***
— Кем ты хочешь стать после выпуска? Они бредут к стоянке, наблюдая за вечерним небом. Гарри несет небольшую сумку, слегка помахивая ей из стороны в сторону, а Луи греет руки в карманах своей куртки. — Дизайнер мебели, я думаю, — отвечает Луи. — Я хотел бы делать мебель, знаешь. Может быть, открыть свой собственный мебельный центр. А ты? — Не знаю, — Гарри смотрит на него, — я хотел бы писать. Это интересно, я люблю писать, — Гарри пожимает плечами. — Журналистика? — спрашивает Луи. — Да. Да, журналистика звучит неплохо, — отвечает Гарри и улыбается. — Ты же не из Лос-Анджелеса, да? — Луи поворачивается к нему лицом и идет задом. — Я родился и вырос в Англии. Родители остались там, — Гарри убирает рукой волосы от глаз, закидывая их на бок. — Я люблю своих родителей, они замечательные, знаешь, но иногда нужно уехать. — Нужно уехать, — повторяет Луи задумчиво. — А давай уедем прямо сейчас? — он подпрыгивает и начинает отбегать назад. — Я хочу уехать. Далеко. Бросить все и открыть свой мебельный центр где-нибудь на другом конце мира. — Луи, столб прямо по курсу, — смеется Гарри. — Черт, — Луи оборачивается, меняя направление. — Спасибо. Они смеются. Гарри думает, что смеются — это отличное описание для всего вечера. На улице южный ветер, который мягко дует им в спину, небо горит лиловым, а от плитки все еще веет теплом. Смех Луи такой теплый, как пушистый плед, и Гарри полностью расслабляется. Они расходятся, когда время давно переваливает за полночь. Вокруг них тишина, разливающаяся подогретым янтарным медом, нарушаемая лишь шумом проезжающих машин. Гарри приглашает Луи к себе домой в следующий четверг, и тот кивает, опуская глаза вниз и улыбаясь. — Это сумасшествие, — шепчет Гарри, наблюдая за уходящим Луи в окно. Тот машет ему рукой и убегает, теряясь в сливовой темноте.***
Так что теперь Луи часто приходит к Гарри. Они готовят, смотрят фильмы и помогают друг другу с курсовыми, прерываясь на поцелуи. Луи делает эскизы на листах со стихами Гарри, а тот мстит и натравливает на него свою кошку, убирая бумажки в ящики стола, пока Луи отбивается от рыжего чудовища. Когда Луи впервые ночует у Гарри, они вместе пробираются на крышу и смотрят старые фильмы с Джонни Деппом и Вайноной Райдер на практически разряжающемся ноутбуке, взятом напрокат. Гарри разыгрывает некоторые сцены, чтобы согреться, а Луи смеется, кутаясь в апельсиновый плед, что почему-то пахнет выпечкой. Они засыпают на небольшой кровати, ночью сталкивая друг друга на холодный пол. — Гарри, у тебя очень неудобный стул, — говорит однажды утром Луи. — Да, я знаю. Но у меня нет возможности купить другой, — Гарри пожимает плечами, раскладывая книги по полкам и смахивая пыль. — Этот уже был здесь, когда я заехал в квартиру. Луи наблюдает за ним, играет с кошкой и набрасывает что-то на небольшом клочке бумаги. Он прорисовывает мелкие детали и улыбается, складывая лист пополам. Через неделю у Гарри есть свой собственный именной стул, и он считает, что это сумасшествие.***
После получения дипломов они напиваются, чуть не заливая драгоценные корочки красным вином. Пока они идут до стоянки, Луи трижды чуть не целуется с асфальтом, а Гарри зажимает дипломы в зубах, поднимая его с колен. Томлинсон все еще собирается отвезти их домой, не слушая пьяные протесты и предостережения Стайлса, и единственное, что его останавливает — это предложение Гарри. — Луи Томлинсон, — громко говорит Гарри и кланяется, протягивая ладонь вперед и путаясь заплетающимися ногами в длинной черной мантии, — позвольте пригласить вас на танец. Они танцуют вальс с элементами пьяного танго на забитой парковке под открытым небом, смеются и давят друг другу ноги. Луи случайно задевает бампер одной из машин, выпуская тихое «упс», а Гарри притягивает его ближе к себе, обнимая за шею, и тихо шепчет: — Это просто чертово сумасшествие, Луи. Я как сумасшедший. Луи смеется, утягивая его в очередное па, из-за которого они теряют равновесие и падают на прогретое покрытие парковки. Гарри удерживает вес на руках, смеясь в губы Луи и морщась от запаха вина, когда тот становится серьезным. — Мы слишком юны, чтобы любить друг друга вечно, — говорит он, вглядываясь в глаза Гарри. Он поднимает руку и убирает волосы от лица Гарри, заводя их за ухо. — Это не может продолжаться слишком долго. — По крайней мере, у нас есть целый месяц до окончания срока моей визы, — отвечает Гарри. Луи улыбается и прикрывает глаза. — Тогда давай используем этот месяц на полную, хорошо?***
