Повернуть штурвал

Мама с ними не поехала. Рудольф только поначалу расстроился, а потом даже обрадовался: раз мама не едет, то и Франческа тоже. С ней не надо будет играть, зато разрешат быть с папой и, может, даже пустят на взрослый прием. Но маму все равно жалко. Папа, правда, сказал, что у мамы очень скоро будет ребеночек, братик для Рудольфа, поэтому ей вредно путешествовать. Братик родится, когда они вернутся. Братик – это очень хорошо, это Рудольфу нравилось. С братиком можно будет играть, когда подрастет, а то Франческе уже три года, а с ней все еще ужасно неинтересно. Это потому, что она девчонка. Девчонок даже на войну не берут. Так что отправляться в далекое путешествие было вовсе даже и не грустно. Когда они вернутся, родится братик, и вообще все будет отлично, а мама пусть лучше отдыхает. Хотя пока Рудольф смотрел, как папа и мама прощаются, грустно ему все-таки стало. Мама, кажется, плакала. И волновалась. А может, тоже хотела поехать, она ведь сама родилась в Син Макоку. Если бы Рудольф уехал жить в другую страну, ему бы тоже хотелось домой. Только он бы не плакал. Принцы не плачут. И короли не плачут. Так уж положено. В общем, совсем не грустить не получилось, и Рудольф на всякий случай спрятался в каюте – чтоб никто не увидел. А то стыдно же, и перед папой стыдно больше всего, папа настоящий король. Так полпутешествия он просидел внутри, даже на море не ходил посмотреть, даже не помогал папе работать. Папа взял с собой целую гору бумаг и собирался их читать и ра-ти-фи-ци-ро-вать. Что это такое, Рудольф не знал, зато само слово умел произносить без ошибок, хоть и по слогам. А Франческа даже этого не могла. А потом капитан Герман позвал его посмотреть на гигантскую акулу-вегетарианца. Акул Рудольф раньше никогда не видел, потому что так далеко по морю не путешествовал, и даже ничего о них не знал – и решил порасспрашивать матросов. Папа никогда не ругался, если Рудольф разговаривал c незнатными людьми. Он и сам с ними часто разговаривал, и Рудольф решил даже, что королям так положено, а мама хмурилась, потому что у нее на родине было по-другому и неправильно, а она просто не привыкла. Матросы знали кучу всего интересного – и как всякие птицы называются, и рыбы тоже, и как сделать, чтоб тебя не тошнило при качке, и еще всякие истории. Рудольфу с ними было весело, и он даже не замечал, как летит время. И спать на корабле тоже было очень здорово: у него отдельная каюта, и слуг в нее можно не пускать. Слуги спали отдельно и не дежурили постоянно. Так что никто не ругался, если Рудольфу хотелось почитать подольше, пусть в качку и при тусклом свете. И тут внезапно оказалось, что по расчетам капитана Германа сегодня они должны причалить в порт Син Макоку. Тут папа стал вести себя как-то не по-королевски, и Рудольф заволновался – а он не заболел? Когда Рудольф был совсем маленький и глупый почти как Франческа, за ним следила няня, которую потом прогнали. Няня рассказывала истории про то, что мадзоку – страшные злые колдуны, они людей с ума сводят и творят всяческие непотребства. Рудольф не знал, что такое непотребства, но няня каждый раз произносила это слово с таким удовольствием, что он запомнил. И мама, как думала няня, тоже была колдуньей, она папу околдовала и обманом вышла за него замуж. Потом папа случайно это услышал, и тогда няню выгнали, а у Рудольфа появились личные слуги. Так вот, папа вел себя до того странно, что Рудольф заподозрил: а вдруг правда сошел с ума, потому что они скоро приплывут в Син Макоку, страну мадзоку? Папа все время крутился на палубе, забросив дела, смотрел вдаль и вообще вел себя как Франческа, которая ждет маму и покоя никому не дает. То есть папа, конечно, не закатывал истерик, но в каюту он так и не спустился. И Рудольф на всякий случай решил побыть рядом. А вдруг эта Син Макоку будет такая страшная, что они справятся только вдвоем? Но когда Син Макоку наконец показалась впереди, он даже разочаровался. Земля как земля. Город портовый вдалеке. В Калории так же, а Калория – это почти как Сё Симарон. – Смотри, Рудольф, – сказал папа, – это страна наших самых верных друзей. У него глаза были счастливые-счастливые, как будто сегодня день его рождения, или годовщина коронации, или еще что-то такое, очень хорошее. Рудольф привстал на цыпочки, посмотрел на Син Макоку повнимательнее, но ничего особенного так и не увидел. – А почему мы с ними дружим? – Потому что мы помогаем друг другу. Ты же подслушивал наши с мамой разговоры? Рудольф много чего нечаянно – правда-правда нечаянно! – подслушивал, когда гулял по дворцу, удрав от личных слуг. Только не знал, что папа знает. – Ну… ну да. – Вот видишь. Благодаря Син Макоку мы свободно торгуем с Суберерой