***
По тёмному подземелью, освещённому лишь светом пары факелов, задумчиво вышагивала темноволосая девушка, периодически подбрасывая в котёл с бурлящей жидкостью насыщенного синего цвета всё новые и новые ингредиенты. Зельеварение никогда не было её любимым предметом в Хогвартсе, но, уйдя в подполье, она только и делала, что круглыми сутками варила всевозможные зелья, большинство из которых им в школе описывали как очень редкие, трудные в приготовлении и смертельно опасные, как для того, кто их варит, так и для того, на кого направлено их действие. На кону стояла её жизнь и жизнь её друзей, и здесь было уже не до выбора. Только то, что поможет выжить, только то, что поможет победить. Пара корешков, и вот, жидкость из насыщенно-синей становится цвета грязи, с каким-то болотным оттенком и отвратительным запахом. Недовольно морщась, девушка произносит заклинание, и неприятный запах исчезает. Разлив зелье по склянкам и пробиркам, ведьма устало опускается на стул. В неровном свете факелов стало видно, что она совсем молода, от силы лет 20. Уставшее, осунувшееся и побледневшее лицо выдавало в ней человека, перенёсшего много горя. Под глазами залегли глубокие тени, а непослушные вьющиеся волосы падали на грудь спутанными прядями. Из-под мешковатой черной мантии, грязной и кое-где рваной или сожжёной, выступали острые плечи, а тонкие пальцы, со множеством ожогов, ран и царапин, устало массировали глаза. Вдруг, к неверному свету факелов прибавилось яркое, голубоватое свечение патронуса. - Гермиона, отряд собран, мы готовы выступать, — по пещере разнёсся голос Симуса. Тяжело вздохнув, Грейнджер, а это была именно она, ответила: — Хорошо, пришли кого-нибудь за оборотным зельем. Лисица исчезла, и через несколько минут в пещере появился высокий темноволосый парень с серьезным взглядом. - Привет, Гермиона, — он улыбнулся ведьме. Вид у него был такой же потрепанный, как и у нее, на лице — те же отпечатки войны, а на безымянном пальце тусклым светом поблескивало обручальное кольцо с агатом — фамильный перстень Долгопупсов. - Здравствуй, Невилл, — Гермиона порывисто обняла парня и вручила ему полную коробку склянок с только что приготовленным зельем. — Как ты? Как Полумна? — Потихоньку. Она очень за тебя переживает. Мы-то хоть все вместе, а ты здесь, в одиночестве, и вести от тебя редко приходят. - Ты же знаешь… — она замолчала, не договорив. Да, он знал, что каждая их трансгрессия, каждое приготовленное зелье или произнесённое заклятие повышают вероятность быть найденными, а, следовательно, и вероятность быть убитыми. Теперь уже он обнял подругу, пытаясь крепкими объятиями поддержать, вселить надежду на лучшее будущее. - Будь осторожен. - Береги себя. Тихий хлопок и снова одиночество. Великая волшебница своего времени — Гермиона Джин Грейнджер, похоронившая родителей и двух лучших друзей, вынуждена прятаться в подземельях и необитаемых пещерах, помогая своим товарищам, тем, кто всё еще жив, спасаться от пожирателей смерти, совершать спасательные рейды в Хогварст — когда-то лучшую школу чародейства и волшебства, а теперь, пристанище убийц, преступников и приспешников Тёмного Лорда. Вернувшись к большому дубовому столу, на котором были разложены чертежи, ингредиенты, пара сломанных перьев и множество старых фолиантов с рецептами зелий, Гермиона взяла с него колдографию. На ней «золотое трио» в полном составе: Гарри, с вечно лохматой головой, широко улыбается в камеру; Рон, сияя всеми своими веснушками, дергает головой, убирая с лица отросшую прядь цвета спелой тыквы; и она сама, счастливо улыбаясь, обнимает двух самых дорогих её сердцу людей. По бледной щеке скатилась прозрачная слеза. Да, на третьем курсе они все беды преодолевали вместе, а теперь нет ни Гарри, ни Рона, осталась только она, без опоры и какой-либо надежды на счастливое будущее. - Я отомщу за вас, — тихий, полный решимости шепот, стертая резким движением слеза и полукружья ногтей, отпечатавшиеся на внутренней стороне ладоней.***
