяная, — Рэнделл шутливо дал Мише подзатыльник. Совергон вскочил, играя возмущение, и посмотрел на друга. Даня довольно поднял ладони — сдаюсь — и протянул их Совергону, пошевелив бровями. — Хочешь, погрею руки? Миша пару секунд тупо пялился на влажные подушечки, а потом подошёл почти вплотную к Рэнделлу и сунул руки в его карманы. Нагретые, они были намного теплее его собственных. — Гы-гы, — весело заключил Совергон. Даня оторопел от несправедливости. Что, Мише можно вкрай обнаглеть, а ему нет?! И парень тоже сунул руки в свои карманы. Там было тесно и костляво: Совергон не разжимал кулаки и не освобождал место новым соседям. Как вызов 24/7: кто смутит другого сильнее. Кажется, стало традицией бросать его друг другу. В итоге Совергон пришёл во вполне гуманное (для такой погоды) расположение духа. Домофон запищал, толкая Рэнделла в спину. Кулаки Миши выскользнули из карманов Дани, и парни отошли, позволяя открыть дверь. Оттуда вывалилась какая-то сумасшедшая: кто вообще в такую погоду нос станет из дома высовывать?! А женщина улыбалась. Не замечая друзей, она раскрыла зонт и летящей походкой исчезла в ливне, а Совергон поймал рукой закрывающуюся дверь. — Заебись, — почти счастливо проговорил он. В подъезде пахло супом и блинчиками. Батареи ещё не включили, но Совергон всё же опробовал первоэтажную грелку. Впрочем, безрезультатно. — Горячий воздух поднимается вверх, — процитировал он учебник физики, и ребята поднялись на последний этаж. Не сказать, что бы там было теплее, но лифт не работал, поэтому подниматься пришлось пешком. Более или менее согревшиеся ребята остановились на площадке. Что дальше? Совергон чуть-чуть потоптался на месте, а потом уселся у стены, повторив те же манипуляции с курткой, что и на улице. Даня остался стоять напротив. После того, как они согрелись, спать захотелось неимоверно. Рэнделл широченно открыл рот, зевая. Сколько он не спал, неужели, так долго? Тем временем Совергон достал телефон и принялся ожесточённо там что-то выискивать. — Иди сюда, — позвал Миша. Даня заинтересованно опустился рядом. — Они начали тусу без нас, — показывая кучу непрочитанных сообщений, примерно одного содержания, сказал Совергон. — У нас тут своя туса, — как будто бы обиделся Даня. — Девчонки, виски, кокс, — подхватил Совергон. — Весёлая туса, — заключил Даня, почему-то всё ещё глядя на экран Мишиного телефона. — Да, — подтвердил Совергон. Рэнделл душераздирающе зевнул. Он прикрыл глаза и пообещал себе не засыпать. — Блять, — услышал он голос друга. Дане было сложно сосредоточиться на этом, и он решил дождаться объяснений. Миша действительно продолжил, правда, уже тише: — Даня. — Рэнделл недовольно нахмурился – что? —, а после с удивлением осознал себя проснувшимся. — Дань, просыпайся. Дождь уже закончился. — Миша подёргал плечом, и Даня с ещё большим удивлением осознал себя проснувшимся на плече Совергона. — Можем продолжить путь. — Сколько я спал? — хрипло спросил Рэнделл, поднимая голову и понимая, что у него ужасно болит шея. В общем-то, всё тело ломило, будто он несколько часов без передышки разгружал вагоны. — Не бойся, — хохотнул Совергон, — ещё 2015. — Рэнделл тяжело посмотрел на Мишино улыбающееся лицо. Тот нехотя посерьёзнел и взглянул на экран телефона. — Около получаса. Даня встал и принялся разминаться. Какой-то сегодня дерьмовый день. Под дождь попали, на «тусу» опоздали, замёрзли, как черти, теперь ещё и всё болит… Как будто госпожа Фортуна сегодня против них. Совергон снизу смотрел на Даню в надежде, что тот его поднимет. Ибо было очень лень вставать самому. Когда внимание Рэнделла обратилось к парню, Миша протянул руку. — Поможешь встать? — Даня поймал раскрытую ладонь и дёрнул на себя. Тощий Совергон почти взлетел из сидячего положения. Даня поймал Мишу, чуть не упав по дороге — так это было неожиданно, а Совергон чуть не врезался лицом в грудь Рэнделла, но вовремя выставил локти, и в итоге пострадал-таки Даниил. Последний возвёл глаза к потолку и измученно застонал. — Ммм, неловкие ситуации, — довольно улыбнулся Миша, устраиваясь поудобнее в непреднамеренных объятиях. — Как я их люблю. — Жребий брошен — это судьба! — высокопарно заявил Даня. — Выходи за меня замуж! — С удовольствием! — без колебаний пошутил Миша. Ребята засмеялись. — Впрочем, ничего нового, — успокоившись, сказал Даня. Раздался смешок Миши: — Главное, на камеру так не шутить, — Совергон отстранился и, пошатываясь, начал спускаться. — Пойдём? Парни покинули последний этаж, о чём-то весело разговаривая. Их временное пристанище осталось пустым. Спустя пару минут далеко внизу хлопнула дверь. Из грязного прямоугольного окна между девятым и восьмым этажом вот уже полчаса было видно чистое небо.