И каждое чертово утро они проводили вместе. Гарри открывал глаза и видел заспанного Луи, смешно дергающего носом. Он целовал его в веснушки, пока тот не разлеплял сонные глаза, и убирал со лба волосы. Они вместе вставали и готовили завтраки, вместе отдирали календарные листы и целовались на каждом шагу. Они прикуривали с одной спички, пока Гарри читал очередную книгу, а Луи рисовал эскизы в новом альбоме, подаренном Гарри. Стайлс сидел на своем стуле, выводя на страницах понятные лишь ему узоры, а Луи целовал его в макушку и смеялся. И им хотелось, чтобы так было всегда. Они ходили на пляж, сидели на мостах вечерами, грели лодыжки, переплетая их, и смотрели на бирюзовый океан, кидая в него камни. А ночью ехали на метро обратно. Луи дул на стекло и писал пальцами непристойности, когда Гарри, засмущавшись, затирал это рукавом. И им хотелось, чтобы так было всегда. Но время летело слишком быстро, и отъезд Гарри нельзя было отсрочить. Время принуждало их сделать выбор.***
— Что будет дальше? — спрашивает Луи, когда до отлета остается всего двое суток. Он курит в распахнутое окно, стоя к Гарри спиной и покручивая между пальцев свой оранжевый карандаш. — Я получу рабочую визу и вернусь к тебе, — спокойно отвечает Гарри, увлеченно заклеивая что-то в книге. — Хорошо. Луи опускает голову, тушит сигарету и прячет карандаш за ухо. — У меня есть кое-что, — он поворачивается, и Гарри поднимает голову, отрываясь от своего занятия. Луи подходит и кладет на стол длинную коробку из красного бархата. — Это тебе. Гарри открывает крышку, которая слегка скрипит. Внутри лежит серебряная цепочка с подвеской. Терпение, читает он и проводит по ней пальцами. — У меня есть точно такая же, — Луи достает цепочку, показывая Гарри. Она темно-серого цвета, чуть толще, чем подарок Гарри, но с абсолютно идентичной записью. — Ей уже больше двадцати лет. Это подарок моей матери. — Застегнешь? — спрашивает Гарри. — Конечно. Ночью Гарри не может уснуть. Он смотрит в потолок и путает пальцы в серебряной цепочке, слушая тихое дыхание Луи. Он прокручивает в голове последствия задержания учебной визы и пишет сообщение своим родителям. Луи обнимает его во сне, прижимая к себе. Гарри прикрывает глаза, проваливаясь в сон.***
— Луи, — Гарри легко гладит его по голове, — Лу, — Луи открывает глаза, пытаясь сфокусироваться на Гарри. — Я остаюсь. Я остаюсь на все лето. У нас есть еще три месяца.***
— Тебя могут не пустить в страну? — спрашивает Луи июльским вечером, разрывая обертку от шоколадной конфеты и откусывая. — Луи, я читаю, — Гарри сосредотачивается на тексте, хмуря брови. — Нет, это важно, — он медленно жует, не отводя взгляда от Гарри. — Что мы будем делать, если тебя не пустят в Америку? Я не собираюсь переезжать в Англию, мой бизнес только начал устраиваться здесь. — То есть ты бы не переехал в Англию ради меня? — спрашивает Гарри, захлопывая книгу. — Значит, тебе все-таки запретят въезд? — Луи поднимает брови, складывая фантик на четыре части. — Ты не ответил на мой вопрос. Гарри сжимает челюсть, его глаза становятся холодного зеленого цвета, и Луи кажется, что температура в комнате падает до минусовой. — Ты тоже, — настаивает он. — Да, черт возьми, — Гарри отталкивает от себя книгу. — Меня больше не пустят на территорию Америки. Ровно в тот момент, когда я пересеку границу Англии, я останусь там. — Я бы не переехал в Лондон, — Луи опускает глаза. — По крайней мере, не сейчас. — Прекрасно. Я старался ради нас, Луи. Гарри встает и выходит, даже не хлопнув дверью. Луи разрывает фантик и проклинает свое излишнее любопытство. Уже вечером они мирятся и удобно устраиваются на кровати, чтобы снова смотреть фильмы с Джонни Деппом и Вайноной Райдер. Но теперь каждый из них отчетливо понимает, что их вечности не существует. Гарри говорит Луи, что у него самолет послезавтра, а тот лишь сильнее прижимает его к себе. Терпение, думает каждый из них. Терпение.***
Гарри говорит, что Луи может не провожать его в аэропорт, потому что он не хочет долгих прощаний. Они вместе собирают вещи, целуясь на каждом шагу и много смеясь, словно не было последних девяти месяцев. Гарри читает Луи свои новые стихи, а тот внимательно слушает, рассматривая каждую деталь и стараясь запомнить. Его аккуратный разрез глаз, форму бровей, чуть приоткрытые губы и глубокую ямочку над верхней губой. Утром Гарри оставляет прощальный поцелуй на подушке перед тем, как уйти. В аэропорту ему сообщают, что он больше не сможет пересечь границу США, и первым же рейсом возвращают в Англию.***