Большой зал в Малфой-Мэноре. Посередине длинный стол из черного дерева, за которым сидят самые приближённые пожиратели смерти. А во главе стола тот, кого боятся, кого ненавидят и с кем ничего не могут сделать. Самый сильный темный маг всех времен, имя которого боятся произносить вслух, Лорд Волдеморт. За столом повисла напряженная тишина. - Я весьма огорчен вами, господа, — его голос, подобный змеиному шипению, проникал в самые глубины, леденя душу и сея в ней суеверный ужас. — Маленькие ничтожества снова обвели вас вокруг пальца, как несмышленых детей. Темный Лорд встал со своего места. Звук отодвигаемого стула казался неестественно громким в гробовой тишине зала. Головы пожирателей опустились ещё ниже. - Я не потерплю промашек, — он медленно обходил присутствующих, проводя длинными бледными пальцами по спинкам кресел. — Сейчас вы позволите им освободить пленных, а потом? Добровольно отдадите Хогвартс? — он засмеялся, хотя смехом это можно было назвать лишь при наличии больного воображения. Это скорее было похоже на скрежет гвоздя по стеклу террариума, доверху наполненного рассерженными змеями. Он остановился за спинкой одного из кресел. В зале повисла гнетущая, пугающая тишина. - Люциус, — старший Малфой вздрогнул. - Да, мой Лорд, — еле слышный сиплый лепет. - Люциус, — снова повторил Волдеморт. — Тебе не кажется, что ты слишком часто позволяешь себе допускать оплошности? Люциус побледнел. Сидевшие рядом с ним Нарцисса и Драко в ужасе замерли. - П-простите, мой Лорд. Я обещаю, такого больше не повторится. Темный Лорд усмехнулся. - Что ж, в таком случае, я попрошу тебя встать, — алые глаза полыхнули торжеством. От лица Малфоя отлила вся краска, по вискам, шее и спине стекали капельки холодного пота. Он отодвинул кресло и встал перед Волдемортом, низко опустив голову и пытаясь унять крупную дрожь, пробравшую всё его тело. Потрескавшиеся синеватые губы Волдеморта растянулись в хищном оскале. - Нарцисса, Драко, прошу, — он сделал приглашающий жест рукой в сторону Люциуса и шутливо поклонился. На деревянных, негнущихся ногах мать и сын встали за Люциусом, низко опустив головы. Полюбовавшись представшей перед ним картиной и впитав в себя страх, исходящий от этих людей, он начал говорить. - Знаешь, Люциус, пожалуй, я согласен взять с тебя это обещание, — Пожиратель облегченно вздохнул. — Но… — Волдеморт сделал паузу, наслаждаясь произведённым эффектом и страданиями этих жалких людишек. — Выполнять его будешь не ты, а твоя семья. Круцио! Тишину зала прорезал яркий свет заклятия и истошный вопль Малфоя-старшего. А Темный Лорд забавлялся, ведь ничто не приносит такого истинного удовольствия, как чужой страх, чужая боль, чужое отчаяние. Он пытал мужчину до тех пор, пока тот бездыханным не упал на холодный чёрный мрамор собственного поместья. Его пустые глаза неподвижно смотрели в потолок. Нарцисса раскрыла рот в немом крике, по её лицу струями побежали слезы. Драко не плакал, но лицо его стало белее бумаги, а к горлу подкатил противный ком тошноты. - Так будет с каждым, кто совершит ещё хоть одну оплошность, — прошипел Волдеморт и трансгрессировал с громким хлопком, прорезавшим тишину, словно выстрел. Несколько минут никто не решался двигаться. Затем со всех сторон послышался скрип отодвигаемых кресел и хлопки трансгрессии. Никто не подошел к хозяевам поместья, не выразил соболезнований. Все были рады, что не оказались на месте Люциуса, над мёртвым телом которого, склонилась когда-то сильная и гордая женщина.***