и Зуратией, у нас мир с Калорией, куда ты ездил в прошлом году на горячие источники, нас все уважают. – Значит, их король хороший? – Его величество мао?.. – Папа улыбнулся. Он так улыбался, только когда говорил о маме. – Его величество мао – самый необыкновенный король на свете. На причале их ждала целая делегация. Рудольф с любопытством их всех разглядывал – встречающие на страшных демонов не походили. На маму тоже, мама очень красивая, а они обычные. Стоят навытяжку, серьезные и в мундирах. Мундиры зато красивые, парадные и все разных цветов. Его величество мао Рудольф сразу узнал – по черным волосам и глазам. Был, правда, еще один, с черными волосами, но он носил очки, почти как папа, и Рудольф догадался, что это Великий Мудрец. Еще у мао на голове была корона, а на плечах – красивая пурпурная мантия. Папин наряд, правда, все равно красивее и торжественнее. Мао шагнул им навстречу, расплываясь в широкой счастливой улыбке, папа бросился к нему, и они застыли, схватившись за руки, посреди дороги. Нет, мадзоку точно странные. И обычаи у них странные. Короли нигде так себя не ведут. Рудольф даже заметил, что один из мадзоку, светловолосый и в синем мундире, хмуро смотрит куда-то в сторону. Наверно, тоже решил, что мао сошел с ума. Потом мао выпустил папу и обратил наконец внимание на Рудольфа. Рудольф приготовился было поклониться – раз уж он не знает обычаев мадзоку, придется следовать правилам общего этикета, – но вместо правильного королевского приветствия мао взял да обнял его. Как мама Франческу. В охапку схватил. Поднял, покружил и поставил на землю. Даже дедушка Бериас никогда так не делал. Дедушка тоже был королем, в Сэйсакоку, но он был приличным королем. – Руди, какой же ты большой стал! – восхищенно сказал мао. Этим он немного исправился в глазах Рудольфа, несмотря на «Руди». По крайней мере, видит, что Рудольф уже не маленький, а взрослый серьезный человек и наследный принц. Хоть и в помятом камзоле. Сам же мао его только что и помял. – Ему уже шесть, – сказал папа. – Ты приезжал пять лет назад, на подписание восьмистороннего договора. И до сих пор не видел мою Франческу, а ей уже три. Мао покраснел, как будто его застали за ковырянием в носу за столом. Чего, спрашивается, краснеть, на Франческу все равно смотреть неинтересно. И папа хорош: дома есть куча всего получше Франчески – мама, например, или будущий братик, или водопад в горах за хлебным полем и лесом. И надо же, оказывается, мао его уже видел. Жалко, что совсем не получается вспомнить, как это было. А мао сказал: – Я… я не мог выбраться – столько дел, а еще я брату помогал дома, на Земле. Да ты ведь и сам приехал только что. А почему Элизабет не с тобой? Мы так давно не виделись, Сара, я бы хотел встретиться со всей твоей семьей! Рудольф поперхнулся. Мама иногда называла папу Сарой, но она его даже чучелом называла. Чучелом – это когда они друг с другом фехтовали на заднем дворе по утрам и мама всегда побеждала. Но маме так с папой можно разговаривать, мама королева и папина жена, а всякие чужие короли говорят «ваше величество». А папа возмущаться не стал. Как будто так и надо. Только смутился. Он обычно смущался, только если мама ругалась. – Элизабет в положении, мы решили, для ее здоровья и безопасности ей лучше остаться. – Ну… Сара, ну ты даешь! Папа улыбнулся. Наверно, ему тоже было смешно, что мао не знает самых простых вещей: братика Рудольфу мама родит, а мао почему-то думает, что это папина заслуга. Вот ведь бестолковый! Рудольф подумал даже, что няня была права. Мадзоку действительно могли свести людей с ума. У них все шиворот-навыворот! – Идемте в карету, вы устали, наверное, – говорил тем временем мао. – Мы поедем в замок и будем пить чай, Эффи испекла потрясающий торт. Руди, ты любишь торты? Рудольф вежливо кивнул. Он не очень любил сладкое, сладкое – это для девчонок. Но не объяснять же это мао. Королевская карета оказалась большой и очень красивой. Но та, которая была у них дома, все равно лучше – на этой слишком много всего прицеплено. Как на мамино главное парадное платье: она его терпеть не может, но надевает, если у них особенные, важные гости. Зато они все в карету поместились – сам мао, Рудольф с папой и Великий Мудрец из другого мира. Папа в том мире тоже бывал когда-то давно, хотя мама считала, что он все выдумал и никуда его мао не приглашал. Можно будет, решил Рудольф, дождаться, пока мао заведет светскую беседу, и спросить как будто нечаянно. А то интересно же! Он ждал, что папа и мао начнут решать всякие государственные дела прямо в карете. Раз уж папа поехал к мао, да еще и Рудольфа взял, дел должно быть очень много, и все они очень важные. Послушать хотелось ужасно, только папа и мао