Преданная тень.

      Банановые Стражи смотрят на Мятного Лакея с нескрываемым страхом и отвращением в глазах, но он привык и совершенно даже не обижается. Они правы. Такому, как он, место в преисподней, только он уже пожил там несколько сотен лет и ему надоело. Слышать крики ада каждый день, это, конечно, то еще удовольствие, но может приесться, если ты не верховный демон.       Лакей записывает идеальным почерком новое заклинание в книгу и устало потягивается, оглядывая беспорядок и ошметки чужой плоти на стенах своей каморки. Придется долго прибираться и все отмывать, а дел так много, и он так устал. Он прикрывает глаза и выдыхает облачко пара. Она все равно устала больше него.       Он заваривает ромашковый чай, кладет ровно два с половиной кубика сахара и ставит изящную чашку рядом с Принцессой Бубльгум, которой, на самом деле, даже не до чая, а скорее до взбесившегося эксперимента. Синяки под ее глазами куда темнее, чем у него, его она выгоняла из лаборатории «поспать» куда чаще, чем ложилась сама. Лакей кусает палец и отгоняет мысли, что все можно решить темной магией. Магия – это его личное проклятие, тащить ее в покои Принцессы нельзя, тут надо все решать только своими силами. Наукой, как она говорит. Наукой, с помощью которой когда-то создала его и всех остальных жителей королевства. И он ей за это благодарен. Наверное, больше, чем какой-либо еще конфетный человек, но понятия не имеет, почему. Может быть потому что он достаточное количество времени провел далеко, с Абадиром, служа ему, а не той, кто подарил ему жизнь. Ему было не плохо там, в другом измерении. Ему давалась магия, он мог подчинять разумы. Но легче и лучше ему стало, когда он сам склонил колени.       Она не из тех Принцесс, которые бы гоняли его по поручениям, капризно морща нос от «подношений». Ей, вообще, все равно. Она может справиться сама, но он явно видит, что нет. Она не сделает сама себе кофе, будучи безумно уставшей после опытов, не найдет одеяла и не проснется, когда надо. Может быть, думает Лакей, не он ей нужен, но все равно рядом никого нет, так почему бы ему за ней не присматривать? Он же просто Мятный Лакей, ее творение. Пусть с виду так и будет. А при опасности можно обратиться к магии и жестоко разобраться с врагами, пока они ее не побеспокоили. Он знает меру жестокости, но весело кривит губы, превращая в монстра маленького ребенка, чтобы его отец прекратил попытки навредить Принцессе. Он смеется, заставляя врагов есть землю, а темная аура летает где-то рядом, пугая даже Смерть. Лакей знает, что когда-нибудь это его убьет, что увлечение темной магией не позволит ему просто тихо уйти на покой.       Он предан как самый верный пес, и даже когда Принцесса предлагает ему остаться и служить новому королю – идет с ней. Ему совершенно плевать, что замок сменится хижиной с прохудившейся крышей, а шикарный ров и двор – грядкой с тыквами, объедаемой вредителями. Он преклоняет колени и говорит, что не оставит ее ни за что, ни за что снова, а Принцесса пожимает плечами. Пусть, если так хочется. Лакей грустно смотрит ей в спину; если она захочет, она создаст еще сто таких, как он, ей не сложно, она может даже его клонировать, но он не уверен, что его копия будет такой же преданной.       Он никогда не станет ей другом, но ему большего и не надо. Только оберегать ее из тени, пусть подвиги за нее совершают ее герои, а он будет делать ей ромашковый чай, будь то в замке или где-то далеко от королевства, и получать благодарный взгляд – свою лучшую награду.