Сказание о древнем обещании

Люси, осторожно пригибает голову, пробираясь через кишащие опасностями джунгли, старается ненароком не зацепить ядовитых змей, что часто любят прикидываться безобидными, ярко-зелеными лианами и только и ждут, как проглотить невнимательного искателя сокровищ. Почва под ногами была зыбкая и неприятно хлюпала при каждом шаге златовласой девушки, стараясь затянуть нежданную гостью поглубже. Вокруг уже стали собираться древние хищные птицы, которые не скрываясь, перепрыгивали с ветки на ветку, с лианы на лиану в трепетном нетерпении — когда же она уже наконец оступится и сломает себе, к примеру, ногу. Любой бы побоялся пробираться через тропический лес к храму священного огня, и плевать, какие он хранит знания, бесценные богатства и магию. Это место было сгустком старинного темного волшебства, не подпускавшего недостойных людей к «мертвой» обители. Да, любой бы испугался, но только не Хартфилия, которая выросла в этих краях. Взрослые часто говорили своим ребятишкам, что в джунглях таится море кровожадных чудовищ, странных людей, одержимых демонами, или рожденных в грехе. Самым ужасным из этих существ жители небольшой деревеньки на окраине леса считали Великого хранителя священного огня, что уже многие века обитает в стенах неприступного храма, оплетенного плотоядными растениями. Когда блондинка в последний раз слышала эту сказочку, ей было всего навсего десять лет. Огромные карие глаза без устали искали приключений, маленькие шаловливые ручонки могли дотянуться до чего угодно, естественно, по не осторожности сломав предмет. Фантазия Люси уже тогда не имела каких-то определенных рамок и границ, простираясь далеко вперед. С каждым новым годом она все дальше уходила в бесконечность, грозясь перерасти в настоящую отдельную от этого мира Вселенную. Люси до сих пор прекрасно помнит, как ей впервые позволили прикоснуться к холодному камню календаря ее племени, как она, всем своим весом налегая на неподвижные части окружной мозаики, с усилием передвигала стрелку на следующий день, по традиции. Также в памяти четко отпечаталось одно единственное нападение нежити, которое унесло в загробный мир большую часть населения, в том числе и дорогую маму девушки. Шаман племени говорил, что их народ чем-то разгневал правителя джунглей, поэтому он и натравил своих проклятых зверей в качестве наказания. Пусть Люси тогда не произнесла ни слова, она точно знала, что это не так. Об этом же глаголил и расплывшийся на коже уродливый ожог священного пламени, с удовольствием сожравший нежную кожу заплаканной малышки, что был подобен застывшей капле воска. Красиво, но жгуче больно. Наверное, закрой Хартфилия сейчас глаза, она с точностью до мелких деталей смогла бы описать образ хранителя, которого ей довелось встретить семь лет назад. Ожог, кстати, оставило его единственное, можно сказать, даже мимолетное прикосновение к плечу. Если девушка не ошибается, то в ту ночь она смогла прочитать в насыщенных красных глазах хранителя глубокую вину перед ней — беззащитным ребенком, а еще слабый отголосок страха, лишь на мгновение промелькнувший в его взоре. Юноша, да, именно юноша сидел рядом с ней на корточках и немного нервно осматривался по сторонам. Его длинные, багряные, как кровь, волосы горели завораживающим алым пламенем, прогоняя ночную тьму, разрезая ее, подобно острой бритве. Блестевшие слезы так и не скатились по щекам, едва ли не мгновенно высохнув от жара огня. Страх и боль отступили на минуту куда-то на задний план, любезно уступая свое место интересу и детскому восторгу, захлестнувшему малышку с головой. — Вот это да… — тихонько выдохнула Хартфилия, усиленно борясь с диким желанием прикоснуться к магическим волосам, которые периодически приходили в движение, как у Медузы Горгоны. — Боишься, блондиночка? — слегка насмешливо прошелестел парень, аки змея, опасно сверкнув алыми глазами. Увидев, как ребенок невольно сжался, хранитель хрипло рассмеялся, поигрывая пальцами со своими непослушными локонами. — Боюсь, — подтвердила девочка, но почему-то сделала шаг вперед, неуверенно протягивая дрожащую руку к огненному парню. За что, собственно говоря, и поплатилась. Слабый, едва ощутимый толчок в плечо кончиком пальца, и Люси, громко взвизгнув от боли, резко схватилась за плечо, отшатнувшись