С момента смерти Люциуса прошло три дня. Наступило время похорон. На них присутствовали лишь Драко с Нарциссой и пара близких родственников. И ни одного из, так называемых, друзей, которые окружали его при жизни. Семья Малфоев потеряла былое уважение и авторитет. Драко не плакал, когда убили отца, не плакал он и на похоронах, смотря за скрывающимся в земле гробом и обнимая мать, еле стоящую на ногах. Лишь после похорон, проводив мать домой, он пришел в потайной сад — место, в котором он в детстве проводил много времени, прячась от родителей, - сел на скамью из чёрного мрамора и, сжимая в руках отцовский медальон, с крупным изумрудом и гравировкой семьи Малфоев, дал волю слезам. Драко выплескивал свои эмоции, в кровь разбивая костяшки пальцев об скамью, чтобы заглушить физической болью душевную. Наконец, разбив себе все руки, излив весь запас слез, он поставил локти на колени и, прикоснувшись губами к медальону, еле слышно, но с такой холодной яростью и убежденностью прошептал: — Я отомщу за тебя, обещаю. Если бы кто-нибудь в этот момент находился поблизости, его непременно прошиб бы холодный пот от переполняющих эти слова эмоций.***
Даже находясь под защитой оборотного зелья, она пробиралась по улицам магического Лондона очень осторожно, проходя самыми тёмными и безлюдными переулками, избегая встреч с пожирателями и дементорами, заполонившими город. Пройдя ещё несколько метров и миновав Косой переулок, Гермиона, в обличье старой дряхлой ведьмы, с огромной бородавкой на носу и кривыми зубами, свернула в Ведьмину аллею. Найдя нужный ей магазин, она смело толкнула дверь и вошла внутрь. Из пыльных банок на нее смотрели чьи-то глаза, в вазе на прилавке лежали отрубленные пальцы, а под потолком, то тут, то там висели сухие человеческие головы и нитки с бусами из зубов. Если бы не сила привычки, её ещё на пороге вывернуло бы наизнанку. И, хоть она и смирилась, по собственной воле она бы ни за что не переступила порог этого магазина, но нужные ей реагенты для зелий она могла найти только здесь и нигде больше. Поэтому, поборов отвращение, девушка подошла к прилавку. За высокой стойкой важно восседал скользкого вида мужчина с бегающими водянистыми глазками, тонкими сальными волосами и приторно-сладкой улыбочкой, от которой Гермионе хотелось засунуть два пальца в рот, но она в очередной раз стерпела. - Здравствуйте, чего желаете? Скользкий мужчина стёк со стула и с подобострастным видом подбежал к ведьме. - У меня самые лучшие товары во всем магическом Лондоне. Ничего не отвечая, Гермиона сунула ему под нос бумажку с нужными ей ингредиентами и, кинув на прилавок увесистый мешочек с деньгами, ясно дала понять, что торопится. Продавец, все так же улыбаясь, жестом фокусника, спрятал мешочек в одну из многочисленных складок на одежде и отправился вглубь магазина собирать написанные на бумажке реагенты. Звонок над дверью жалобно звякнул, извещая хозяина о прибытии еще одного посетителя. Гермиона обернулась посмотреть, кого там принесло, и чуть не вскрикнула, поборов в себе желание сбежать из этой лавочки. Сняв капюшон, в магазин вошел Драко Малфой. Тут из глубин лавочки появился продавец со свёртком в руках. Поставив его перед Гермионой, он, с уже знакомой ей липкой улыбочкой и слащавым голосом, подбежал к вошедшему. Проверяя сверток, на наличие всего, что было в списке, девушка старалась прислушаться к разговору. - А, мистер Малфой, рад, очень рад вас видеть, — складывалось впечатление, что мужчина сейчас растечётся сладкой липкой лужицей. — Соболезную о вашем отце, он был достойным человеком. Драко весь внутренне скривился, но внешне даже виду не подал. - Вы достали, что я просил? Гермиона, удивлённая известием о кончине старшего Малфоя, удостоверилась в том, что все, что ей нужно, находится в свёртке, и уже собралась уходить, как услышала: - Вот, как вы и просили, без цвета, вкуса и запаха, жертва умирает в жуткой агонии. — Он на всех подействует? — в голосе Малфоя сквозило напряжение. - Разумеется, это лучший яд, который у меня когда-либо был. - А на лича действует? Продавец слегка удивился, но всё же ответил. - Да. Однако, если обычных людей он убивает моментально, то личам нужно какое-то время. Какое, точно не скажу, так как сам не пробовал, но одно могу сказать точно, убьет всё, чего коснётся, рано или поздно. А даже если не убьёт, то заставит так мучиться и страдать, что и врагу не пожелаешь. Драко сосредоточенно кивнул и полез за кошельком, когда услышал звон дверного колокольчика. Обернувшись, он увидел лишь закрытую дверь.***