Поначалу они созваниваются каждый день, разговаривают часами и смеются. Гарри рассказывает про новую работу, про сбежавший кофе и про мятные обои, Луи говорит про океан и кошку, называя ее рыжей бестией и постоянно жалуясь. Гарри говорит, что нанял адвоката, и теперь они пытаются оспорить решение и получить разрешение на вылет. Они плюют на огромные счета за телефон, наслаждаясь голосами друг друга, и стараются сужать километры между ними, если не физически, то духовно. — Терпение, помнишь, Гарри? — Луи тихо шепчет в трубку, прикрывая глаза. — Терпение. Но с каждым днем терпение улетучивается, они созваниваются все реже, ссылаясь на часовые пояса, и обмениваются парой слов. Через полгода они ограничиваются одним звонком в две недели и дежурными фразами. Каждый чертов вечер они напиваются по отдельности, разделенные километрами, и просыпаются в разных постелях с холодной половиной кровати. Луи заваливается в свой дом, плюхается на кровать, рассматривает деревянную стружку, лежащую слоями на красивом дубовом паркете и на одежде, находит опилки в волосах, и тянется к телефону, чтобы позвонить Гарри. А Гарри в это время ждет, пока закипит кофе в турке, ковыряя и без того отстающие от стены обои. Он долго смотрит на номер абонента, все-таки отвечая на звонок. — Гарри. — Луи. — Как ты? — Луи смотрит в потолок, не моргая. — Хорошо. Собираюсь на работу, — Гарри отрывает кусок мятно-зеленых обоев и закрывает глаза, опираясь лбом о холодную стену. — Как твоя виза? — голос Луи тихий. — Без изменений. Как твоя мастерская? — Без изменений. Гарри улыбается. — Понятно. — Как там Энн и- — Луи, — Гарри прерывает его. — Давай прекратим все. Мне не дадут разрешение на вылет в Америку, понимаешь? Давай не будем мучить друг друга. — Хорошо. — У меня кипит кофе. Всего хорошего, Лу. Гарри сбрасывает раньше, чем Луи успевает ответить. Он отчищает плиту от сбежавшего кофе, принимает душ и идет на работу. Луи смотрит фильмы с Джонни Деппом без Вайноны Райдер и вырезает очередной стул. И вроде все по-новому, но как и прежде.***
Гарри открывает свою редакцию журнала, носит черный строгий костюм и переезжает в другой район Лондона. Ему разрешают перелеты в Америку. Он по прежнему каждый четверг ходит на ужин к своим родителям, варит кофе в шесть утра и носит цепочку на шее. На вопросы о Луи он предпочитает не отвечать, а звонки игнорировать. Луи расширяет сеть своего мебельного салона, делая ее международной, облачается в серый с атласным переливом костюм и строгие ботинки. Он иначе укладывает свои волосы, но по прежнему курит Мальборо, оставляет длинный ноготь на мизинце правой руки — так удобнее рисовать — и делает наброски на уголках важных документов. Все меняется, они оба забывают про терпение и теряются в поисках спокойствия, исключая из своей жизни всякие возможности совершить что-то сумасшедшее.***
Через несколько долгих лет Гарри получает посылку. Тяжелый ящик, обернутый целлофаном и помеченный наклейкой с красными буквами «не кидать». Он долго думает, стоит ли открывать ее, ходит вокруг, даже выпивает пару бокалов вина и прикуривает, кашляя с непривычки, и все-таки отдирает крышку, прибитую мелкими гвоздями. Внутри стоит стул. Гарри узнает его еще в тот момент, когда замечает только спинку, и зажмуривается. Он вынимает его, обмотанный пленкой, и не верит своим глазам. Гарри находит свой телефон среди пленки и досок, набирает номер по памяти, слушая гудки, и молится, чтобы цифры были верными. — Луи. — Гарри. — Ты не сменил номер телефона, — говорит Гарри, закрывая глаза рукой и выдыхая. — Нет. Я знал, что ты можешь позвонить, — Луи рисует длинный стол с резными ножками. — К тому же, на этот номер мне иногда звонят заказчики. Знаешь, старые друзья и- — Я понял, — прерывает его Гарри. — Все еще не даешь мне договорить. Наступает тишина, нарушаемая лишь чириканьем карандаша по бумаге. — Спасибо за стул, — Гарри проводит пальцами по лакированному дереву, — он точно такой же, как тот, что ты мне дарил. — Он не точно такой же, — Луи подтирает тень на эскизе пальцем, — это он и есть. Ты можешь убедиться в этом, — Луи откладывает карандаш. — Загляни под него, Гарри. Гарри включает громкую связь, опускается на колени и заглядывает под стул. Он видит гравировку «как сумасшедший» на крышке сидения и улыбается. Он садится на пол и зажмуривается, потирая глаза пальцами. — Ты сумасшедший, Луи. Ты сумасшедший, — Гарри чувствует, что Луи улыбается на том конце провода. Дерево стула становится таким же теплым, как покрытие на парковке, на которой они лежали несколько лет назад, а Гарри чувствует себя таким же пьяным. Он слышит хриплый голос в трубке: — Как ты думаешь, мы все еще слишком юны, чтобы любить вечно?