Сок

Он смотрел, как кружатся мельчайшие пылинки в луче солнца, падающем на стерильно чистый больничный пол; как медленно сереет воздух от ядовитого дыма, который выпускают губы его лучшего друга; как тлеет кончик сигареты в жилистых пальцах. Он слушал, как быстро шагают по коридору медсестры, шурша халатами и тихо бормоча себе под нос; как где-то там, за окнами больницы, безликие люди переговариваются между собой; как спокойно Джэ выдыхает сизые облачка. Он ждал. Но его лучший друг курил молча, глядя сквозь стекло на небо, медленно готовящееся к закату. Он ждал. Ждал, что Джэджун что-то скажет, хотя бы комедийное и неприятное "Я тебя предупреждал" или "Ты сам виноват", ждал определенности - осуждения или сочувствия. Ожидание было тяжелым. Он знал, конечно. Все знали: Хекджэ принадлежит Джунсу. Не "встречается", не "возлюбленный", а именно принадлежит, является собственностью, чем-то, что не оторвать, не отделить без боя. Кем-то, кого немыслимо потерять. Он знал, конечно, а если бы и забыл на минуту, кругом были люди, которые не уставали напоминать. И все-таки знание не помогало. Когда он приходил в танцевальный зал в особые, заказанные для личной репетиции часы, и, глядя в зеркало, видел там чужой силуэт, худой и резкий, состоящий словно из одних только мышц - и повторял, гнался за ним, преследовал и не мог догнать. Когда он сидел в их шумной разношерстной компании, в окружении друзей, с которыми так хотел переброситься хоть парой фраз очень долгое время - и не слышал ни слова из того, что они говорили ему, и не мог сам издать ни звука, а мог только смотреть, смотреть, не отрываясь, не чувствуя вкуса алкоголя на языке, когда делал очередной глоток - на Хекджэ. И все, все, каждый в этой комнате знал, на кого Юнхо смотрит - кроме самого Хека, который всегда был слишком занят другим человеком, которому принадлежал. Джунсу был ревнив. Джунсу был собственником и не желал делиться даже друзьями - и пример тихого безобидного ребенка Донхэ, неоднократно доводимого им до слез во времена стажировки, должен был стать примером для каждого, кто собирался волочиться за Хекджэ. Они выросли, и это забылось, даже казалось смешным. Донхэ все-таки удалось отхватить себе кусочек личного счастья Джунсу, хотя бы в качестве лучшего-друга-в-группе, и поделать с этим Ким ничего не мог. Но даже Донхэ, наивный, чистый и стремящийся видеть в других только хорошее, никогда не посмел бы претендовать на нечто большее, чем статус друга-по-группе, пока Джунсу и Хек были вместе. Пока Хекджэ принадлежал Джунсу. Он не был безмолвной вещью, конечно. Нет, нет и нет, Хекджэ вовсе не был рабом, беспрекословно выполняющим волю своего господина; он просто не любил делать посторонних свидетелями своей интимной, глубоко скрытой под кожей жизнью. Юнхо предупреждали столько раз, сколько было у него друзей - не лезь в их отношения, не мечтай разбить эту пару, если не хочешь проблем. И он понимал отчетливо и ясно, что они правы, и что он, Юнхо, просто не может согласиться с ними. Он знал, что отношения в группе - самое важное, но знание не помогало. Никогда не помогало. И, однажды поймав интимную, персональную улыбку Хекджэ, предназначавшуюся не Киму, а Юнхо, он просто не смог остановиться. Джэджун молчит, и Юнхо молчит тоже, потому что не знает, что сказать. Глупо извиняться или оправдываться перед тем, кто совершенно точно знает, что ты сделал это специально и тебе ни капельки не жаль. Юнхо не жалеет. Он разрушил группу, которую так любил, и только вопрос времени, когда ее участники разбегутся официально. Он потерял своих друзей, но он сделал невозможное - забрал самое дорогое у Ким Джунсу. Он забрал И Хекджэ. - Видимо, не быть нам вечной группой. - Джэ криво улыбается, без презрения, без злости, но и без тепла, а его лицо обманчиво спокойно, хотя руки с силой сжимают открытку, которую сегодня утром для Юнхо принес хмурый Джунсу. Вместе с коробкой сока. "Ты знаешь, за что". Джэджун кладет открытку на тумбочку, и, конечно, ему хочется сказать, что он предупреждал, но слова не идут из горла. Он видит то, что не видят другие - его лучший друг выглядит счастливым в этой гребаной больничной палате, которая должна была стать его наказанием. Юнхо не винит себя. Нет смысла в упреках и увещеваниях, в извинениях смысла тоже нет - слова, накарябанные на открытке прыгающим почерком Кима Джунсу, лучшее тому доказательство - потому что они все предупреждали Юнхо, что в погоне за личным счастьем своего друга он потеряет все. Но забыли сказать, что взамен он получит Хекджэ. И Юнхо выяснил это сам. "Ты знаешь, за что" - он знал, конечно, не мог не знать. Но знание не помогало. 13 марта 2014 19:19