Старая сгорбленная ведьма быстро удалялась от лавки зельеварения, осмысливая услышанное. Папенькин сынок собирался кого-то убить, но не это главное. Яд без цвета, вкуса и запаха штука весьма редкая и даже Малфоям, с их состоянием, влетит в копеечку. Кто же ему так насолил? А еще смерть Люциуса. У нее складывалось стойкое впечатление, что это всё взаимосвязано. Добравшись до безопасного места, ведьма трижды трансгрессировала в разные места, меняя направления, чтобы сбить возможный хвост, и лишь после этого, оказалась в своей пещере. Как раз вовремя: действие оборотного зелья заканчивалось, чёрные сальные патлы вновь стали волнистыми и приобрели натуральный цвет, исчезла бородавка, зубы приобрели нормальную форму, размер и цвет, а сгорбленная спина выпрямилась. Гермиона вызвала патронуса и отправила его к единственному человеку, который не будет её ни о чем спрашивать и сделает все так, как она попросит, поддержав в любом решении. На следующий день келья гриффиндорки озарилась призрачно-голубым светом патронуса — пришёл ответ от Джинни. Узнав всю необходимую информацию, Гермиона развеяла патронус и встала со стула, на котором сидела всё это время, составляя новые зелья. - Ну, что ж, поиграем, — в ее глазах блеснул демонический огонь, а губы сами собой сложились в улыбку, которая в свете факелов выглядела зловеще. — Только в этот раз будем играть по моим правилам.***
Драко лежал в своей спальне; платиновые волосы и бледная кожа резко контрастировали с чёрными шёлковыми простынями. Он лежал на спине, подняв руку к потолку и сжимая в ней серо-голубоватый флакон, от которого исходило мертвенное свечение. На ощупь он был ледяным, и это, несмотря на то, что парень вот уже не меньше часа сжимал его в горячей ладони. Драко весь день лежал и думал. Он нашёл средство, которым можно уничтожить любое существо, но вот как сделать так, чтобы это средство дошло до адресата, он не знал. Тяжело вздохнув, он перестал разглядывать флакон и, прижав его к груди, повернулся на бок. С первого этажа доносились звуки рояля. Драко прислушался. Грустная, тяжёлая мелодия разносилась по всему поместью, проникая в душу, разрывая болью сердце, наполняя отчаянием легкие, рассказывая слушателю о невосполнимой утрате и горечи потери. Слизеринец еще раз тяжело вздохнул. Нарцисса играла. Она играла с самых похорон, каждый день. И с каждым днём её мелодия становилась всё печальнее и отчаяннее, как будто сама женщина тонула, погружаясь в скорбь и тоску, все глубже и глубже, даже не пытаясь вынырнуть. Мелодия стихла. Прошло несколько минут, и тишину нарушил громкий стук в парадную дверь. Поднявшись с кровати и заперев флакончик в ящике, Драко спустился вниз и открыл дверь. На пороге стояла фигура в длинной чёрной мантии. На голову был накинут капюшон, полностью скрывающий лицо. Не дожидаясь приглашения, фигура потеснила Драко и вошла в дом. Малфой опешил от такой наглости, но, взяв себя в руки, закрыл дверь и в ожидании повернулся к гостю, сложив руки на груди. — Мне нужно поговорить с вами наедине, — вот так, без приветствия, без малейшего раскрытия собственной персоны. Даже голос был изменён магией. — Мы можем пройти в более уединённое место? - А вы не много ли себе позволяете в моём доме? — в голосе Драко сквозила ярость, а в руке сама собой появилась палочка. — Нет, думаю не много, — хоть он и не мог видеть лица, Драко готов был поклясться, что фигура в мантии улыбается, и это еще сильнее разозлило его. — Уверена, вам понравится мое предложение, если вы уберете свою зубочистку и мы поговорим