назад. А ведь всего мгновение назад девочка думала с удовольствием запустить пальчики в восхитительные длинные волосы и заплести хранителю чего-нибудь этакого. Она, конечно, думала, что он не подпустит ее к себе, однако Люси определенно не ожидала, что все произойдет так. Почти в то же время из-за небольшого домика почти вылетела перепуганная до смерти Лейла, которая замерла полушаге от такой желанной цели — своей дочери. — Флёр! — практически прошипела женщина и, наплевав на осторожность, смело шагнула в сторону своей малышки и заслонила ее хрупким станом. — Оставь уже нашу семью! Прекрати преследовать женское поколение Хартфилиев! — грозно потребовала она, однако Люси, крепко вцепившаяся в подол импровизированного материнского платья, чувствовала, насколько сильно она дрожит от благоговейного ужаса. — Ты — потомок Анны Хартфилии*. А значит, должна исполнить ее обещание. Это долг вашей семьи. — зрачки хранителя храма опасно сужаются, заставляя Лейлу отступить на пару шагов назад. Тон Флёра не предвещает ничего хорошего, и даже малышка Люси это понимает. — Анна мертва уже более четырехсот лет, и обещание вместе с ней, — чеканит каждое слово Хартфилия, заставляя парня громко и заливисто рассмеяться. — Что ж… Тогда я поступлю несколько иначе, — хитро тянет Корона. В ту же секунду его пламенные волосы приходят в движение, крепко обвивая извивающуюся женщину за талию, запястья и лодыжки. Пламя нещадно опаляет кожу. В воздухе слышится протяжный крик и чувствуется тошнотворный запах паленного мяса. — Эй, блондиночка, слушай внимательно и запоминай. — ужасающий взгляд останавливается на осевшей на землю крохе. — Если хочешь вернуть свою маму, — презрительно выплюнул Флёр, — ты должна прийти в храм священного огня в день своего восемнадцатилетия и выполнить старинное обещание. Хранитель исчез также быстро и бесшумно, унося прочь и Лейлу Хартфилию. С тех пор малышка никогда не видела этих двоих, однако слова Корона не забыла. Из воспоминаний девушку вывело подозрительное шипение, раздавшееся едва ли не над самым ухом. Блондинка, слава Богу, успела вовремя среагировать и резко пригнуться, когда огромная пасть змеи прошла всего в паре сантиметрах от ее головы. Люси, особо не дожидаясь, когда хищница придет в себя, резко подскочила и бросилась вперед, ловко огибая впереди висящие лианы. Главное сейчас — выжить и дойти до этого проклятого храма священного огня. Хартфилия, отвлекшись всего на какую-то жалкую секунду, зацепилась ногой за выступающий корень дерева, и, в прямом смысле этого слова, покатилась вперед, точно шар для боулинга. Недолгое «путешествие» златовласки продолжалось всего пару минут. «Слава Всевышнему, я ничего себе не сломала», — с облегчением подумала она, кряхтя от ноющей боли в повернутой лодыжке. Царапины на лице и руках досадливо напоминали о себе периодически всплесками покалываний, заставляя Люси плеваться «ядом». …Признаться честно, Хартфилия уже и не надеялась найти место назначенной встречи, как нечаянно вышла к нему. Приземистый храм в виде пирамиды был покрыт сочной травой, красивыми белыми цветами, название которых Люси не знала. Вход в помещение был задвинут тяжелым круглым камнем, отдаленно напоминающем тот самый деревенский календарь. Девушка, крутя головой по сторонам, осторожно ступала по мягкому ворсу тропического ковра, изредка даже подумывая снять неудобную обувь и пойти босиком. Как ни странно, до самого храма Хартфилия не наткнулась ни на одну ловушку. А, может, их здесь и не было. — Интересно, как же я смогу сдвинуть такую махину? — спросила Люси в пустоту, мысленно прикидывая, как лучше поступить. Физических сил, чтобы сдвинуть валун, ей явно не хватит, сделать рычаг просто не из чего, а телекинезом она, увы, не владеет. — Эх, была, не была… — пробормотала Хартфилия себе под нос и, приложив руки ко рту, как рупор, громко выкрикнула: — Флёр! Я пришла, чтобы выполнить обещание Анны Хартфилии, взамен на свободу моей матери! Дверь, будто распознав в ее голосе что-то родное, лениво отъехала в сторону, являя девушке узкий проход, погруженный в кромешную темноту. Люси, шумно сглотнув, крепко обняла себя руками за плечи, мысленно пожелала себе удачи и несмело шагнула внутрь загадочного помещения. Шорох закрывающегося прохода заставил Хартфилию неосознанно вздрогнуть и