болтали о всякой ерунде. То про горячие источники в Калории, то про какое-то Токио (Рудольфу стало стыдно: о таком месте он ни разу не слышал. Наверно, учитель географии ругался на него не зря.), то вообще про какие-то холмы с цветами и совместное купание. Но они же должны общаться по всяким сложным политическим вопросам – почему они тогда так разговаривают, как будто… как будто дружат?! Нет, мама с папой как раз из-за политики поженились, но теперь они друг друга любят, и все правильно. Может, короли тоже могут любить и дружить? Только разговоры у них были совершенно неинтересные, и Рудольф принялся изучать Великого Мудреца – вдруг помолчит-помолчит и скажет что-нибудь мудрое! Но Мудрец молчал и смотрел то в окно, то на мао с папой. А на Рудольфа вообще ни разу не посмотрел. Ему сделалось немножко скучно. Они уже столько времени в чужой стране, а до сих пор ничего толком не случилось, только выяснилось, что мао очень странный. И папа совсем не обращает на него внимания, только с мао и говорит. Мао тем временем взял папу за руку да так и ехал всю оставшуюся дорогу. Как будто боялся, что папа выскочит из кареты и домой удерет, пока чем-нибудь от мао не заразился. Рудольф опять возмутился про себя – ну не делают так короли! Так мама делает. А чужим нельзя. Страннее всего было, что папа не возражал – вел себя как ни в чем ни бывало. И продолжал говорить с мао о форменных глупостях. Не по этикету. Потом они наконец приехали в Замок Клятвы на Крови. Это было страшное название – в сказках, которые читал Рудольф, как-то так назывались замки, где жили злодеи, демоны, живые скелеты и все такое. Злодеев обычно побеждали храбрые герои, замок разрушался, а кости от скелетов сжигали и пепел развеивали по ветру. Только у замка мао был такой вид, что он никак не разрушится. Дома их замок намного красивее, больше, и парк тоже больше, и там есть гроты, фигурные деревья и фонтаны, но этот выглядел надежнее. Если бы сюда пришла армия солдат, они бы, наверно, долго его штурмовали – вон стены какие, высокие и толстенные! А живые скелеты тут и правда водились, только их никто не боялся, и они смешно клацали челюстями. Но Рудольф на всякий случай решил держаться поближе к папе. Чтоб не склацали. Им выделили очень красивые и уютные комнаты. Та, что досталась Рудольфу, оказалась даже больше, чем домашняя, хотя и не такая светлая. И из окна был виден только внутренний замковый двор, а это совсем неинтересно. Зато у папы в комнате стоял огромный мягкий диван, на котором можно было прыгать, – Рудольф даже попрыгал немного, пока никто не видит. У папы ему нравилось больше. Папа попросил принести им чаю с десертом – до приема, сказал он, еще долго, а есть хочется. Рудольфу есть не хотелось, ему хотелось узнать, правда ли, что у мадзоку растут хвосты, но он пока не придумал, как это сделать. Зато когда слуги принесли поднос и ушли, он решился задать папе вопрос, который тоже не давал ему покоя. – А почему ты с мао так разговариваешь? С леди Флинн ты по-другому и с его величеством Антуаном тоже. Папа улыбнулся. – Понимаешь, Рудольф, мы познакомились с мао тринадцать лет назад. Мне тогда было семнадцать, и я стал королем совсем недавно. У меня не было верных советников, все хотели править сами. Я с трудом удерживал власть. А в то время наш Сё Симарон очень сильно зависел от Дай Симарона. – Почему? – Тогда Дай Симарон был намного сильнее, чем сейчас, а мы, наоборот, слабее. Король Дай Симарона Ланжил мог легко нас завоевать, если бы ему не понравилось то, что я делаю. Син Макоку тогда только начала укрепляться, они заключали союзы со слабыми людскими королевствами, и я решил, что с помощью мадзоку смогу вывести нас из-под власти Дай Симарона. Но я не знал, что мао стал бы помогать мне просто так, и попытался его обмануть. – Обманывать плохо, – заметил Рудольф. За обман его всегда наказывали, а папа – строже всех. Папе, наверно, стало стыдно – он даже покраснел. – Я знаю, но речь шла о нашей стране. Мадзоку были нам совсем чужие, и я решил, что лучше обмануть мао, совсем неопытного, как и я тогда. Сначала у меня получалось, мао верил мне, но потом он все узнал. – А он сильно сердился? – шепотом спросил Рудольф. Мао показался ему очень, очень странным, но добрым. Даже добрее мамы. Бывают иногда такие необычные взрослые. – Он рассердился, но еще сильнее – расстроился. Знаешь, когда ты не слушаешься, плохо учишься, мы с мамой не очень сердимся на тебя, но зато расстраиваемся. Это потому что мы тебя любим. А он так сильно расстроился… И тогда я понял: то, что он ко мне чувствует, – серьезно. Понимаешь, я был ему дорог, обманул и обидел его, а он от меня не отвернулся. Рудольф, в отличие от папы, ничегошеньки не понял. Всем