с вами наедине. Пропустив замечание по поводу зубочистки мимо ушей, Малфой прислушался к своим ощущениям. От фигуры исходила угроза, но не ему и не Нарциссе. Своему чутью он доверял, поэтому, решив, что его семье ничего не угрожает, он убрал палочку и повел гостя в свою комнату. Лишь убедившись, что дверь закрыта, а палочка Драко лежит на безопасном расстоянии, гость откинул капюшон. Изумлению Малфоя не было предела. — Грейнджер? Ты жива? — И я рада тебя видеть, Малфой, — по её губам скользнула ироническая усмешка. — Перестань смотреть на меня, как на восставшего покойника. Драко, уже в который раз за сегодня, взял себя в руки. — Что тебе нужно, Грейнджер? У тебя, как я посмотрю, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, — справившись с удивлением, Драко вернул свой прежний, ехидно-надменный, стиль общения. — А у тебя, Малфой, как я погляжу, напрочь отсутствуют мозги, — ироническая усмешка стала шире. — Неужели, ты думаешь, что я заявилась бы к тебе домой, не просчитав все варианты? На протяжении минуты они играли в «гляделки», наконец, Драко отвел глаза. — Так о каком предложении ты говорила? — Пожалуй, я перейду сразу к делу, — тон её стал серьезным, исчезли насмешка и ирония. — У тебя есть средство, у меня есть план. Цель у нас одна — отомстить, поэтому, предлагаю сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Малфой не смог сдержать усмешку. Он смотрел на Грейнджер своими внимательными серыми глазами, отмечая произошедшие перемены. В уголках глаз и посередине лба залегли морщинки, лицо приобрело светло-сероватый оттенок, как у людей, мало проводящих время на свежем воздухе, а в глазах нет прежнего света, только тяжёлая тьма и решимость. Последний раз он видел этот взгляд на третьем курсе, когда получил в нос любимым маггловским методом. Этот взгляд говорил о многом и, в первую очередь, о том, что она пойдет на всё для достижения цели. — Надо же, — наконец проговорил он. — Бессменный неуловимый лидер сопротивления, сорвавший не один план пожирателей и Темного Лорда, гордая гриффиндорка пришла заключать договор, и с кем? С жалким слизеринцем? Я польщён, но с чего ты решила, что я соглашусь? Что не убью тебя прямо здесь и сейчас? В её глазах появились опасные огоньки. — Ты слишком труслив, Малфой. И даже моя смерть не вернет твоей семье былую репутацию. Малфой сжал кулаки, а Гермиона продолжала, внимательно наблюдая за его действиями и реакцией. — Ты не захочешь подставляться сам. Плюс, если что-то пойдёт не так, пострадает Нарцисса, а этого ты не допустишь. Гриффиндорцы пожертвуют всем ради мира, а слизеринцы — миром ради семьи. Поэтому, тебе по-любому нужен кто-то, кто прикроет твою аристократическую задницу, а пожиратели не решатся выступить против того, перед кем испытывают животный страх. Она замолчала, он тоже ничего не говорил, обдумывая сказанное. Поразительно, девчонка оказалась права по всем пунктам, и это его бесило. — И какие же у тебя условия? — Мои люди обеспечат безопасность тебе и твоей матери. Мне же нужна власть. Драко опешил. — Власть? Зачем? И с какой стороны это получаются взаимовыгодные условия? Освободиться от одного тирана и попасть под власть другого. — Оу, нет, Малфой, я - не тиран, — на её лице промелькнуло странное выражение. – Я - гораздо хуже. Однако, власть мне нужна не над тобой, а над пожирателями. Они могут нарушить мои планы, а это недопустимо. — И как ты собираешься подобраться к Волдеморту? Драко всё больше и больше поражался переменам, произошедшим с этой девчонкой. Сейчас она была истинным воплощением Слизерина — змеей, притаившейся в траве и готовой напасть в любой момент. Гермиона снисходительно улыбнулась. — Как ты там сказал? Я - лидер сопротивления, сорвавший не один его план? Поверь, для него я - лакомый кусочек, не будет меня, исчезнут и проблемы. Плюс, у меня есть то, что ему нужно. Он сам будет искать встречи со мной. Драко обуревали сомнения. Такая Грейнджер восхищала и одновременно пугала его. Если раньше он мог с лёгкостью предсказать любые её действия, то теперь лишь примерно мог представить себе следующие её шаги. — Я согласен. — Чудно, — она улыбнулась, и у парня возникло ощущение, что она всё знала наперёд. Они дали друг другу непреложный обет и разошлись. С этого дня началась тщательнейшая подготовка к предстоящей диверсии. Этот день стал отправной точкой в плане под названием «Убить Волдеморта».***