задышать чуть быстрее. Сердце билось в груди, как сумасшедшее, отдаваясь глухой болью в виски. На лбу выступила испарина, ноги предательски задрожали, грозясь подкоситься в любую секунду. Когда карие глаза немного привыкли к темноте и стали слабо различать очертания давящих на девушку стен, она все также робко и неуверенно двинулась вперед, повинуясь внутреннему инстинкту, который приказывал ей идти. Флёр уже наверняка ждет ее — по крайней мере, Хартфилия была в этом уверена. Корона не из тех хранителей, что бросает свои слова на ветер. «Если хорошенько вспомнить нашу первую встречу, то можно заметить, что он был каким-то… не то, чтобы озлобленным, а грустным? ..» — проскользнула в совершенно пустой голове мысль и сразу же лопнула, как натянутая гитарная струна. Темнота исчезла также резко и быстро, как и появилась. Яркий, неоновый свет бил в глаза, заставляя девушку зажмурится и закрыть лицо руками. От этого обжигающего света хотелось убежать. Люси просто замерла на месте, не в силах пошевелиться. Ее окружал лишь один паранормальный свет священного огня и мертвая тишина, царственно раскинувшая свои руки на подлокотники импровизированного трона. В этом месте не было идиллии, как раньше считала Хартфилия, когда была совсем крохой, только иллюзия спокойствия, пугающая не хуже всяких монстров. Внезапно владения седой тишины разрезал тихий, приглушенный человеческой ладонью смешок и судорожный вздох, вторивший ему. Такой печальный, такой безысходный, такой родной… Хартфилия резко распахнула глаза и гордо подняла голову. Флёр сидел на холодном каменном полу в углу небольшой, совсем крохотной комнатки, подпирая подбородок ладонями. Языки пламени, тянувшиеся от его волос, слабо трепетали в воздухе, с легкостью освещая все помещение. Чуть в отдалении от хранителя, сгорбившись, сидела постаревшая с годами Лейла Хартфилия, которая безумно глядела на свою дочь и даже не пыталась остановить поток слез, завершивших свой путь по высохшему морщинистому лицу и разбивающихся о пол. Блондинка в одно мгновение почувствовала, как небо рухнуло на землю. Ноги внезапно стали ватными и, если бы не стена, на которую она оперлась, лежать ей без чувств. — Господи, мама… — прошептала Люси и несмело двинулась в сторону женщины, шатаясь из стороны в сторону, как маятник. — Ее ненависть ко мне и огромное желание уберечь тебя, блондиночка, сыграли свою роль, — прошелестел Флёр, без особого интереса глядя на сумасшедшую, готовую прямо сейчас начать биться в истерике, как последние семь лет, проведенные в храме священного огня. — Я отпущу ее и верну рассудок, если ты исполнишь обещание, — уже в который раз за эти годы напомнил Корона, хищно улыбаясь. — Что обещала тебе Анна? — спокойно поинтересовалась Хартфилия. Она, в отличие от Лейлы, не испытывала к существу жгучей ненависти. Она даже не знала, в чем вина юноши, на которого ее семья повесила, судя по всему, какой-то непонятный грех. Хранитель, странно глянув в ее сторону, промолчал, а Хартфилия-старшая, будто придя на мгновение в себя, с остервенением покачала головой и выдавила из себя чуть слышное: «Нет». — Снова будешь говорить, что вы мне ничего не должны? — с неожиданной злостью прошипел юноша, резко подскочив на месте. Длинные огненные волосы волной взвились вверх и кинулись в сторону ополоумевшей женщины, старающейся хоть как-то выползти вперед и вновь закрыть Люси собой. — Флёр, пожалуйста, не надо, — испуганно взвизгнула девушка, кинувшись в сторону своей матери. — Отпусти ее, прошу тебя. Я сделаю то, что не смогли все женщины нашей семьи за четыреста лет, — уверенно проговорила Люси, незаметно сжимая кулаки от того, что она не поняла раньше, что требовал хранитель, о каком обещании он говорил. Откинув с лица мешающую обзору прядь, Хартфилия широко расставила руки в стороны и просто шагнула навстречу к замершему Корона. Объятья получились неожиданно приятными и согревающими. Они не обжигали, но дарили тепло. Флёр не веряще обнимал в ответ, осторожно прижимая к своей груди хрупкую девушку. — Я останусь с тобой, обещаю, — выдохнула Люси. В тот момент она поняла, что не каждый огонь обжигает. А Анна, со слезами на глазах наблюдая с небес, поняла, что обещание будет выполнено, пусть и не лично, но тем, кто сильнее тебя. — Пообещай, что не бросишь меня. — Обещаю…