известно, что родители тебя любят, они же родители. И другие люди тебя тоже могут любить, очень-очень сильно. Разве ж папа этого не знал? – Вы помирились? – Представляешь, мао повернул все так, как будто мы и не ссорились. Я не знаю других таких людей… и мадзоку. Он так много для меня сделал. Мы тогда все время были вместе, его жених даже постоянно ревновал ко мне – не знаю почему, мы не давали повода. А потом друзья мао познакомили нас с твоей мамой, и я на ней женился. Потом родился ты. Мы были слишком заняты, чтобы ездить друг к другу так же часто, как раньше. Глаза у папы сделались задумчивые и мечтательные, как когда он рассказывал им с Франческой сказки, сочиняя их на ходу. – Здорово! – восхитился Рудольф. – Я тоже хочу дружить с мао. – Ну, я уверен, что вы сможете пообщаться на приеме. А сейчас ты побудь здесь, пожалуйста, – сказал папа, – а нам с мао нужно кое-что обсудить. – И ты не возьмешь меня на переговоры?! – Это не переговоры. Нам просто надо побыть вдвоем, поговорить. Мы же очень давно не виделись и соскучились – ты ведь скучаешь по маме, когда давно ее не видишь? Завтра будет официальная встреча, и, если ты обещаешь сидеть тихо и не вертеться, я тебя возьму. Папа переоделся в свою парадную одежду, накрутил из волос целую башню – у него волосы длиннее, чем у мамы, – повертелся перед зеркалом, велел Рудольфу по замку не бегать, к мадзоку не приставать (он и не собирался!) и вести себя достойно. Уточнил у смешного лысого мадзоку-стражника, ждет ли его мао. Мао ждал. Папа весь засиял и ушел так быстро, будто его там не мао, а мама ждала. У Рудольфа было чувство, что папа его обманывает. Просто не захотел взять его с собой на интересные важные переговоры, потому что испугался, что Рудольф все испортит. А он всегда сидел тихо, между прочим, даже с вопросами не приставал, даже когда очень-очень непонятно было, молчал! Вот несправедливость! Рудольф осторожно высунулся из комнаты. Стражники ушли, и тот лысый тоже, а папа как раз сворачивал за угол далеко по галерее. Если он немножко походит по замку, это же не будет «бегать»? Он совсем чуть-чуть, незаметно. Внимания на него и правда никто не обращал. Рудольф знал, как сделать так, чтоб тебя ни о чем не спросили взрослые: надо принять важный вид и идти, как будто ты не просто гуляешь, а направляешься по делу. А мадзоку к тому же было все равно. По крайней мере, на него никто даже не взглянул. Ему встретились служанки в ярких платьях, которые несли большие корзины с фруктами, потом весь такой серьезный мадзоку в зеленой воинской шинели – Рудольфу пришлось очень высоко задрать голову, чтоб его разглядеть, да и то он не успел, потому что этот мадзоку спрятался в шкаф. Потом была какая-то девушка с железкой в руках. Железка мигала, и Рудольф захотел рассмотреть ее поближе, но девушка так торопилась, что он опять не успел. Потом галерея вильнула и вывела его на большую широкую лестницу. Рудольф спустился по ней и увидел, что папа выходит в парк. С улицы парк был куда красивее, чем из окна кареты: тепло, цветы всякие, почти как дома, дорожки в деревьях – там, наверно, хорошо бегать, только в чужом парке бегать неприлично и несолидно, если ты посольство и у тебя важное государственное дело. Он чуть подождал – чтоб не заметили – и бегом помчался догонять. Ему уже приходилось следить так, чтоб не поймали и не увидели, и получалось хорошо. Ну, раз не попадало, то и не замечали, он так рассуждал. Папа сейчас особенно не прятался, даже не оглядывался, шел очень быстро. Рудольф несколько раз чуть не потерял его из виду. Но у него все-таки получилось не отстать, хоть папа забрался куда-то совсем вглубь (Рудольф не был даже уверен, что сможет выйти отсюда сам, а не следуя за кем-то потихонечку). В конце тихой аллеи обнаружилась деревянная беседка. Мао ждал папу там. Подобраться поближе оказалось сложно. Папа с мао сразу начали разговаривать вполголоса, но как-то не совсем по-дружески (ну точно, устроили деловую встречу, а Рудольфа не пригласили!), и чтобы разобрать, о чем речь, пришлось спрятаться за ближайшим раскидистым кустом. Куст кололся, но Рудольф решил, что тем лучше: ну кто подумает, что за таким колючим кустом можно спрятаться? Мао выглядел ну очень недовольным. Он что-то долго выговаривал папе, потом папа коротко и сердито ответил, и мао только руками всплеснул. Теперь Рудольфу было их слышно, и он, затаив дыхание, замер. – Сара, я ушам своим не верю! Ты с ума сошел! – Это ты сошел с ума, если не видишь, – ответил ему папа. – Это мой шанс. И мне нужен ты. – Но будет война! Рудольф чуть не высунулся из своего убежища, но вовремя вспомнил, что если его заметят – попадет. Война! Когда Рудольф был совсем маленький, вот как сейчас