Прошёл месяц. За это время отношения этих двоих претерпели ряд изменений. Между ними появилось уважение, некоторая привязанность и даже какое-то подобие дружбы. Наконец, все приготовления были закончены. Пришло время воплощать их стратегию в жизнь. В Малфой- Мэноре, как всегда, было мрачно, холодно и пустынно. В одном из кабинетов в глубоком серебристом кресле восседал Лорд Волдеморт. Его длинные белые пальцы нетерпеливо постукивали по волшебной палочке, а алые глаза пристально смотрели на большие напольные часы. Тик-так. Он закрыл глаза. Тик-так. Крепче сжал палочку. Тик-так. Он резко распахнул глаза и прошипел: — Да кто он такой, чтобы заставлять меня ждать! Я убью этого мальчишку. Вдруг послышался скрип открываемой двери. В кабинет вошёл Малфой в костюме и с зажатой в руке палочкой. Темный Лорд, испытавший в первую секунду желание убить парня на месте, почувствовал, что что-то не так. Глаза Драко были пусты, складывалось впечатление, будто он находится под заклятием. Вслед за ним в кабинет вошел ещё один человек. Алые глаза запылали от удивления и предвкушения. — Не ожидал, не ожидал, — прошипел Волдеморт с мерзкой улыбочкой на губах. — Кто бы мог подумать, боевая подруга великого Гарри Поттера, мальчика-который-случайно-выжил-и-всё-равно-сдох, умнейшая волшебница своего времени — Гермиона Грейнджер, сама удостоила нас своим визитом. По кабинету прокатился смех, напоминающий звук наждачки, трущейся о стекло. Гермиона в длинном черном платье, с уложенными волосами, палочкой в одной руке и золотыми карманными часами в другой, подошла ближе к Темному Лорду и села в глубокое зелёное кресло напротив. На ее шее покачивался медальон Люциуса Малфоя. Закинув ногу на ногу и тихонько покачивая часы на цепочке, она улыбнулась. — Мне надоело прятаться, — глаза цвета тёмного шоколада чуть прищурились и впились в ненавистное лицо. — Решила зайти, распить бокальчик-другой вина. — А ты не боишься, что я убью тебя так же, как и твоих дружков? — и снова этот отвратительный смех. — И почему вы все угрожаете мне слово в слово? — она вздохнула с притворной грустью и взглянула на покачивающиеся часы. - Нет, мое время еще не пришло. Волдеморт с интересом посмотрел на грязнокровку. Попытался влезть в её мысли, но наткнулся на сильнейший блок. Перевёл взгляд на Малфоя, застывшего неподвижной статуей у неё за спиной. Ещё одна попытка прорваться в чужую голову провалилась. Гермиона усмехнулась. — Он был таким беспечным, схлопотал Империус, даже ничего не заподозрив, — она провела тонкими пальцами по медальону. — Не думала, что управлять чьей-то волей так занимательно. Погляди, в знак своей преданности он отдал мне самое дорогое, — ещё один смешок. Волдеморт изучающе смотрел на девушку. Расслабленная поза, уверенный взгляд. С такой будет интересно поиграть. — И чем я обязан такому вниманию? — Всего лишь сделка, — она качнула носком лакированной туфли. — У меня есть то, что тебе нужно. — И что же такого есть у обычной грязнокровки, чего нет у меня? — его голос так и сочился презрением и насмешкой. — Может быть, вот это? — тонкие пальчики гриффиндорки положили на деревянную столешницу небольшой сверток с куском пергамента, перевязанным тонким кожаным шнурком. — Легенда гласит: «Тот — кто соберет у себя все дары смерти, сможет победить саму смерть». Бузинная палочка у тебя, в свёртке мантия-невидимка и воскрешающий камень, на пергаменте отрывок из легенды. Темный Лорд смотрел на неё с недоверием и подозрением. — И что же ты хочешь взамен? — Освободи моих ребят и поклянись прекратить на них охоту. — А не слишком много ты просишь, соплячка? — В самый раз. Несколько мгновений прошло в молчании. Воздух вокруг них заискрился от напряжения. Волдеморт поднял палочку. — Что ж, я согласен на сделку, но… ты умрёшь, сейчас. — Поверь мне, я знаю, где и как умру, — она тоже подняла палочку. — И это точно произойдет не сейчас.***
