Имя для девочки

Закрыв глаза, Энакин сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Сейчас, находясь наконец-таки дома после долгого отсутствия, он смог почувствовать умиротворение. Еще один глубокий вдох и Энакин позволяет великой Силе течь сквозь него, пронизывая все его тело, унося мысли куда-то далеко. Только здесь он мог так медитировать, позволяя отпустить себя полностью, только рядом с Падме он чувствовал такое умиротворение. Но вот, решив приоткрыть завесу тайны, Энакин направил свои мысли в сторону их будущего малыша, что возлюбленная сейчас носила под сердцем. Необычайное тепло снова разлилось по телу джедая при мысли о будущем отцовстве. И вот, как искорка ярчайшего света, перед внутреннем взором Энакина стала проявляться картинка. Сила не часто позволяла увидеть что-либо, и обычно видения были очень расплывчаты, но Энакину все же удалось. Даже открыв глаза, он до сих пор мог снова нарисовать тот образ, что предстал перед ним в Силе: светловолосый мальчик с пронзительными голубыми глазами улыбался ему, ярко сияя во тьме. У Энакина снова перехватило дыхание. Без сомнений, сейчас ему удалось увидеть их с Падме будущего сына. Гордость просыпалась в груди Скайокера, их сын тоже будет одарен, и мальчик без всяких сомнений будет похож на него. Ему тут же захотелось поделиться увиденным со своей женой, но Энакин вовремя смог себя остановить. Падме сказала, что хочет оставить пол их ребенка сюрпризом. Но Энакин просто не мог держать в себе все те теплые чувства, что просто переполняли будущего родителя. — Падме, — позвал жену Энакин, поднимаясь с пола, где сидел до этого. Сенатор снова окружила себя множеством дек, решив погрузиться в работу даже дома, пока муж медитировал. Отвлекаясь от очередного отсчета, Падме улыбнулась Энакину, что уже успел подойти к дивану на котором она расположилась. — Позвольте оторвать Вас от вашей работы, сенатор, — наигранно учтиво сказал джедай, — На сегодня у Вас есть куда более важные дела, чем эти документы. — Какие например? — сказала сенатор, потянувшись к мужу и обхватив руками его шею. Обняв возлюбленную, Энакин поднял ее будто пушинку, кружа в воздухе. Поцеловав ее нежные губы, Энакин чуть не забыл, что должен ответить. — Например, провести этот вечер наедине с Вашим мужем, — сказал он, снова легко прикасаясь губами к щеке Падме. — Да, думаю, для такого дивного вечера я просто обязана отложить работу, — все же сдалась сенатор, бросая последний взгляд на множество скопившихся дек. — Она никуда не денется, — сказал Энакин, все еще любуясь красотой своей жены. Еще один нежный неторопливый поцелуй и Падме просто теряется в затопившей ее нежности. Подхватив на руки жену, джедай несет ее в сторону их спальни, где со всей аккуратностью усаживает ее на кровать. Падме снова улыбается ему, и он просто теряет себя в ее улыбке и тепле. Лежа рядом с возлюбленной, Энакин наслаждается ее прикосновениями, когда Падме перебирает его волосы. Сам джедай, даря тепло в ответ, оглаживает уже округлившийся живот возлюбленной. — Ты уже думала над именем ребенка? — прервав тишину спросил Энакин. — Да, но еще не решила, — ответила Падме, улыбаясь мужу. — Тогда оставь за мной право выбрать имя для мальчика, — решил схитрить джедай. — Тебе выбирать имя? — недоверчиво-шутливо переспросила сенатор, — Оно должно сильно мне понравиться, чтобы я выбрала твой вариант. — Люк, — немного помедлив, сказал Энакин, повернувшись так чтобы видеть глаза возлюбленной. — Люк… — задумчиво повторила Падме, ее лицо снова озарила искренняя улыбка, — мне нравится. Готовый снова утонуть в тепле и нежности, что дарила ему жена, Энакин снова поцеловал ее. — Но тогда право выбирать имя для девочки остается за мной, — сказала Падме, зарываясь носом ему куда-то в рубашку. И Энакину почти стало стыдно за то, что он знал то, чего пока не знала она. Усмехнувшись куда-то в ее волосы, Энакин снова поцеловал ее, говоря какие-то нежные слова согласия. — Лея, — произнес голос, искаженный железным шлемом. Сейчас Вейдер многое бы отдал за то чтобы услышать как произносит это имя его настоящий голос, за то чтобы услышать как произносит его Падме. Но прошлого никак не вернуть. — Лея, — снова произносит он имя дочери, чувствуя горечь.