Франческа, война чуть не случилась. Папа хотел, чтоб в Дай Симароне тоже был мир и процветание, как дома, но решил, что мир и процветание можно сделать только повоевав как следует. Этого Рудольф сам не помнил, ему мама рассказала, а вот как она на папу орала, запомнил: как раз тогда это и случилось. Но в тот раз папа все-таки договорился с Дай Симароном, и ничего плохого не сделалось. Он потом говорил, это к лучшему, потому что страна должна быть сильной и крепкой, а войны ее ослабляют. Но тогда зачем папе нужна была война? И сейчас зачем? – Ты же знаешь, что я постараюсь этого избежать. Мне жертвы не нужны. Мне нужен быстрый эффективный переворот. Без тебя быстро не получится. С тобой войны не будет. Если ты примешь мою сторону, Совет меня послушает. Рудольф запутался. Чего папа от мао-то хочет? Армию? А почему тогда войны не будет? Чтобы мао что-то сделал? А как он один может помочь? И что за совет? Сплошные непонятности. И спросить нельзя, а то папа поймет, что Рудольф опять подслушивал, и будет ругаться, переговоры-то секретные. – Сара, – сказал мао, – ты уже пробовал совершить переворот. Ты помнишь, что Дай Симарон выставил армию в ответ, и ты только чудом свел все к переговорам? От твоей затеи будет только хуже. Больше крови. Зачем тебе все это, у тебя же дети! – Я хочу, чтобы мои дети жили в мире, Юури, – ответил папа. Голос у него сделался грустный. – Чтобы они были счастливы. Чтобы Рудольф правил большой и мирной страной. Рудольф и сам хотел править большой и мирной страной, когда вырастет, но при чем тут Дай Симарон и папа, не понимал. Взрослые дела иногда такие запутанные. – Так оставь мир в покое, – мао опять схватил папу за руку. – Сара, пойми, моя поддержка только спровоцирует Совет. Ты торопишься. Так нельзя. Папа вырвался от мао и вскочил на ноги. – Мне нужна твоя помощь! Я знаю, как справиться с Советом, говорю же, знаю. Я все рассчитал. Мы обещали друг другу, что вместе построим новый мир, помнишь? Ты мне нужен, прямо сейчас! – Мы уже строим новый мир! Когда взрослые так орут, это плохо. Рудольфа учили, что воспитанный человек благородного сословия никогда не повышает голос, в споре выслушивает противника, а потом спокойно высказывает свои аргументы. А папа с мао ругались как-то совсем не по-благородному. Рудольф, конечно, и сам не мог похвастаться, что всегда спорит по правилам, но Франческа спорить не умела и лезла кусаться и драться, когда с ней разговариваешь разумно. Но так то Франческа, а то короли. И папа сказал, они друзья. Вот ведь какие глупые! – И когда мы его, по-твоему, построим? Юури, я должен сделать это сейчас. Время уходит. – Ты не понимаешь, – мао покачал головой. – Изменить мир можно только миром. Послушай меня, пожалуйста. Только не перебивай. Изменить мир миром? Это было очень непонятно, потому что Рудольф прекрасно знал: миром ничего не меняется. Мир – это когда бездействие. А чтобы были перемены, надо действовать. Когда-то ему не разрешали читать в кровати и все время ворчали. А он закатил безобразный скандал, который дошел до папы. Папа посмеялся и сказал, что вреда не будет, но чтоб Рудольф тогда читал на ночь учебники. Это называлось «компромисс». Ну и как мао собрался менять мир, ничего не делая, если это не работает? Дурак он, что ли? Додумать мысль про то, дурак мао или все-таки не дурак, Рудольф не успел. Чьи-то большие руки ухватили его и подняли в воздух. Он хотел закричать, но вовремя решил, что это недостойно принца и вообще глупо. Даже если за шпионство и подслушивание полагается смертная казнь (Рудольф знал, такое на войне бывало, и оттого, что он об этом думал, в животе сделалось щекотно), все равно у них с папой дипломатическая неприкосновенность, и казнить их нельзя. – До чего ж вы, ваше высочество, любопытны, – сказал поймавший его мадзоку. Он развернул Рудольфа к себе лицом, так что Рудольф смог его рассмотреть. Мадзоку оказался здоровенный – крупнее даже, чем дедушка Бериас, – рыжеволосый (волосы вились, как у Франчески), а еще на нем почему-то было платье. Как у служанок в этом замке. Нет, то есть некоторые папины наряды тоже были похожи на платье, но так то просто похожи, а это – платье и есть. Мадзоку, понял Рудольф, все странные. Даже если с виду кажутся нормальными. Поэтому мама от них сбежала и вышла замуж за папу, папа не обнимается с чужими королями и в платье по дворцу не бегает. Но сейчас, пожалуй, следовало заняться собственной судьбой. – А вы меня посадите в тюрьму? – спросил Рудольф у мадзоку. Мадзоку ухмыльнулся. Не зло, просто так. Поставил Рудольфа на землю. – Нет. Но подслушивать нехорошо. Ну-ка пойдемте, пока их величества нас не заметили. Шаг у него был широкий, к шагам Рудольфа он не приспосабливался, так что