В том самом зале, где был убит Добби, сейчас разворачивалась самая настоящая битва. Ребята из сопротивления против пожирателей. Схватки не на жизнь, а на смерть. Со всех сторон слышались крики и брань, стоны раненных и последние вздохи умирающих. Вдруг звуки стихли, сражение на время прекратилось. В центре зала, нацелив друг другу в горло палочки, стояли Волдеморт, с перекошенным от ярости лицом, и Гермиона, всё в том же платье и с зажатыми в одной руке золотыми часами на цепочке. — Надо было убить тебя сразу, — яростно прошипел Волдеморт. — Надо было, — девушка улыбнулась, холодно и презрительно. — Но тебя подвела любовь к пафосным речам. Тут один из пожирателей нацелил палочку на Гермиону. — Авада Кедавра! — Протего Тоталум! Тишина напряженная сменилась удивленной. Все взоры были устремлены на Драко, который, тяжело дыша, медленно опускал палочку. — Щ-щ-щенок, — Тёмный Лорд чуть развернулся к нему, не выпуская из поля зрения Гермиону. — Я знал, что ты предашь меня. — Я бы ещё долго мог служить тебе, если бы ты не убил моего отца! — Решил отомстить? Похвально. Вот только, когда я убью эту девчонку, я примусь за твою мать, а потом и за тебя самого. — Ты умрешь раньше. — Да? — он наигранно удивился. — И кто же меня убьёт? Уж не ты ли? — Нет, — спокойно ответил Драко. - Она. В эту секунду в Тёмного Лорда полетело сразу три заклятия. Он едва успел выставить щит. Битва продолжилась, только теперь между противниками то появлялись, то исчезали Волдеморт с Гермионой. Они метали друг в друга заклятия одно опаснее другого. Никто не желал уступать противнику. Неудачно трансгрессировав, Гермиона появилась на самом краю уступа одной из башен Малфой-Мэнора. Долей секунды позже, перед ней появился Волдеморт. — Ну что, тебе больше некуда бежать. — Вот и отлично, значит, закончим здесь. Тёмный Лорд довольно осклабился, но внезапно по его телу прошли судороги, а затем пришла боль. Девушка улыбнулась с облегчением. — А я уж думала, не подействует. — Как? — он с трудом поднял на неё глаза. — Как ты это сделала? — очередная волна боли, а затем пришедшее осознание. — Пергамент. — Понял-таки, — Гермиона подняла палочку, нацелив её на Волдеморта. — Хоть ты и самое мерзкое и противное существо из всех существующих в этом мире, должна признать, что в честном бою мне против тебя не выстоять. Да и убить тебя просто так было бы неправильно, ты слишком многим людям принес страдания, в том числе мне, моим друзьям и семье, поэтому теперь настал твой черед страдать. Приложив титанические усилия, Тёмный Лорд распрямился и выставил вперед дрожащую руку с палочкой. — Мерзкая грязнокровка… — тяжёлое дыхание и еще одна волна боли, от которой темнеет в глазах. — Авада Кедавра! — Авада Кедавра! Два луча встретились. Даже под действием зелья, Волдеморт теснил Гермиону. Она держала палочку обеими руками, чувствуя, как её ноги медленно скользят к краю выступа. Еще чуть-чуть и она слетит с него, так и не совершив свою месть. Вложив в заклинание всю свою боль и отчаяние, все воспоминания о дорогих людях, она сделала шаг навстречу противнику. Теперь уже Тёмному Лорду пришлось отступать. Вдруг воздух вокруг Гермионы потеплел, а перед глазами, как в калейдоскопе, проносились яркие образы счастливого прошлого. Гарри, Рон, родители, друзья, преподаватели Хогвартса. Они столько бед преодолели вместе. Профессор Люпин, Сириус, Тонкс, большое семейство