поспевать за ним пришлось вприпрыжку. Мадзоку, кажется, все-таки не злился, но Рудольфу все равно было неуютно. Подслушанный секретный разговор его обеспокоил и встревожил. Будь тут мама, Рудольф бы пришел к ней посекретничать – от нее можно ничего не скрывать. Мама умная, она точно поймет, что это за война. Можно, конечно, спросить прямо у этого мадзоку, но ему-то, наверно, государственных секретов рассказывать нельзя! Мадзоку отвел его к клумбам перед парадным въездом – тут было особо не побегать. – Погуляйте-ка здесь, – сказал он. – И не вздумайте никому говорить о том, что услышали. Его величество Саралеги сам вас заберет. Рудольф фыркнул. Что он, маленький и не понимает, где секреты, а где нет? – Ничего я не скажу. И вообще я ничего не слышал! Рыжий мадзоку ушел – то ли поверил, то ли не поверил, то ли по делам пошел, кто его знает, – а Рудольф отправился посмотреть, что тут растет и не живет ли кто в фонтане. Это было бы очень весело, но он все еще беспокоился из-за войны. Стоило спросить этого мадзоку – раз он знает про секрет, наверное, можно было. Но теперь уже поздно. Если будет война, папа возьмет армию и поедет куда-то… в Дай Симарон, раз про него с мао говорил. Рудольф там был пару раз, видел, как папа разговаривает с Советом, и точно помнил, что это союзники. Зачем же папе с ними воевать? Что он от них хочет? А война – это, наверно, надолго. Месяц, или два, или даже полгода. И они долго-долго не увидятся, а мама будет волноваться и плакать. А еще на войне убивают, и пусть даже с папой такого ни за что не может случиться, все равно страшно! Наверное, так неправильно. Лучше не менять мир, ни войной, ни миром, а папа будет дома, с мамой и с ним. И с соседями спорить не надо. Рудольф присел прямо на траву – она тут была не такая мягкая, как дома, но сидеть все равно можно, пока никто не видит и не ругается, что в чистых штанах нельзя. Неподалеку рос куст златоцветки – ее вкусно жевать, у нее сладкий сок, только потом во рту вязко. Рудольф решил, что никто не рассердится, если он сорвет одну травинку, потянулся к кусту и хорошенько дернул. – Э-э-эй, ты что делаешь? – раздался возмущенный голос. Рудольф отдернул руку и вскочил. Вокруг никого не было. – Я сидел в этой траве, – объяснил голос. – А ты меня стряхнул. Наклонившись, Рудольф увидел странное существо: маленького, меньше, чем в ладонь, человечка. У него были золотистые кудри, синие глаза, нарядный камзол, только очень старомодный, и красивый красный плащ. Няня им про таких рассказывала: в траве живут эльфы. Цветочные эльфы. Только их очень трудно поймать, да и толку от них никакого. Франческа все лазила по клумбам и старалась поймать хоть одного, а Рудольф в эльфов не верил. Ну в самом деле: какой взрослый человек будет верить в цветочных эльфов? – Тебя не существует, – сообщил он эльфу на всякий случай: вдруг тот не знает? – Ага, – согласился эльф. – Меня не существует довольно давно, но мне это не мешает. Можешь считать, что меня здесь нет. Рудольф был почти согласен считать, что эльфа здесь нет (его же не существует!), но любопытство пересилило, и он спросил: – А что ты здесь делаешь? – Ну… Эльф задумался. Лицо у него стало проказливое, а глаза хитрющие. – Скажем так: я здесь по делу. Государственному. Но можешь по-прежнему считать, что меня здесь нет. Вообще-то эльфам, как помнил Рудольф, было положено собирать цветочный мед и петь песенки. Но кто ж знает, может, в Син Макоку даже цветочные эльфы, которых не бывает, неправильные. Может, они вместо того, чтоб мед собирать, помогают мао править страной. И тогда с ним можно вести самую настоящую светскую беседу! – Я тоже здесь по государственному делу, – важно сказал Рудольф, усаживаясь на траву. – Ну надо же! – восхитился эльф. Он устроился поудобнее на широком листе и принялся болтать ногами. – А что у тебя за дело? Рудольф немного поколебался, но решил, что, если он расскажет тайну несуществующему эльфу, это не считается. – Вообще-то я тут с папой. Мой папа – король Саралеги. А я принц Рудольф, – на случай, если цветочный эльф, которого не бывает, плохо разбирается в королях, надо было ему объяснить, что к чему. – Я вижу, что ты принц Рудольф, – перебил его эльф. – Ты вылитый отец. Очень похож. Только глаза не его. – Это потому, что я наполовину мадзоку, – объяснил Рудольф. – Так вот, папа приехал к мао. И я тоже. И мы… папа пошел на переговоры, и я тоже пошел. И папа сказал, что ему нужна помощь мао. А мао сказал, что папа уже делал переворот, но не сделал, и чуть не было войны. И что мир можно изменить только миром. Но папа же не хочет, чтоб была война. Но она будет. – Какое сложное дело, – понимающе вздохнул эльф, которого здесь не было. – Ты не хочешь, чтобы король Саралеги воевал с Дай Симароном? – Не-а, не хочу. – Знаешь, Рудольф, если кто и может изменить мир миром, да еще так, чтоб всем от этого было хорошо, так только мао... ну и твой отец тоже. Вдвоем они на все способны. Верь в них побольше. – А если будет война? – Ну, они ведь не закончили разговор, правда? – хитро улыбнулся небывающий эльф. – Ты не волнуйся. Они что-нибудь придумают. Это ведь я научил мао быть хорошим правителем. Да и твой отец умница, когда не зарывается. Вместе они справятся. Они идеальная пара правителей. Вот увидишь. – Правда-правда? Рудольфа очень обеспокоило то, что мао правителем научил быть цветочный эльф. – Правда-правда, – заверил эльф и спрыгнул с листа. – Мозги у них есть, справятся. Ну ладно. За тобой сейчас придут. А мне пора. – А мы еще увидимся? Конечно, эльфа не существует, но разговаривать с ним все равно было интересно. – Увидимся, – успокоил его эльф. – Приезжай в Син Макоку еще, и мы обязательно увидимся. И исчез в траве – быстро-быстро, как ветер прошуршал. И захочешь, а не поймаешь. Рудольф решил, что, наверно, чем-то заразился от мадзоку: они все сумасшедшие, и он теперь тоже сошел с ума. Он еще немного погулял, познакомился со служанкой, которая угостила его хрустящим фиолетовым яблоком, выяснил, что в фонтанах никто не живет, только кувшинки. Он как раз пытался сорвать парочку попышнее, а они – вот обидно! – росли далеко, когда из-за поворота показался папа – несуществующий эльф не обманул. Особенно сердитым папа не выглядел, но это еще ничего не значило, папа почти всегда выглядел добрым. Даже когда на советников ругался. – Вот ты где. Пойдем, будет торжественный ужин, тебе надо переодеться. Папа взял его за руку, как маленького, и повел за собой. Рудольф попытался вырваться – папа не дал. – Нет, никуда я тебя не пущу, не хватало еще, чтобы ты опять убежал. По голосу было непонятно, сильно папа сердится за подслушивание или не очень. – Ты меня накажешь? – Нет. Ты достаточно наказал себя сам. Папа замолчал. Ругаться он, кажется, больше не собирался, но снова заговаривать с ним о своем проступке было страшновато: а вдруг все-таки рассердится! Но если у папы не спросить про войну, то и не разберешься ни в чем. Ладно, решил Рудольф, пусть ругается. Нельзя жить в неизвестности, а это важно! На войне убивают, а Рудольф совсем не хотел, чтобы кого-нибудь убили. Даже злодеев. Он ведь до сих пор не понял, кто же тут злодеи и зачем воевать с Дай Симароном, если это самые близкие соседи и вообще друзья. – Пап, – он дернул папин рукав, – а война будет? Папа остановился. Присел рядом на корточки, положил ему руки на плечи. Улыбнулся. – Нет. Никогда никакой войны не будет, я тебе обещаю. Я не допущу. Мы с мао не допустим. – Правда-правда? – Правда-правда. Я же говорил тебе, мао – самый необыкновенный король на свете. Рудольфу ужасно хотелось поверить папе, но он же своими глазами видел, как они ругаются. Хотелось спросить – как же так? – но этим он бы себя выдал. Пришлось помалкивать. Папа смотрел на него как-то странно. Встревоженно. Как будто Рудольф заболел или потерялся. – Ты не хочешь, чтоб была война? – Не хочу. – Страшно? – Не. Просто так… ну, так нельзя. Папа вздрогнул. Сильнее сжал его руку. И больше ничего не сказал. Торжественный прием оказался совсем не таким скучным, как обычно. Рудольфа причесали и переодели, папа тоже переоделся и стал еще красивее, а потом их пригласили в большую столовую залу. Мадзоку были не против, чтоб Рудольф сидел вместе со всеми, за общим столом, а не за детским. И никто не ругался, когда он нечаянно ухватил не ту вилку. Папа сидел слева от Рудольфа и был очень, очень увлечен светской беседой: с ним заговорил очень красивый светловолосый мадзоку в белом мундире. А Рудольфу не разрешали белое за стол надевать, потому что он иногда проливал все на себя! Мадзоку был лордом, по крайней мере, папа его так называл, а когда папа разговаривал с лордами, это всегда получались очень, очень политические разговоры. Толку от папы тогда не было совершенно. А справа от Рудольфа сидел мао. Рудольф решил, что, пожалуй, самое время побеседовать с ним. А то неприлично: мао, наверно, грустно, что рядом с ним посадили не папу. Чем бы таким его развлечь, чтоб он сразу понял, что беседует с умным человеком? Но прежде чем Рудольфу удалось придумать, как бы половчее завязать с мао светскую беседу, мао сам с ним заговорил. Наверно, слишком сильно заскучал. – Ну, Руди, как тебе нравится Син Макоку? Рудольф степенно обернулся к нему, чуть не опрокинув на себя тарелку с фаршированной птицей. – Очень нравится! У вас красиво и скелеты водятся! Мао улыбнулся. – Я рад, что тебе у нас нравится. Жаль, что Элизабет не приехала. Придется мне самому