Уизли. Каждый чем-то пожертвовал в этой войне, и теперь, когда она была так близка к победе, к отмщению, к освобождению. Несколько образов слились в один, полный яркого тёплого света. - Давай, Гермиона, ты сможешь, - голоса родных и близких разносились со всех сторон, принося нужное сейчас спокойствие и уверенность. - На счёт три! - Раз! Она закрыла глаза, успокаиваясь. — Два! Свет от заклятий пробивался даже сквозь плотно чокнутые веки, растворяя придуманный образ. — Три! Она открыла глаза и счастливо улыбнулась. — Авада Кедавра! Яркая вспышка и всё, конец. Мертвое тело Волдеморта падает с выступа, его провожают лишь кроваво-красные лучи закатного солнца, да усталый прищур карих глаз. Гермиона трансгрессировала в зал. Здесь сражение тоже закончилось. Среди множества раненных и убитых она увидела своих выживших товарищей, которые связывали последних уцелевших пожирателей. Они тоже заметили её и замерли в ожидании. Лёгкий кивок, широкая радостная улыбка и зал взрывается громогласным торжествующим криком. Волдеморт убит, тяжёлые времена закончились, теперь их всех ждёт счастливая жизнь. Заметив Драко, девушка сделала ему навстречу шаг, но, внезапно, её оглушила невыносимая боль. Избавившись от темноты в глазах, она посмотрела на часы, которые по-прежнему сжимала в руке, и улыбнулась. Время пришло. Гермиона слегка покачнулась и начала падать. Её поймали чьи-то сильные руки и аккуратно уложили на холодный мраморный пол. С трудом разлепив глаза, в которых плясало красное марево, она увидела Драко и Невилла, а ещё до неприличия рыжие волосы и голубые глаза. — Джинни, — губы еле двигались, во рту всё пересохло, а взгляд никак не мог сфокусироваться на чём-то конкретном. — Гарри, он просил передать… что ему не нравятся твои слёзы, — она сделала небольшую передышку и продолжила. — А ещё, тебе от Рона и Фреда привет. - Мерлин, она бредит.. Джинни не могла сдержать слез. Гермиона, тем временем, тяжело дыша и с трудом двигаясь, нащупала на груди медальон. — Малфой, забери. Мы с тобой неплохо поладили, хорек, — Драко сжал ее руку и печально улыбнулся. Перетерпев ещё одну волну боли, скручивающую мышцы и выворачивающую внутренности, она сделала пару вдохов и, крепче сжав часы, выдохнула. На лице цвета мела застыло умиротворённое выражение, а на бледных губах улыбка.***
На следующий день состоялись похороны. В чёрном гробу, на изумрудном атласе, лежала молодая красивая девушка. Её густые каштановые волосы рассыпались по подушке, а над ухом была приколота белоснежная орхидея. На девушке было надето то самое чёрное платье, в котором она победила величайшего тёмного мага всех времён и народов, а в сложенных руках покоились те самые золотые часы на цепочке. Они остановились. Остановились в тот миг, когда из молодой волшебницы ушла жизнь. На её похоронах были лишь самые близкие люди. Кто-то тихонько всхлипывал, кто-то рыдал в голос, кто-то мужественно пытался сдержать слёзы, пытаясь смириться с потерей. И лишь один человек с грустью отметил про себя, что искренне рад за неё. Она хотела умереть. Для неё жизнь без любимых людей была невыносима. Для неё это была не жизнь, а существование. Он знал, что она, как и младший брат из легенды о дарах смерти, встретила смерть как равную. Гроб погрузили в могилу, засыпали землей. Священник произнес молитву об упокоении души умершей. Вскоре все разошлись. Возле могилы остался только один человек. — Надеюсь, ты там счастлива, Гр.. Гермиона, — Драко улыбнулся и, вырыв над свежей могилой ямку, положил туда медальон с крупным изумрудом и гравировкой семьи Малфой. — Сохрани его. Закопав медальон, он покинул кладбище. И лишь ветер играл с золотистыми листьями да рыжеватые отблески солнца освещали выгравированную надпись на надгробии: «Гермиона Джин Грейнджер 19 сентября 1979 - 15 ноября 1999 «Величайшей волшебнице своего времени, с благодарностью, от всего магического мира».