ехать к вам в гости. Объяснять, что Франческа совсем неинтересная, было неприлично. Рудольф не знал, почему так, но был в этом твердо уверен. Поэтому он сразу перешел к делу: – А у нас есть красивые горные водопады и еще тайный ход в усыпальнице! Там здорово, я вам могу показать, если вы приедете. – Разве тайный ход не должен быть тайным? Рудольф считал этот ход недостаточно тайным, чтоб никому не показывать, а мао в принципе внушал доверие, так что вреда, решил он, не будет. – Необязательно. Это у нас такой специальный тайный ход. А вам в Сё Симароне нравится? Вы же там были, да? Мао улыбнулся. Папа так же улыбался, когда говорил о мао. – Я был там недолго, но там очень красиво. Знаешь, я бывал во многих странах, и ты тоже все объездишь, когда станешь королем, но в Сё Симароне мне понравилось больше всего. – А я уже много где был, – похвастался Рудольф. – В Калории, и во Францшире, и в Кабалькаде тоже. А еще я в Дай Симароне был и еще хочу, если… ну, если все хорошо будет и не будет войны, – Рудольфу снова стало стыдно, что он подслушал тайный разговор, и он отвернулся к тарелке. А мао, наверно, подумал, что он испугался, – погладил его по голове, как мама делала, и ласково спросил: – Ты не хочешь, чтоб была война? Мао слово в слово повторил то, что недавно говорил папа. Рудольф вздрогнул. – Не хочу. – Значит, ее не будет. Твой отец, Руди, никогда не сделает того, от чего тебе будет плохо. Тут Рудольф мог бы поспорить. Папа же выдумал зачем-то, чтоб Рудольф и Франческа занимались музыкой, а у Франчески совсем не было способностей. И она сломала флейту Рудольфа, а это уж ни в какие ворота не лезло. – Вы так думаете? – Я знаю. Твой отец – самый необыкновенный король на свете. Не волнуйся ни о чем. И кстати, Руди, а кто тебе рассказал о войне? Рудольф подумал и решил свалить все на эльфа. – У вас в саду живет цветочный эльф, – объяснил он. – Светловолосый? В красном плаще? – Да, именно такой. – Ну, мой Великий Мудрец с ним справится. Поймает и посадит в клетку вместо канарейки. А ты забудь все, что он тебе наговорил. Это наш проказливый дух, и на самом деле… на самом деле его не существует. – Я так и знал, – важно подтвердил Рудольф. Раз мао сказал, что все в порядке, значит, все и правда в порядке. Непонятно было только, как именно Мудрец будет ловить эльфа, раз его не бывает, и куда денет ту канарейку, в клетку которой хочет его посадить. Но это были уже взрослые заботы, это Рудольфа уже не касалось. – Ну вот и хорошо. Тебе спать-то не пора? Спать было пора, и уже давно, но пока об этом никто не говорил, Рудольф предпочитал не напоминать. А зачем? Можно же сидеть со всеми и даже глоточек – ма-а-аленький! – вина попробовать! – Ну… – он замялся. – Ясно. Йозак отведет тебя и уложит. А мы с твоим папой пойдем гулять и, может быть, тоже увидим твоего эльфа. – Его не существует, – напомнил Рудольф. – А мы иногда видим несуществующее, – хитро улыбнулся мао. – На то мы и мадзоку. Йозак оказался тем самым рыжим мадзоку в платье. Правда, платье он уже сменил на штаны и рубашку (хоть и какие-то ненарядные), наверно, в честь торжественного приема. Выслушав мао, он отвел Рудольфа наверх. К себе Рудольф не захотел: раз мао обещал, что папа никуда не поедет воевать, надо перед папой извиниться, что он испугался и так плохо подумал. Поэтому Рудольф попросил открыть себе папины комнаты, чтоб дождаться, пока он придет с прогулки. Ждать было скучно. Рудольф немного посмотрел в окно – луна была круглая-круглая и вся серебристая, а в парке все равно темно, и где папа, не разобрать. Зажег свечи и еще немного почитал. Походил по комнате туда-сюда, попрыгал на диване и уселся на подоконник. Если папа придет, отсюда дверь сразу будет видна. Сидеть было удобно и уютно. Несколько раз Рудольф встряхивался, а потом и сам не заметил, как задремал. Когда он проснулся, было светло, а лежать – мягко. Кто-то переложил его на прыгательный диван и укрыл одеялом. За ночь в комнате стало прохладно, так что этот кто-то правильно сделал. Папа сидел у окна. Вчера он был такой взволнованный, а сейчас очень спокойный, как дома, когда откладывал дела и шел к ним в детскую или гулять с мамой. – Ну что, проснулся? А вчера ты решил дождаться меня? Рудольф кивнул. – Извини. Я не знал, что ты так поздно придешь. Я бы честно-честно к себе пошел. – Я не сержусь. А знаешь, что случилось? Ночью, пока ты спал, прилетел почтовый голубь от мамы. У тебя родилась сестренка! Папа улыбался так радостно, что и Рудольф тоже улыбнулся в ответ. Это ничего, что опять сестра, а не братик. Зато войны не будет, они едут домой, папа ни в какой Дай Симарон армию не поведет, а мао потом непременно приедет к ним в гости. И все обязательно будет хорошо.